действо по чину. В то время как он погружал в воду Животворящий Крест, начальные люди всех полков и знаменщики со знаменами подступали к иордани для окропления знамен святою водою. После погружения креста патриарх серебряным ведром[196] черпал воду из иордани и отдавал ключарю; потом он наполнял также святою водою государеву стопу, которую относили во дворец и окропляли там все комнаты и иконы. После этого патриарх трижды осенял государя крестом, кропил святою водою и поздравлял с торжеством. Государь вместе со всем синклитом прикладывался ко кресту, поздравлял патриарха и потом принимал поздравление от духовенства, бояр, окольничих, думных и ближних людей, причем один из первостепенных бояр говорил поздравительную речь. После того два архимандрита кропили знамена и войско, стоявшее по Москве-реке. Крестный ход возвращался в том же торжественном порядке. Если ход бывал до обедни, то с иордани государь иногда езжал к обедне на Троицкое подворье, где была церковь Богоявления; в противном случае он возвращался с ходом в Успенский собор и, отслушав там молебен или отпускную молитву, шествовал во дворец.
В «неделю мясопустную», т. е. в воскресенье перед Масленицею, после заутрени, Церковь наша совершала, как известно, действо Страшного суда.
На площади за алтарем Успенского собора устраивали два места: одно для патриарха, другое для государя. Против патриаршего места ставили так называемый козел, или рундук (подмостки), обитый красным сукном. На этот рундук поставляли образ Страшного суда, большой налой с паволокою под икону Богородицыну и под святое Евангелие, и устраивали стол для освящения воды.
Государь выходил в Успенский собор в обыкновенном выходном платье; там в приделе св. Димитрия он облачался в наряд царский; потом, вышед в собор, молился, по обычаю, у местных икон и принимал у патриарха благословение крестом и рукою. Из собора патриарх в облачении и государь шествовали на место, где быть действу, с крестным ходом, при оглушительном звоне во все колокола.
Действо это совершалось по особому «чиновнику», или уставу, который сохранился в старых потребниках, и состояло в пении стихер, в освящении воды и чтении, на четыре страны, Евангелия, после которого патриарх отирал губкою образ Страшного суда и прочие иконы, вынесенные к действу. По окончании действа патриарх осенял крестом и кропил святою водою государя, властей духовных и светских и всенародное множество, присутствовавшее при совершении сего обряда. Иногда действо происходило в Успенском соборе, а за болезнию патриарха и совсем отменялось.
Перед выходом на действо рано утром, часа за три до света, государь совершал обход всех тюрем и приказов, где сидели колодники, и всех богаделен, где жили раненые, расслабленные и малолетные сироты и подкидыши. Там он раздавал своеручно милостыню; освобождал преступников. Так как подобные выходы совершались тайно, то и сведения о них мы получаем из дел Тайного приказа или собственной канцелярии государя. В расходных записках этого приказа 1669 г. отмечено: «Февраля против 14 числа в ночи, за 2 часа до света, великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович… изволил ходить и жаловать своим государевым жалованьем милостынею, а роздано в богадельни на Кулишках, на Покровке, в Моисеевской, всего 300 чел., по полтине; в Петровскую священнику да раненым стрельцам и солдатам, 60 чел. – по полтине, по конец Боровицкого мосту, в Каменные, священнику, псаломщику, 40 чел. нищим, 5 чел. сиротам – по полтине; на дворе, что был боярина Бориса Ивановича Морозова загородной, протопопу Ермилу 3 рубли, 64 чел. по полтине; на Могилицы 8 чел. по полтине, да двум малым по полуполтине; во Власьевскую, что за Пречистенскими вороты в Конюшенной слободе, 6 чел. по полтине, двум малым по полуполтине; Собору Рождества Пресвятые Богородицы, что у государя на сенях, священнику Никите 60 руб., у него ж на дворе бедным и кажненным 120 чел. по полтине; Зиновию расслабленному, и дорогою и на Аглинском дворе и нищим роздано бесщотно 114 руб.; на тюремном дворе тюремным сидельцам 828 чел. по рублю; сторожам 8 чел., под приказом колодником, в Разбойном, в Черной палате, 40 чел., в стрелецком 18 чел., в земском и под приказом колодником и в Костромской Чети 286 чел. – по полтине и пр. Всего было роздано 1496 руб. 2 алт.». Кроме того, в этот же день во дворце в Золотой или в Столовой давался стол на нищую братию. Государь сам обедал за этим столом и со всеми обрядами праздничных столов угощал своих многочисленных гостей. По окончании стола он оделял всех из своих рук денежною милостынею. В то же время по царскому указу на тюремном дворе кормили тюремных сидельцев и всех заключенных; в 1664 г. там кормлено было в этот день 1110 чел.
