Вынимались из ризницы драгоценные пелены к иконам и жемчужные покровы на чудотворцевы раки и вся праздничная драгоценная утварь церковная, употреблявшаяся в таких торжественных случаях. За два дня до праздника готовили сено для постилки по всему собору и в алтаре, и в приделах, и на государево, и на патриаршее, и на царицыно места – мелкое, доброе, которое расстилали накануне праздника до малой вечерни и которое состояло из всяких душистых трав, заготовляемых в царской Аптеке. Сено это перетрясали накрепко, для того, чтобы гад нечистый в нем не объявился. Царские и патриаршее места, кроме того, кропили и поливали гуляфною водкою (розовою водою) и маслом мятным или кропным для духу.
Перед праздником дня за три, иногда за неделю, патриарх посылал к государю Чудовского архимандрита со словом, спросить, где изволит великий государь ему, святейшему патриарху, звать себя, великого государя, к празднику Успения Пречистой Богородицы и к столу. Государь указывал совершить этот чиновный зов, смотря по обстоятельствам, или во дворце, или в соборе в самый праздник на всенощном, или накануне на малой вечерне. В соборе этот зов происходил следующим порядком: пришедши в собор, государь становился на своем царском месте. Положив начало службы, патриарх в сопровождении властей подходил к государеву месту, причем государь встречал его, сошедши со своего места. Патриарх сказывал речь, форму которой мы привели выше, «бил челом великому государю, чтобы великий государь пожаловал на праздник Успения Пресвятой Богородицы в Соборной и Апостольской церкви слушать всенощное бдение и заутреню и божественную литургию, а в Дому Пречистыя Богородицы изволил хлеба кушать». Государь ответствовал так: «Что Бог изволит».
Затем, отступя от государева места, патриарх обращался к боярам и прочим чинам и также звал их на праздник. Когда зов государя бывал во дворце, то к боярам и другим лицам, а также и к духовным властям патриарх посылал звать их своих служебных дворян.
После обедни государь шествовал во дворец, а патриарх – в свою Крестовую палату смотреть, достойно ли изготовлен праздничный стол. Помешкав небольшое время, и государь с боярами приходил к столу. Государь с патриархом садились за одним столом за разными судками (приборами). Перед государем судки и хлебец и перепечи ставились и ества и питье подавались с государева поставца – все его государево дворцовое, а перед патриархом подавалось все его домовое. Однако во время стола патриарх подносил государю и свои домовые кушанья в три статьи по четыре ествы. Первая статья: щука паровая живая, лещ паровой живой, стерлядь паровая живая, спина белой рыбицы. 2-я статья: оладья тельная живой рыбы, уха щучья живой рыбы, пирог с телом живой рыбы, каравай просыпной с телом живой рыбы. 3-я статья: щука голова живая, полголовы осетрей свежей, тешка белужья. Питье носили с государева поставца государевы стольники – подносили сначала патриарху, а патриарх подносил государю по три кубка с отливом для себя, ренское, да романею, да бастр. Государь, накушав, отдавал стольникам, которые, приняв, относили на поставец. Потом те же вина по три кубка стольники подносили патриарху, который, приняв, ставил перед собою и, накушав те кубки, посылал к боярам и ко властям. После заморских вин стольники подносили патриарху в нарядных ковшах, золотых с жемчугом и каменьем, красный мед по три ковша. В третью статью подавали в белых (серебряных) ковшах белый мед тем же обычаем.
За столом бояре и царский служилый чин сидели в кривом столе со стороны государя, а в другом кривом столе со стороны патриарха сидели белые и черные власти (духовенство) и ниже их гости, а ниже гостей – сотские московских черных слобод, т. е. граждане Москвы.
Царское семейство – царица, царевичи и царевны – не участвовали в подобных пиршествах, поэтому патриарх обыкновенно посылал к ним на дом полный стол. В 1671 г. такой стол был послан к царице Наталии Кирилловне в Преображенское, где тогда пребывала царица. Кушанья несли до Преображенского стрельцы пешие на руках, питья несли патриаршие дети боярские и подьячие, романею, ренское и бастр в кубках, накрыв чарками с запасными кружками для дополнки; мед красный в воронке (сосуд с тонким горлышком), а белый – в серебряной кружке. Кроме того, со столом патриарх послал к царице и царевичам и царевнам на 12 блюдах яблок, по 15 каждой особе. Стол в Преображенском принимали перед царицыными хоромами на крыльце. На другой день после пира государь приходил к патриарху с боярами челом ударить за праздничный стол.
