Царевны, по-видимому, начинали учиться грамоте с шестилетнего возраста и при том неотменно с пророка Наума52, первого декабря. Так, царевна Анна Михайловна «села грамоте учиться» 1 декабря 1636 г., когда ей было шесть лет 4 месяца. Государь по этому случаю пожаловал дщери своей портище богатого атласа. Около того же возраста начала учиться грамоте и царевна Татьяна Михайловна. Ее учительницей-мастерицей была вдова Марья, которая 22 ноября 1642 г., когда царевне исполнилось 6 лет и 10 месяцев, получила от царицы полку убрусную, т. е. так называемый убрус, или полотно для покрытия головы. Можно полагать, что это пожалование дано было уже за некоторые успехи в обучении царевны. 1643 г., 2 февраля, она получила от царицы полотно тройное, также, вероятно, за успехи в учении.
Дальнейший ход обучения виден из случайных записей по обучению царевны Ирины Михайловны. В 1636 г, когда царевне было уже девять лет, тоже декабря 1-го, ей было скроено на Псалтырь футляр из сукна багреца червчатого. На другой год, 30 сентября, такой же футляр был скроен на Апостол царевны. Следовательно, к учению по Апостолу приступали уже в одиннадцать лет.
В казне царевны, по переписи 1649 г., хранились три ее Псалтыри и Часовник.
В конце XVII ст. (1675—1691) в штате царицы учительницами состояли Варвара Льгова и Федора Петрова, вдова Тимофея Волкова, которая учила и царевну Наталью Алексеевну. 1683 г., марта 25-го, между прочим ей было назначено хлебное жалованье: ржи и овса по 10 четвертей на год.
Фронтиспис первоначальной Псалтыри с изображением царя Давида.
Москва. А. Невежа. 1568 г.
В то время, когда проходили этот курс словесного учения, дети, обычно лет семи или восьми, садились учиться писать. Скорописные азбуки, которые служили в этом случае руководством, были писаны всегда столбцом, свитком из нескольких склеенных листков. В их состав входили сначала прописные и строчные буквы, выписанные с особенным тщанием и искусством, с разными вычурными украшениями; каждая буква, для обозначения различных почерков, писалась во множестве образцов, начиная с самых больших и заканчивая самыми маленькими. Каждый ряд букв начинался вычурной и нередко весьма красивой заставкой, т. е. большой прописной буквой, в которой травы и узоры переплетались с изображениями птиц и зверей. В некоторых азбуках помещалась также азбука толковая, т. е. разные изречения и апофегмы53, расположенные в алфавите по начальным буквам, но содержанием своим эта азбука совершенно отличается от толковой азбуки, находящейся в Букваре Василия Бурцева, в которой все изречения относятся только к учению и жизни Спасителя. Здесь же эти апофегмы касаются вообще нравоучения. Так, читаем:
под буквой ж – «Желаем христиане спастися, желаем и неправду делать»; под буквой ф – «Фараоновых творений не чини., и других на то не учи»; под буквой х – «Храни свещу твою от ветру, сирень душу от лености»; под буквой ш – «Шатания и плясания диавольского удаляйся; плясание бо уподобися смертному убивству»; под буквой кси – «Ксанф и филосов быд, а у раба своего Есопа в посрамлении много находился» и пр.
После букв следовали прописи и склады; под этим заглавием помещены также некоторые апофегмы и даже загадки, собственно книжные.
Статья эта начиналась всегда следующей молитвой: «За молитв святых отец наших, Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас. Аминь. За молитв Пречистые Твоея Матери и всех святых Твоих, Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас, аминь. По милости Божией и великих святителей Петра и Алексия и Ионы и Филиппа Киевских и Московских и всея Руссии чудотворцев».
Потом следовали прописи и склады, изречения и загадки, то именно, что мы теперь называем вообще прописями.
1. Не ищи, человече, мудрости, ищи прежде кротости; аще обрящеши кротость, тогда познаешь и мудрость.
2. Не тот милостив, кто всегда милостыню творит; тот милостив, кто никого не обидит и зла за зло никому не воздает.
3. Стоит море на пяти столпех. Царь речет: потеха моя, а царица речет: погибель моя. Царь есть тело, а царица – душа.
4. Стоит град пуст, а около его куст. Идет старец, несет ставец, а в ставце взварец, в взварце перец, в перце горечь, в горечи сладость, в сладости радость, в радости смерть.
5. Стоит град на пути, а пути к нему нить, идет посол нем, несет грамоту неписаную, а дает читать неученому.
6. Стоит человек в воде по горло, пить просит, а напиться не может.
7. Когда синица орла одолеет, тогда безумные ума научатся.
8. Аще кто хощет много знати, тому подобает мало спати, а мастеру угождати.
9. Человече Божий, бойся Бога, стоит смерть у порога, труба и коса ждет смертного часа, зде колико не ликовать, а по смерти гроба не миновать.
10. Виноград зелен несладок, млад человек умом некрепок.
