, по разным покоям, объявляя, яко без сих наук державным монархом невозможно быть»[509].
Из слов Крекшина вообще можно заключить, что Зотов первый употребил эту методу обучать детей посредством картинок. Так многие и думали. Но встречаются известия об этом предмете, относящиеся еще ко времени Михаила Феодоровича. По свидетельству Снегирева, «наставник царя Алексея Михайловича, Морозов учил своего порфирородного питомца посредством гравированных в Германии картинок, как доказывает собрание их, принадлежавшее Морозову и хранящееся ныне у П. А. Муханова»[510]. Очень жаль только, что Снегирев ограничился одним лишь этим указанием, ничего не упомянув о самом любопытном, т. е. о содержании этих картинок, или о тех предметах, которые изображены на них: это было бы весьма важно и интересно во многих отношениях. Такое указание, хотя и основанное, вероятно, на одном только предании, подтверждается современными, даже официальными свидетельствами. В расходных книгах царицыной Мастерской палаты находим записки о покупке в 1634 и 1637 гг.[511] для царевича Алексея Михайловича и царевен, его сестер, немецких и фряжских, а также и русских печатных потешных листов. Здесь мы снова должны повторить сожаление, что ничего не знаем о содержании этих любопытных немецких листов.
В царском быту обучение картинками имело свой правильный состав; оно заключалось в царственных и потешных книгах. Отечественную историю дети узнавали из царственных книг, которые заключали в себе изложение отечественных летописей, составленное преимущественно для картинок и украшенное ими во множестве, так что самый текст царственных книг, в сущности, составлял только подписи к рисовальным изображениям. Царственные книги, хотя и не вполне, сохранились до нашего времени и были изданы в XVIII столетии князем Щербатовым под названием собственно Царственной книги. СПб., 1769; Царственного летописца. СПб., 1772 и Древнего летописца в 2 ч. СПб., 1774–1775. Все это составляло некогда одно целое и служило, как «Книга Царственная», превосходным руководством для детей, которые по картинкам наглядно изучали здесь русскую историю, знакомились с замечательными событиями, с лицами нашей древности, как можно уж было видеть из приведенного выше сказания Крекшина об учении Зотовым Петра Великого. Основываясь на этом сказании, и князь Щербатов догадывался, что изданные им «Летописцы», во множестве украшенные рисунками, могли быть употреблены для науки Петру Великому[512]; но не должно думать, что они в это же время и составлены. Такие царственные книги упоминаются еще в 1639 г., во время учения царя Алексея Михайловича. В этом году, мая 1-го, из Казенного приказа отдано было в Оружейный приказ «пять книг царственных знаменные в лицах», и в том числе первая часть, вторая, четвертая, шестая, седьмая.
Может быть, книги эти отданы были для возобновления иконописцам, которые находились в ведомстве Оружейного приказа.
Таким же образом в 1677 г. марта 24-го «приказу Серебряных дел дьяк Андрей Юдин принес в Оружейную палату книгу Царственную в лицах, писана на александрийской бумаге в десть, была переплетена, и из переплету вывалилась и многие листы ознаменены, а не выцвечены, шестьсот тринадцать листов, а на тех листах тысяча семдесят два места, а приказал тое книгу расцветить жалованным московским и кормовым иконописцом; а которые драные листы в той книги и те листы переписать вновь; а сказал тое книгу выдал ему от великого государя (Феодора Алексеевича) из хором боярин и дворецкой и оружейничий Богдан Матвеевич Хитрово». Книга была отдана иконописцу Филиппу Павлову с товарищи на подряд, по уговору за дело со всякого места по шести денег.
Мая 12-го того же года возобновление книги было окончено и иконописец получил следуемые деньги (№ 234)[513]. В мае 1678 г. иконописец Степан Данилов расцвечивал «книгу большую в десть Бытия Царственные, которая выдана из хором великого государя».
Годы возобновления этих двух книг – 1677 и 1678 – совпадают с началом обучения Петра Великого, которому в это время исполнилось 5 лет, и подтверждают приемы учительства Зотова. Можно предполагать, что книги еще прежде побывали в руках царевича, почему в одной из них и явилися драные листы. Очень вероятно, что, начав свое учительство, Зотов предложил привести книги в надлежащий порядок.
В последнее время (1897 г.) Императорским Российским историческим музеем приобретен громадный лицевой сборник[514] по формату в лист, очень сходный с упомянутыми царственными книгами и содержащий в себе священную библейскую историю от сотворения мира на 588 листах и вслед за нею описание Троянской войны на остальных листах до 1031 включительно. Всех рисунков в книге 1677, все раскрашены. Рукопись по бумажным знакам и письму с полною вероятностью должно отнести к половине XVI столетия. Видимо также, что она могла быть изготовлена только для царских палат царскими же художниками.
