тов и управлялся полковником Николаем Фанстаденом. Все эти немцы были привозимы во дворец три раза и, следовательно, играли один, третий, раз какие-либо свои игры, без актеров-детей. С наступлением Великого поста театр был оставлен и возобновился уже весной, после Троицына дня, в селе Преображенском.
Немецкие комедийные потехи даны были в Преображенском театре три раза во время Мясоеда. В первый раз была «Комедия, как Олаферна царица царю голову отсекла», т. е. «Юдифь», та самая, которую наши послы в 1635 г. смотрели во дворце у польского короля; тешили Великого государя иноземцы, и на органах играли немцы да люди дворовые боярина Артемия Сергеевича Матвеева. С государем были в комедии бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, ближние люди все, и стольники, и стряпчие. А которых бояр, окольничих, думных дворян и ближних людей не было в походе, т. е. в Преображенском, и за ними были посланы нарочные с указом быть непременно в Преображенском, т. е. в театре.
Другая комедия была «Есфирь» («Как Артаксеркс велел повесить Амина по царицыну челобитью и по Мардохеину наученью»). В комедии с государем были царица, царевичи и царевны – все семейство, а также бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, ближние люди; стольники и всяких чинов люди. Тешили государя и публику немцы же да люди боярина Матвеева – «и в органы играли, и на фиолях, и в страменты, и танцевали».
Боярин А. С. Матвеев
На заговенье, 14 ноября, была снова потеха, а тешили великого государя иноземцы, немцы да люди боярина А. С. Матвеева, «на органах, и на фиолях, и на страментах, и танцевали и всякими потехами розными (тешили)... »
В зимний Мясоед 1676 г. царь заболел и 30 января скончался. Театральные представления должны были остановиться на долгое время... Вскоре и главный директор этого первого театра, боярин Матвеев, в том же году подвергся царской опале и, наконец, ссылке. Потеряв такую важную опору, немецкая труппа удалилась, вероятно, восвояси. Люди Матвеева также частью были разосланы по деревням или же поступили к новым помещикам. Таким образом, только что возникшая комедия упразднилась сама собой. Но если зрелища, в течение четырех лет утешавшие государя и двор, прекратились, то все-таки они не могли пройти без следа, собственно, для народа, по крайней мере для московского общества, в низменных его слоях, откуда по большей части выбирались актеры и статисты для царских комедий. Зрелища прекратились, но осталась мысль, что они позволительны, что в них нет особого греха, как учили люди Стоглава и Домостроя, ибо и сам великий государь, со всем своим государским домом, со всею боярской Палатой и даже с людьми всякого чина, свободно потешались комедиями, интермедиями и всякими подобными играми и своим присутствием на этих играх как бы освящали их гражданство в ряду всех других неотреченных народных увеселений; оставалась, одним словом, мысль, что можно продолжать такие зрелища собственными средствами. С этого времени немецкая комедия свила, так сказать, гнездо в московском обществе. Таким гнездом были ее ученики, молодежь из мещанства и подьячества.
Как только, еще в 1672 г, магистр Яган Готфрид Грегори получил приказание поставить на Преображенской сцене книгу «Есфирь», то, без сомнения, тогда же и образовалась театральная школа. Ученики или актеры, как мы видели, набраны были из мещанских, а отчасти и из подьяческих детей; из мещанских Новомещанской слободы потому, что эта слобода была вновь населена большей частью выходцами из Западного края, которые поэтому и на комедии смотрели другими глазами, более свободными, чем коренные москвичи, кровные дети старого Домостроя, т. е. окрепшей во всяких запрещениях древнерусской культуры. В коренных москвичах произошло бы от таких выборов великое смущение, а потом, пожалуй, и возмущение, ибо к тому все готовилось в виду борьбы староверства с разными новшествами. Должно быть, ученики набирались и во всякое время, в зависимости от того, сколько новых актеров или статистов требовала поставляемая вновь пьеса. Впрочем, постоянное их число в первое время доходило, кажется, только до 30 человек. Положение этих маленьких актеров было вообще незавидно. Они сначала не получали за свое учение даже кормовых денег. В 1673 г. одни из них, подьячишка Васка Мешалкин с товарищами85, подали государю челобитную, в которой объясняли: «отослали нас (в июне 16 числа 1673 г.), холопей твоих, в Немецкую слободу, для научения комедийного дела к магистру к Ягану Готфриду, а корму нам ничего не учинено; и ныне мы, по вся дни ходя к нему, магистру, и учася у него, платьишком ободрались и сапожишками обносились, а пить-есть нечего, и помираем мы голодной смертию. Милосердый государь! вели нам поденной корм учинить, чтоб, будучи у того комедийного дела, голодной смертью не умереть».
По этой челобитной велено им выдать кормовые деньги с 16 июня, как они поступили в учение, по грошу86 в день человеку, т. е. по 4 деньги, с разрешением выдавать по стольку же во все время, покамест в учении побудут, но, однако ж, со свидетельством, т. е. с аттестациею магистра об их успехах и старании.