Часть вторая
Мой покойный родитель, автор этой книги, намеревался приступить в начале января 1909 г. к печатанию этого сочинения, вполне им оконченного, но требующего некоторых дополнений и окончательного пересмотра для печати. Смерть не дала ему выполнить заветное желание при своей жизни напечатать эту книгу. Он скончался 31 декабря 1908 г. Сознавая себя очень слабым и как бы предугадывая близкую кончину, отец высказал мне свое желание и поручил после своей смерти передать для окончательной подготовки к печати как это сочинение, так и другой свой почти оконченный труд – 2-ю часть «Истории города Москвы», Ивану Мемноновичу Тарабрину – ученому секретарю Императорского Российского исторического музея, вполне уверенный в добросовестном, внимательном и точном выполнении этого дела Тарабриным; таково было мнение моего отца. Только через год после его кончины я могла исполнить его желание. Составление инвентаря громадной библиотеки отца и собрания его рукописей, а также передача их и архива в полном его составе в Исторический музей отняли у нас целый год. С глубоким чувством признательности вспоминаю я, с какой трогательной готовностью и как бы с благоговением принял на себя этот труд Иван Мемнонович. Текущие дела музея, медленная мозаичная работа над дополнениями не давали возможности редактору работать с желаемой скоростью, и потому издание этой книги замедлилось. Вполне разделяя мнение моего отца, я также крепко верю в добросовестное, внимательное и точное выполнение вверенного мною по просьбе отца труда и приношу глубокоуважаемому Ивану Мемноновичу Тарабрину мою сердечную благодарность, а также благодарю Императорский Российский исторический музей за предоставление редактору из своих библиотек книг, необходимых для указанных автором дополнений.
Глава IРодины. Крестины. Именины
Родины. – Царское и общественное значение этого события. – Церковные и бытовые порядки по поводу царских родин и крестин. – Торжественные столованья. – Всеобщие дары новорожденному и крещеному. – Церковные и бытовые порядки по поводу царских именин. – Дары в именины, в Велик день, дары вообще[219].
Родины являлись радостным событием не только у царя в дому, но и в общей жизни народа, особенно когда подавал Бог ожидаемого наследника царству. В актах того времени это событие иначе и не называлось, как государскою всемирною радостью, конечно, главным образом с государевой точки зрения. Но и в действительности патриархальные родительские основы нашей старинной жизни очень естественно делали эту государеву радость общею радостью всего русского мира, радостью общенародною. В известном смысле царские родины были событием государственного порядка, возбуждавшим в народе общее внимание к государеву счастию. Мир-народ – в известной мере искренно, в известной мере официально – принимал это счастие так же близко к сердцу, как и сам государь-отец.
Многочисленные вестники от царя, объявлявшие повсюду, по всем городам и селам, государеву радость, затем повсеместные обычные заботы о дарах для новорожденного дитяти, частию очень добровольных, а частию и вынудительных, – все это служило обозначением, что государева радость водворялась по всем краям государства, что она была всемирна в гражданском смысле.
Когда приспевало время, государыня царица весьма часто выходила на богомолье, служила молебны, поднимала к себе в хоромы чудотворные иконы, раздавала милостыню… Подробности по этому предмету помещены в книге «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях».
Есть известия, что, когда наступало время родин, царица служила в своих хоромах молебен с водосвятием и садилась на место. Нам неизвестно, какое значение или какой бытовой порядок означал этот обряд, но официальная запись по этому поводу говорит следующее: в 1628 г. марта 30-го (следовательно, за 18 дней до рождения, апреля 17-го, царевны Пелагеи Михайловны) «у г. царицы Евдокии Лукьяновны в хоромах пели молебен и воду святили, как она, государыня, села на место. И государыня пожаловала крестовым дьяком Ивану Семенову с товарищи, 6 чел., полтину» (Дополнения к Дворцовым разрядам[220]. С. 501).
В 1673 г., августа 14-го, за 8 дней до рождения, августа 22-го, царевны Наталии Алексеевны, таким же образом села на место царица Наталья Кирилловна, причем Крестовая комната государыни была наряжена в следующем порядке: «Августа в 14-й день, в четверг, за час до света в Крестовой наряжена постеля, вшед в Крестовую на левой стороне у дверей скамья липовая, положено на нее: ковер золотной большой кизылбашской, постеля лебяжья, взголовье лебяжье ж; на нее пуховик – пух чижовой, бумажник да взголовье чижовое, подушка атлас червчат. От стены положено сголовье бумажное, наволоки новые камчатые лученчатые, одеяло атлас золотной, по червчетой земле; гривы и каймы атлас по серебряной земле, испод пупки собольи с пухом. Да в запас положено в ногах одеяло камка кизылбашская по белой земле травки золоты; грива атлас золотной, испод пупки собольи, опушка Горностаева. А накрыта постеля – было сукно скорлат червчет, сшито в полтора полотнища. Да в запас приготовлен ковер меншой, золотной кизылбашской, а лежал по указу в Казенной избе. Лавки наряжены полавочники бархат рытой; взяты полавочники из Истопничей палаты… И того ж дни в пятом часу дни великая государыня царица изволила сесть на место…»