Само собою напрашивается предположение, что эта книга составляла только начало упомянутых царственных книг и была воспроизведена для наставления отроку-царю Ивану Васильевичу, впоследствии Грозному, когда он находился под попечительством и руководительством митрополита Макария, 1542–1563 гг., по мысли которого, как можно предполагать, и была сооружена эта достославная книга, конечно при рассудительном желании удовлетворить природную любознательность царя-отрока.
Троянская история своим содержанием прямо указывает, что книга готовилась не малолетному ребенку, а именно отроку лет 14–15, отроку-царю, которому было очень полезно преподать живой рассказ о воинском деле древних греков, о славных царях, героях этого дела, о славных подвигах тогдашних людей, в назидание юному царю, да исполнится и он героическим духом на славу родной земли.
Следы хорошего знакомства с этою книгою видим в переписке Грозного с князем Курбским, где царь укоряет изменника во лжи, говоря: «Ты, подобно Антенору с Энеем, предателем Троянским, много соткав, лжеши» (Сказания князя Курбского. Ч. II. СПб., 1833. С. 65).
К этому же отделу живописных книг должно отнести и некоторые сочинения духовного и церковно-исторического содержания, которые также великолепно украшались картинками, без сомнения для назидательного чтения как детям, так и взрослым.
В 1663 г. 2-летнему царевичу Федору Алексеевичу была написана книга, «а в ней писаны жития Алексея, человека Божия, да Марии Египетские, да житие царевича Иосафа в лицах, в десть». По счету, в этой книге написано 90 мест жития святых в лицах. Через два года, в 1665 г. (сентября 18-го), эта книга от употребления малолетним царевичем пришла в беспорядок, почему государь указал, «перебрав, переплесть ее снова и доски оболочь вновь бархатом червчатым», причем упомянуто, что та книга царевича Федора Алексеевича, которому в это время было четыре года. Любопытное свидетельство, показывающее, как рано дети знакомились с картинками и чем, какими изображениями начиналось усвоение этих изображений детскому смыслу. Царевич Федор Алексеевич 2–4 лет уже знакомился с лицами житий святых Алексея и Марии, тезоименитых его отцу и матери, и мог следить за лицами царевича Иоасафа.
В 1668 г. с этой книги были сняты две копии также в лицах и поданы в хоромы царицы Марии Ильичны, вероятно для детей подходящего возраста, именно для 2-летнего царевича Ивана Алексеевича (род. 1666 г.) и для 3-летнего царевича Симеона Алексеевича (род. в 1665 г.).
В 1670 г. царь Алексей Михайлович приказал иконописцам Троицкого монастыря снять копию с живописной книги о Душевном Лекарстве, для чего и посланы были в монастырь две книги, одна – оригинал в лицах, другая «новописана без лиц»; в этой последней велено лица, т. е. изображения, написать золотом и красками слово в слово, самым добрым мастерством; большие слова все золотом, также венцы и ризы в изображениях Спасителя, Богородицы и где прилунится у ангелов и святых[515].
В 1674 г. в хоромы царевны Ирины Михайловны расписана была книга «Начаток о Сотворении Света»[516].
В числе книг первоначального чтения находим также и библейские притчи. Так, в 1693 г. иконописец Тихон Иванов писал для трехлетнего царевича Алексея Петровича в тетрадях, в полдести, наспех «О притчах из Библии царя Давыда и о Вирсавии да о Едеме сладости»[517].
Но еще более любопытны так называемые «Книги Потешные», которые были двух родов[518].
Так, одни потешные книги представляли нечто похожее на живописную энциклопедию, содержание которой условливалось небогатыми средствами тогдашнего образования; но по своему практическому, здравому направлению эти книги занимают, по нашему мнению, первое место в кругу тех скудных приемов древней педагогии, которые употреблялись в первоначальном обучении. Из этих книг малолетние царевичи почерпали простые, но в высшей степени полезные сведения о самых простых, ежедневных предметах, даже о таких, которые, может быть, не всегда могли бы и встретиться им в жизни. Например, о том, как пашут, боронуют, сеют, жнут, как месят и в печь сажают хлебы и т. п. Разумеется, дух тогдашнего образования отражался и здесь и вносил в эти книги вместе с изображениями морского человека и морской девицы разные басни и рассказы о чудесах, которые почерпались из древних космографий.
До нас не дошли подлинники этих потешных книг, или, по крайней мере, до сих пор они еще не открыты; но зато мы можем иметь самое подробное сведение о них из описания одной такой книги, приготовленной для 11-летнего сына царя Алексея Михайловича, царевича Алексея Алексеевича, в 1664 г.