[471]. Он напечатан в малую восьмушку малой детской книжкой, крупным четким шрифтом в 11 строк на странице. Известно также, что годом раньше дедушка царевича, патриарх Филарет Никитич, благословил его в 1633 г., вероятно, при самом начале учения, «азбукою, большая печать, на столбце – указ, сверху речь золочена». Судя по выражению на столбце, можно думать, что эта азбука была напечатана на одном листке, столбцом, и содержала в себе только буквы и склады. Другое известие 1642 г. указывает на подобную же или на ту самую азбуку большой печати, которая была не на столбце, а книгою, потому что ее в это время переплетали[472].
Как бы то ни было, все это еще библиографический вопрос, и мы пока должны остановиться на азбуке Бурцова как более известной. Здесь мы рассмотрим второе ее издание, вышедшее в 1637 г.
В предисловии эта азбука названа Лествицею к изучению Часовника, Псалтири и прочих божественных книг. В ней, между прочим, говорится, что «Русстии сынове младые дети, первие починают учитися по сей составней словеньстей азбуце, по ряду, словам, и потом узнав писмена и слоги и изучив сию малую книжицу азбуку, начинают учити часовник и псалтирю и прочая книги. И преже тин самии младые дети младенцы быша и от матерень сосец млеко ссаху и питахуся. По возращении же телеси к твердей и дебелей пищи прикасахуся и насыщевахуся. Тако же и ныне начинающе учитися грамоте, первее простым словесем и слогам учатся, потом же яко же и выше рехом яко по лествице к прежереченным тем книгам и к прочим божественным догматам касаются на учение и на чтение простираются». Самый состав этой азбуки вполне соответствует религиозному направлению древней нашей грамотности. Поэтому и самое заглавие собственно к азбуке, т. е. пред началом букв, выражено здесь в следующих весьма знаменательных словах: «Начальное учение человеком, хотящим разумети Божественного Писания». Не ясно ли отсюда, что русский человек до Петра Великого признавал грамотность только в той мере, в какой она могла служить средством к достижению главной цели тогдашнего образования, т. е. к изучению веры и книг Св. Писания?
Предисловие азбуки заключается стихотворным обращением к детям: «Вы же, младые отрочата, слышите и разумейте и зрите сего:
Сия зримая малая книжица
По реченному алфавитица
Напечатана бысть по царьскому велению
Вам, младым детем, к научению.
Ты же, благоумное отроча, сему внимай
И от нижней степени на вышнюю восступай,
И не леностне и не нерадиве учися
И дидаскала (учителя) своего всегда блюдися…»[473]
После разных учительных наставлений стихотворение снова обращается к детям и говорит:
«Первие начинается вам от дидаскала сей зримый аз,
Потом и на прочая пойдет вам указ».
Следует заглавие: Начальное учение человеком, хотящим разумети Божественного Писания. За молитв Пречистые ти Матере и всех Святых Твоих Господи Исусе Христе Сыне Божий помилуй нас. Аминь.
Затем следуют буквы по единицам, т. е. отдельно каждая, а за ними склады двосложные, тресложные и четверосложные: ба, ва, га, да; бла, вла, гла, дла; бру, вру, гру, дру и т. п. Потом читаются самые названия букв, славянские цифры – числа до 10 000, знаки надстрочные и знаки препинания также с их названиями; далее расположены по алфавиту образцы изменения глаголов, глаголы и имена, сходные по начертанию, но различные по смыслу, который получают они от ударения; склонения имен, преимущественно тех, которые в церковном языке пишутся под титлами. Все это составляет значительную часть букваря и вполне соответствует тому требованию, какое представлял еще в начале XVI столетия архиепископ Геннадий, говоря, чтоб азбука была истолкована совсем, да и подтительные слова (см. выше, с. 548–549).
Потом следует азбука толковая, т. е. изречения, относящиеся к учению и жизни Христа Спасителя, расположенные в алфавите по своим начальным буквам. Так, например, буква а начинается текстом: «Аз есмь всему миру свет» и проч.
После толковой азбуки помещены заповеди и другие статьи, составляющие краткое катехизическое учение о вере, за которыми следуют выписки из Св. Писания, притчи и наставление Товии своему сыну. Азбука оканчивается сказанием: «Како св. Кирилл философ состави азбуку», и послесловием, где означено и время издания азбуки, которое приводит читателя в недоумение следующими речами: «Начаты быша печатати(ся) сия книги азбуки в царствующем граде Москве в лета 7145-го месяца генваря в 29 день… Совершены же быша сия книги азбуки того же 145-го лета месяца февраля в 8 день…» Книжка, содержащая в себе 106[474] страничных листков, стало быть, была напечатана в течение 10 дней. Вероятно ли это?