11. Кто тя может убежати, смертный час...
Впоследствии, кроме этих прописей, в азбучках стали помещать апокрифическую «беседу трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого» в вопросах и ответах и особую статью «Каким образом писать к кому письма», содержащую, впрочем, одни только титулы писем к патриарху, к митрополиту, к боярину, к отцу родному и пр.; но в одной скорописи мы нашли и форму письма, которая служит образцом наших старинных писем.
Вообще нужно заметить, что состав древних скорописей, или прописей, был весьма разнообразен и вполне зависел от усмотрения своего составителя; что ему было любо, то самое он и вносил в свою азбуку-пропись. В этом отношении весьма любопытна азбучка, в которой каллиграф, вместо общеупотребительных, сам сочинил прописи, наполнив их рассуждениями о самом же себе.
В таком или подобном этому составе скорописные азбуки служили общим и единственным руководством в обучении писать не только в XVII столетии, но даже и после преобразования, особенно в первой половине XVIII столетия. С этого времени к ним стали присовокуплять еще арифметичное учение, т. е. таблицу умножения и четыре правила арифметики; в некоторых встречаются, кроме того, немецкие вокабулы, писанные русскими буквами, например: Бог – Гот, Бог Отец – Гот Фатер и т. д.
«Книга об избрании на Российское царство Михаила Романова».
Скоропись, XVII в.
Были, впрочем, скорописные азбуки и других составов. Таков, например, «Букварь славенороссийских писмен уставных и скорописных, греческих же, латинских и полских, со образовании вещей и со нравоучителными стихами» – сочиненный в 7199 (1691) г. иеромонахом и царские типографии справщиком (корректором) Карионом Истоминым и посвященный царице Наталье Кирилловне для научения ее внука, царевича Алексея Петровича. Кроме букв, писанных разными почерками, в этой азбуке «под всяким писменем... предложены виды (рисунки) во удобное звание в складе: да что видит, сие и назовет слогом писмене достолепного начертания тех. Яко: А – Адам, алектор (петух), Афродита (звезда), аспид (дракон); Б – брань, брада, бич» и т. п.; а под этими изображениями помещены нравоучительные стихи, большей частью относящиеся к изображенным предметам. Стихи эти были собственно прописями. Например, под буквой Б изображены: брань, или война, баран, буйвол, бритва, брада, барабан, бедро, бич; внизу помещены стихи.
Карион Истомин. «Букварь в лицах». Гравюра А. Бунина. Москва, 1694 г.
«Букварь» Кариона Истомина отличается от других старинных букварей и тем еще, что он писан книгой, а не столбцом, как большей частью стали писать скорописные азбуки уже в XVIII столетии. Но замечательнейший памятник нашей древней каллиграфии – скорописная азбука в столбце, длиной несколько аршин. Она относится к концу XVII столетия; все каллиграфическое искусство этого времени представляется здесь в такой полноте и в таком разнообразии, что едва ли где можно встретить подобный памятник в этом роде. Вначале идут великолепнейшие заставицы, или заставки. Среди узоров этих заставиц, в кругах, написаны вязью разные речи и вначале заглавие азбуки – «Буквица Словенска». Вторая половина азбуки заключает в себе заставные, прописные и строчные буквы, написанные весьма красиво и с разными вычурными украшениями.
Азбука эта – собственно пропись, не представляющая ничего целого в отношении содержания, подобно азбукам, описанным нами выше. Здесь единственно только для прописи выбраны речи, отрывки или просто слова. Самое заглавие по этому случаю в ней повторено, для упражнения, три раза:
«Буквица Словенска, Буквица языка Словенска, Азбука Словенска, хотящим разумети истинного слогу».
Вообще эта замечательная азбука – труд по преимуществу каллиграфический, не имеющий никаких других педагогических целей; труд, который заслуживает полного любопытства по своему исполнению. Составитель, употребивший много времени и много труда на все эти заставицы, вязи, связи и буквы, мог справедливо закончить свою азбуку следующими словами:
«Аще горести не вкусити, то и конечные сладости не видати».
Конечно, сладость есть сладость конца упорной, тяжкой работы. Древние наши писцы весьма часто оканчивали свои рукописи подобными же строками:
«А как рад заец, из тенет избегши, а птица – из кляпци излетев, тако рад писец, списав сию книгу» – восклицали они, оканчивая последнюю строку своего труда: «Силно есмь рад, коли кончая строку последнюю!».
В царском быту скорописные азбуки всегда украшались с большим великолепием красками и золотом. Так был украшен упомянутый выше «Букварь» Кариона Истомина, поднесенный им, как мы говорили, первоначально царице Наталии Кирилловне для ее внука, царевича Алексея Петровича, а потом, в другом экземпляре,– царице Парасковии Феодоровне, для ее дочерей. У царевича Ивана Михайловича, умершего в 1639 г., была также азбука велика на столбцах (пропись), писана золотом с красками.