Успехи и старание этой малолетной русской труппы засвидетельствованы самими пьесами, которые она время от времени представляла государю. Из случайных заметок в современных дворцовых записках мы уже знаем, что на дворцовой сцене даны были комедии: 1) «Есфирь»; 2) «Юдифь»; 3) «Товия Младший». Но репертуар этим не ограничился. Сохранилось в рукописях еще несколько комедий, игранных в то же время, о чем положительно говорят их прологи, или предисловия, и эпилоги, которыми всегда открывалось и закрывалось действо и которые обычно восхваляют царя Алексея. Таковы: 4) малая прохладная комедия об Иосифе, т. е. о преизрядной добродетели и сердечной чистоте; 5) малая комедия «Баязет»; 6) «О Навуходоносоре-царе, о теле злате и о трех отроцех, в пещи сожженных». Затем к тому же времени должно отнести: 7) комедия о Блудном сыне; напечатана в Москве в 1685 г., с картинками, по образцу лубочных сказок; 8) история о царе Давиде и о сыне его Соломоне Премудром, составленную по Книге Царств, а быть может, и по изложению хронографа; 9) Алексей, Человек Божий, диалог в честь царя Алексея. «Представлен в знамение верного подданства чрез шляхетскую молодь студентскую в Коллегиум Киево-Могиланскому на публичном диалоге». Напечатана в Киеве 1674 г., 22 февраля.
Комедии 6 и 7 писаны стихами и принадлежат перу Симеона Полоцкого. Вполне вероятно, что и первые 5 комедий переведены, а иные, быть может, переделаны или и составлены им же. Он был придворным учителем, ритором и пиитом, и знатоком иностранной, именно светской и особенно польской, литературы, откуда легче всего было черпать, по крайней мере, образцы для первых драматических или, как тогда говорили, комедийных сочинений.
Мы не имеем сведений о том, продолжались ли театральные зрелища при царе Федоре Алексеевиче и в правление царевны Софьи. Можно полагать, что в осенний Мясоед 1679 г., когда молодой царь неоднократно выезжал в Преображенское, там в ряду обычных веселостей могли быть представляемы и комедии. Вообще же время Федора, как и время Софьи, не было благоприятно для подобных утех. Еще по смерти царя Алексея царская семья разрознилась, разделилась на две враждебные стороны, посреди ее шла постоянная темная смута и ненависть; притом именно та сторона (Нарышкины), которая наиболее благоприятствовала европейским новинам, с каждым днем все больше теряла свою силу и власть; другая сторона, забиравшая эту власть в свои руки, в лице своих деятелей имела очень многих ревнителей старого благочестия, да и сама стремилась утвердить свое значение на особом уважении к его порядкам и формам. Правила же старого благочестия совсем отвергали не только упомянутые утехи, но и малейшее отступление от укрепившихся обычаев. Все это мало способствовало тому, чтобы во дворце поддерживались Алексеевские немецкие потехи – комедии, как увеселения общие, общественные для дворца.
Однако ж достаточно распространилось, и утвердилось как факт, мнение, что «в теремах просвещенной европейским учением царевны Софьи Алексеевны представляли не только духовные трагедии, написанные другими, но и ее собственные сочинения и переводы; что она сама с приближенными боярышнями и царедворцами участвовала в представлении». Заметка – верная в отношении царевны, только не Софьи, а Натальи Алексеевны, о которой со временем совсем забыли и помнили только одну царевну Софью, оставившую по себе историческую память, которой поэтому и присваивали все, чем замечательна была какая-либо царевна. Наталья Алексеевна († 1716), тоже сестра Петра, была страстная любительница театра, сама сочиняла разные комедиантские действа87.
После смерти царевны осталось довольно комедиантских письменных книг, составлявших целую библиотеку, таковы: о Георгии и Планиде, тетрадь о страдании Ксенофонта и Марш, тетради Ерисанфа и Дарии, Адриана и Наталии, Июлиана, Евстафия Плакиды, Павла и Иулиании, «Искупление человека от падения его», Повести о цесаре Римском Отте. Таким образом, театральный репертуар царевны Наталии носил в себе еще идеи XVII ст., держался около церковной книжности, а потому дает довольно определенное понятие о том, как составлялось и как велось комедийное действо и при царе Алексее. Затем согласимся, что все рассказываемое в разных историях нашего театра о царевне Софье должно относиться к царевне Наталье, ибо современных известий об артистических предприятиях царевны Софьи, как и вообще о дворцовых театральных зрелищах в ее время, мы покуда не имеем.
Царевна Софья Алексеевна
Заметим кстати, что при Петре, во время свадьбы шута Филата Шанского, в 1702 г., комедия дана была уже в Грановитой палате, куда 26 января к строению будущей Диолегии с Казенного двора отпущено на 20 персон тафты разных цветов 200 аршин да на завес тафты лазоревой 50 аршин; а 10 февраля в Оружейной палате велено изготовить к комедии: 12 киризов (кирасы) и лат с шапками, 15 панцырей с мисюрками