По времени букварь Василия Федоровича Бурцова перепечатывался не один раз с устранением его имени и времени первоначальных его изданий. Таким способом он перепечатан в 1781 г. в Супрясльской типографии.
Другая редакция азбуки, напечатанной в 1679 г. в Верхней, т. е. Дворцовой, типографии имеет многие отличия от этой, первой. Вначале, после так называемого выхода, т. е. обозначения времени издания книги, и после стихотворного предисловия, в ней находятся «благословения отроков во училище учитися священным писаниям идущим», т. е. молитвы, которые давались иереем при начале учения и после которых, по выражению букваря, «отходит с миром отрочя во училище; иерей же во своя си».
Потом, после букв, складов и имен под титлами в алфавите: ангел, ангельский, архангел, архангельский и т. д., следуют опять молитвы: Царю небесный, Отче наш, псалом: Помилуй мя Боже, Слава в вышних Богу, Символ Веры и проч. Далее «Беседа о православней вере, краткими вопросы и ответы удобнейшего ради познания, детем христианским: странный вопрошает, православный же отвещает»; десять заповедей и прочие катехизические статьи, о которых мы упоминали выше.
Молитвы: от сна восстав, утренняя, пред обедом, по обеде, пред вечерею, по вечери и на нощь. Далее знаки ударения и препинания, опять молитва 2 ко Пресвятой Богородице[475], числа и, наконец, приветства к родителю и к благодетелю на Рожество Христово, Богоявление, Воскресение, Сошествие Святого Духа и на новое лето. Приветства эти, однако ж, не столько любопытны, как бы следовало ожидать: все они заключаются в одних только риторических фразах. Букварь оканчивается увещанием в стихах о пользе наказания.
Кроме того, при этой редакции букваря находится Измарагд, или Стоглав о вере св. Геннадия, патриарха Константинопольского, состоящий изо ста параграфов катехизического содержания, и Тестамент, или Завет Василия царя греческого к сыну его Льву Философу, со стихотворным увещанием к читателю и с послесловием, под заглавием «Типографом избранное». В этом послесловии, кроме исторических сведений о царе Василии, обозначено и содержание его Завета, который «воистинну достоин всякому или царю, или князю, или властелину, или домовиту ко управлению жития своего и чад своих, вящше же страстей своих». Две эти статьи, Стоглав и Тестамент, составляют как бы особые книжки, каждая с особою цифрациею страниц; Тестамент же имеет свой особенный выход, из которого видно, что он издан месяцем позже букваря, именно в январе 1680 г.; букварь же издан в декабре 1679 г. Но, судя по внешним признакам, по шрифту, бумаге и проч., обе эти статьи, без сомнения, принадлежат к описанному нами букварю[476].
Таков состав наших древних печатных букварей.
Характер древней педагогии был таков, что нельзя было выучиться читать, не выучив вместе с тем наизусть и всего содержания азбуки; этому особенно способствовало непрестанное повторение задов, без твердого знания которых нельзя было и заглянуть вперед в новую страницу. Ученье происходило обыкновенно вслух и нараспев[477], как следовало читать во время церковной службы, что также может свидетельствовать, что первоначальною целью книжного учения было собственно приготовление церковнослужителей[478]. Заучиванием наизусть молитв и службы, даже без знания азбуки, – приготовлялись попы и все церковнослужители. Письмо Геннадия это доказывает. Да и вообще и в самом гражданском быту церковные книги в то время иначе и не читались, как нараспев, с соблюдением всех особенных тонических ударений. В древних рукописных Псалтырях встречается даже особенный указ, или правило, как читать Псалтырь. «Зри, внимай, – говорится в этом указе, – разумей, рассмотряй, памятуй, как псалтырь говорити. Первое: что говорити; второе, всяко слово договаривати; третие, на строках ставитися; четвертое, умом разумети словеса, что говорити; пятое, пословицы знати да и памятовати, как которое слово говорити: сверху слово ударити голосом или прямо молвити, слово поставити. А всякое слово почати духом: ясно, чисто, звонко; кончати духом, потому ж, слово чисто, звонко, равным голосом, ни высоко, ни ниско, ни слабети словом, ни на силу кричати, ни тихо, ни борзо, а часто отдыхати, а крепко по три или по четыре строки духом; а равно строкою говорити. А весь сей указ умом, да языком, да гласом сдержится и красится во всяком человеце и во всяких пословицах книжных. А ум и глас и язык требует помощи сея молитвы, воздержания и чистоты»[479].
Тот же характер преподавания с твердым заучиваньем наизусть переходил с азбуки на Часовник и потом на Псалтирь. Дети обыкновенно так выучивали эти книги, что могли свободно читать их наизусть. По свидетельству Крекшина, Петр Великий «книжное учение толико имея в твердости, что все Евангелие и Апостол наизусть мог прочитати»