С половины Масленицы наступали прощеные дни. В среду сырной недели государь посещал так называемые городские монастыри: Чудов, Вознесенский, Алексеевский и др., а также и монастырские подворья: Троицкое и Кирилловское, где прощался с братнею и больничными старцами и жаловал им денежную милостыню. В четверг и преимущественно в пятницу государь ездил в загородные московские монастыри: в Новоспасский, Симонов, Андроников, Новодевичий и др., в которых также прощался с монастырскою братнею и с сестрами и оделял их милостынею. В Новоспасском монастыре государи из дома Романовых прощались у гробов родителей. В пятницу, иногда в субботу или воскресенье, государь в сопровождении бояр и патриарх со властьми ходили для прощения к царице. Она принимала их в своей Золотой палате и жаловала к руке как бояр, так и приезжих боярынь, большею частью своих родственниц и свойственниц, которые съезжались к ней также для прощения по особому официальному зову.
В неделю сыропустную, т. е. в воскресенье перед Великим постом, поутру, пред литургиею, патриарх со всеми духовными властями, в предшествии соборного ключаря, который нес крест и святую воду, приходил прощатися к государю. Государь принимал его обыкновенно в Столовой избе. Отпустив патриарха, царь совершал обряд прощения с чинами дворовыми и служилыми. Он жаловал к руке бояр, окольничих, думных дворян и думных дьяков, а также стольников, стряпчих, дворян московских, жильцов, голов и полуголов стрелецких и всех приказов дьяков и подьячих. В то время как государь жаловал к руке, по правую и по левую сторону его стояли первостепенные бояре и один из них, стоявший справа, держал государя под руку. В тот же прощеный день, вечером, государь в сопровождении светских чинов шествовал в Успенский собор, где патриарх совершал обряд прощения по чину, после ектении и молитвословий, государь подходил к патриарху и, прощение говоря, прикладывался ко кресту. Власти духовные и светские также, прощение говоря, все целовали крест у патриарха и потом ходили к государю к руке[197].
Из собора государь шествовал прощаться к патриарху в сопровождении бояр и прочих чинов. У патриарха в Крестовой или в Столовой (Макарьевской) палате, которая для государева прихода наряжалась сукнами и коврами, собирались в это время и все духовные власти, т. е. митрополиты, архиепископы, епископы и архимандриты. Патриарх встречал государя на лестнице, иногда же среди Крестовой палаты; в таком случае в сенях государя встречали власти. Встретя, патриарх благословлял государя и, приняв его под руку, шел с ним на обычные места.
Потом патриарх говорил «Достойно» и «молитву приходную», затем снова благословлял государя и всех бояр. После этого все садились по лавкам. Государь на большой лавке (что от собора Успенского, следовательно, на южной стороне палаты), патриарх на другой лавке под образами на восточной стороне, бояре – на третьей лавке, противоположной государю, следовательно, на северной стороне. По левую сторону царя к дверям палаты стояли стряпчие, стольники и спальники. В сенях Крестовой, еще до прихода государя, был устроен царский питейный поставец Сытного дворца с разными фряжскими винами: романеею, ренским, бастром и русскими медами, красным и белым. За поставцем сидел для отпуска всяких питей думный дворянин с думным дьяком, которые заведовали Приказом Большого дворца. У поставца находились степенный и путный ключники, чарочники и дворцовые стряпчие.
И, «посидя немного», государь указывал стольникам нести свое государево питье. Наложа по три кубка романеи, да ренского, да бастры, думный дворянин сдавал питья стольникам, которые чинно, один за другим, с кубками в руках входили в палату и подносили питья патриарху. Приняв кубки, святейший отливал из каждого для себя и потом подносил государю «всех питей по три кубка». Государь накушивал и отдавал стольникам, которые возвращали их на поставец. После того стольники тем же порядком вносили кубки для бояр; точно так же подносили их патриарху, который потом подавал боярам, окольничим и думным людям «всех трех питей по кубку».
Во второй раз с тою же церемониею подносим был в золотых ковшах красный мед: государю три ковша, боярам по одному.
Напоследок подносили в серебряных ковшах белый мед «тем же обычаем»[198]. После того государь иногда жаловал из своих рук чашами духовных властей: митрополитов, архиепископов, епископов, архимандритов и потом по ковшу белого меда патриаршему боярину, дьякам, казначею, ризничему, причем чашничали те же стольники.
Когда оканчивались эти прощальные чаши, государь с патриархом садились на лавки по прежним местам и повелевали властям и боярам и всем присутствовавшим в палате выйти вон, а сами наедине беседовали о духовые с полчаса времени. Патриарх обращался к государю с вопросами: «А великий государь царь и великий князь (имярек) всеа Русии Самодержец! Сметь ли, государь, тобя, великого государя нашего, спросить о вере: Христианскую веру како держиши? Не держишь ли, государь, у собя какие ереси, или еретических каких книг отметных не чтешь ли? С верою ли покланяешися образу