часы»[137]. В 1594 г. цесарев посол Варкач поднес царю Федору Ивановичу от цесаря «часы меденые золочены с планитами и с святцы; и от себя часы медены золочены с планитами»[138]. В 1597 г. послы императора Рудольфа поднесли государю в поминках от императора «часы с перечасьем, с людьми и с трубы и с накры и с варганы; а как перечасье и часы забьют и в те поры в трубы и в накры и в варганы заиграют люди, как живые люди»[139]; часы с перечасьем, и как перечасье забьют и в те поры те часы запоют «розными гласы». Да посол Аврам от себя челом ударил государю: «часы с семью планитами серебряны, а под часами ящики деревянные, розными цветы, серебром окованы, с чернильницею». Дворяне челом ударили «двои часы боевые». Тогда же император прислал в числе поминков государеву шурину и слуге боярину Борису Федоровичу Годунову «часы стоячие боевые с знамены небесными» и сыну его Федору Борисовичу «часы стоячие боевые, а приделан на них медведь». Сверх того, от посла Годунову поднесены двои часы маленькие боевые, воротные[140]. Таким образом, в Московском дворце даже и затейливые часы не были особенною редкостью. Их выставляли напоказ обыкновенно во время посольских и других приемов. Так, в 1588 г. при кизылбашских послах во время стола в Грановитой палате в другом окне, по правую сторону от трона, стояли часы боевые золочены немецкое дело, походные, на слонех[141]. При Годунове в Грановитой палате висело паникадило в виде короны с боевыми часами.
В 1621 г. в Грановитой палате на окне стояли часы боевые на телеге, ходившие на доске, обитой червчатым бархатом. В 1629 г. в октябре немчин Христофор Галовей, часовник Фроловской башни, починивал государевы часы – башня цесарская большая. В 1645 г. в ноябре дурак Исай испортил комнатные круглые часы указные (может быть, стенные), которые и исправлял часовник Максимко Анкудинов. В 1659 г. у царевича Алексея Алексеевича в комнате стояли часы цынбальные, с цынбальцы и с немцы, с башенкою. В 1674 г. в августе куплено 50 струн бараньих романских да две большие струны, которые и отданы часовнику иноземцу Ивану Яковлеву для починки «часов больших медных, которые ставятся у великого государя в Комнате на окне при послах, с трубачи и со слоном». В 1675 г. в мае в хоромы царевича Федора Алексеевича куплены за 30 руб. у иноземца Галанской земли Логина Фабричьюса – «часы боевые столовые медные золоченые с перечасьем и с будильником немецкого дела, самые добрые». В 1681 г. в апреле часовник Дмитрий Моисеев починивал «часы большие, что с действы блудного сына».
Вот описание часов, которые в XVII столетии стояли в царских комнатах или хранились в казне: «1634 г. – часы колымага; часы паникадило (в Столовой); часы большие, виницейское дело с планидами; часы флягою, на высоком стоянце, с планидами; часы зеркалом боевые; часы, на них на коне турченин; часы башнею, что государю челом ударил князь Федор Барятинской (у государыни царицы в хоромех); часы ставцом большие указные (у государя в хоромех); часы, на них собака (у государыни царицы в хоромах); часы сыром, государю челом ударил князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой; часы меденные боевые с будильником, башнею велики, влагалище янтарное; 1679 г. – часы медные, под указом орел двоеглавый, по орлу над главами и по крылью и под шеями хрусталь белый, а около живота хрусталь же да каменье и смазни турские; у орла в ногах: в правой ноге – палаш, в левой – держава; круг орла круг, а по кругу каменье бирюза и смазни и иные всяких цветов; сверх круга трава прорезная медная, в ней в средине кружок серебряной сканной, в средине парсуня человеческая по пояс; под каменьем репейки серебрёные сканные; часы немецкие железные в деревянном стану с колоколами, у всякого колокола боевые по два молотка; часы в деревянном же стану с колоколами ж, у всякого колокола по два боевых молотка; наверху терем деревянный, около его кубчики деревянные». Далее: «Часы четвероугольные сделаны скрынкою; скрына оправлена серебром чеканным белым; в ней органы; наверху перилы; у перил поставлены люди медные с трубами; в средине стоит слон; перила и люди и слон медные золочены; на слоне сидит арап, да часы четвероугольны с чердаком, медные ж золочены». Эти часы, сохраняющиеся в Оружейной палате, ставились, как упомянуто, во время посольских приемов в государевой Комнате (в Каменном тереме), на окне. «Часы на поддоне черном сделаны башнею; наверху в чердаке люди; над чердаком орел. Часы на поддоне черном сделаны башнею; в башне стекла оправлены серебром чеканным; наверху перила и чердак медные золочены; в чердаке мужик медной же. Часы на поддоне медном, чеканном: сидит мужик на коне, а под конем собачка, медные золоченые. Часы на колесах; наверху мужик лежит на спине, назади бочка, медные золоченые». В комнатах часы ставились на окнах, как мы видели, или на особых часовых подставах.
Само собою разумеется, что всякого рода замысловатые и особенно богатые часы приходили к нам от немцев и покупались чрез посредство немецких же торговых людей. Так, в 1662 г. в дар кизылбашскому шаху были куплены «часы большие с перечасьем (с игрою); перечасье на 5 голосов в черном немецком дереве. Над часами пять решеток медных прорезных золоченых; дерево круг решеток разное; под часами ящик простой; позадь часов обтека, а в ней 8 скляночек с шурупы серебрены позолочены, достокан серебреной венец золочен, в средине вызолочено; ложка, вилки серебреные позолочены; решеточка с руковедью да воронка серебреные ж позолочены; 4 стопочки с кровлею серебреной в средине и в кровле позолочены; 4 четвертинки серебряных с кровлями, кровли поверх вызолочены. На верху часов птица (зачеркнуто: жаравль щелкун) стерх да с ним три (зач. маленьких) менших».
Большим охотником до часов был также боярин Матвеев. Адольф Лизек, описывая комнаты боярина, в которых он принимал для совещания цесарского посла Боттония, говорит, что в приемной зале потолок был разрисован: «На стенах висели изображения святых немецкой живописи; но всего любопытнее были разные часы с различным исчислением времени. Так, одни показывали часы астрономического дня, начиная с полудня (какие употребляются и в Германии); на других означались часы от заката солнца – по счету богемскому и итальянскому; иные показывали от восхода солнца, по счислению вавилонскому; другое по иудейскому, иные, наконец, начинали день с полуночи, как принято Латинскою церковию». Собственно русские часы при указании времени, как мы уже говорили, делили сутки на две части: на часы дня с восхода солнца и на часы ночи с солнечного заката. Во дворце и в домах бояр комнатные часы устраивались таким же образом. Из имения князей Голицыных в 1690 г. отписано в казну 15 часов, и в том числе: часы столовые боевые, на них мужик со знаком, цена 70 руб.; часы гирные, цена 30 руб.; часы боевые с гирми, цена 30 руб.; часы двои, одни с гири, а другие столовые медные; часы немчин на коне, цена 5 руб.
Еще в конце XV в. при великом князе Иване Васильевиче был вызван в Москву в 1490 г. арганный игрец[142] Иван Спаситель, каплан белых чернецов Августинова закона, который, без сомнения, и приехал для того, чтобы устроить во дворце органную потеху. Быть может, он был и мастером этих инструментов и тогда же занялся их постройкою, если не привез с собою уже готовых. Как бы ни было, но это свидетельство указывает, что в московском дворце органы существовали уже с XV в. Нет сомнения, что в потешном обиходе они с другими подобными инструментами составляли впоследствии необходимую статью дворцовых увеселений. В XVI столетии вместе с органами привезены были во дворец и клавикорды или цимбалы, которые англичанин Горсей поднес в числе других даров царю Федору Ивановичу. Он говорит, что царица Ирина Федоровна особенно удивлялась наружным украшениям этих инструментов, раззолоченных и расцвеченных эмалью или финифтью, так что они должны были служить немалым обогащением и всей меблировки дворца.
В начале XVII столетия «органы и цимбалы» упоминаются уже как самые обычные предметы дворцовых потех. В 1614 г. при дворце находится в службе цынбальник Томила Бесов, а в 1617 г. упоминаются органы, стоявшие в Потешной палате; далее в 1626 г. «в государскую радость», т. е. во время свадьбы царя, в Грановитой палате играли на цимбалах и на варганах, причем участвовали и тешили государя «веселые Парамонка Федоров, гусельники Уезда, Богдашка Власьев; домрачеи Андрюшка Федоров, Васька Степанов; скрыпотчики Богдашка Окатьев, Ивашка Иванов, Онашка да немчин новокрещен Арманка».
В 1630 г. приехали в Москву служить ремеслом своим два часовых мастера – Ане Лун и Мелхарт Лун и привезли с собою из Голландской земли стремент на органное дело, который они в Москве доделали: «около того стремента станок (кузов) сделали с резью и разцветили краскою и золотом, и на том стременте сделали соловья и кукушку с их голосы, а играют те органы и обе птицы поют собою без человеческих рук». От государя они получили щедрое вознаграждение за этот стремент[143], который поставлен был в Грановитой палате в заднем углу. В 1638 г. в декабре государь «указал быть у своей органной потехе с органным мастером с Юрьем Проскуровским в товарищах иноземцу ж Федору Завальскому, потому что Юрью быть у того дела одному немочно, а ему, Федору, то органное дело за обычай». Царский постельничий Федор Иванович Игнатьев в присутствии стряпчего с ключом Оничкова и дьяка привел органиста Завальского ко кресту: «Что ему быть у государевой органной потехе и никакие б хитрости ему над государевыми органы не учинить».