— Входи. — Сам повесила трубку и в прихожей нажала кнопку магнитного замка.
В доме не имелось телекамер и домофона, а потому Джимми было велено сначала позвонить. Сам открыла дверь, лишь когда услышала его голос и через глазок убедилась, что он один.
— Видок паршивый, — с порога заявил Джимми.
— Спасибо.
Она сделала, что могла, — ополоснула покрасневшие глаза, заколола волосы и даже подкрасилась, но Джимми знал ее как облупленную.
Он вошел в прихожую. Сам заперла дверь и упала к нему на грудь.
— Ты даже не представляешь, как я тебе рада!
— Да ладно, чего ты?
Сам трясло.
— Ты задержался. Нам пора выходить.
— Куда это? — заморгал Джимми. — Может, объяснишь, из-за чего сыр-бор? Что, засранец опять пудрит мозги?
Он не был поклонником Федерико.
Покачав головой, Сам отстранилась. По телефону она лишь сказала, что у нее неприятности и нужна помощь. В этом был весь Джимми: тотчас откликнулся на зов, но добирался почти час.
— Планы изменились. Я уезжаю сегодня, венецианским поездом в пять сорок.
— Эй, а как же отвальная? Без тебя никак.
— Ну соври чего-нибудь… не знаю, мол, позвонили из дома, помер кто-то из родственников. Придумай.
— Кончай темнить, Меткаф. Чего ты передо мной-то? В чем, на хрен, дело?
Сам улыбнулась, коснувшись его щеки. Ни к чему втягивать парня в историю.
Джимми Макчадо она знала еще с колледжа. Отучившись в Саут-Бенде, Индиана, они потеряли связь, но потом столкнулись во Флоренции — в филиале Нью-Йоркской киноакадемии на виа дель Пуччи Джимми собирался учить секретам кинематографии, — и старая дружба возобновилась. Через год Джимми перебрался в Фьезоле, но они по-прежнему часто виделись и перезванивались.
Во Флоренции он был единственным человеком, кому Сам могла довериться.
— Слушай, отвези меня на вокзал. Только и дела — убедиться, что я села в поезд.
— Ты чокнутая! С места не двинусь, пока все не расскажешь!
Сам задумчиво покусывала губу.
Лавируя меж коробок, она прошла в гостиную. Джимми расчистил на кушетке местечко и сел рядом. Сам взяла его за руку.
— Только никому… — Она ловила его взгляд. — Я серьезно.
Джимми чиркнул пальцем по губам:
— Могила!
— Помнишь Софи? Убитую англичаночку?
— Разве такое забудешь?
— Вчера мне позвонил ее убийца. — Сам ждала какого-нибудь отклика, но Джимми только хлопал глазами. — Сказал, чтобы я не ворошила прошлое.
— Что? Погоди, сдай назад. Ты знаешь убийцу?
— Видела. Но он меня знает.
— Так вот почему ты вчера примчалась. Что ж ничего не сказала-то?
— Потому что насмерть перепуталась… Кажется, он побывал в моей квартире. — Голос Сам треснул.
— Ладно, не трепыхайся, давай по порядку. Когда ты его видела?
— Дней за десять до убийства. Было уже поздно, я задергивала шторы и на другой стороне улицы увидела человека. Молодой, лет тридцати, среднего роста, с виду приличный — я не особо рассматривала. Подумала, мужик кого-то ждет. Но потом наши взгляды встретились. В его лице было что-то… меня прям откинуло… Только не смейся, но я решила, это мой поклонник. И мысли не было, что он ждет Софи. Я вспомнила о нем, лишь когда вернулась во Флоренцию и узнала, что произошло.
— В полицию сообщила?
Сам покачала головой:
— Заела совесть, и я уж собралась звонить, но прикинула: если это был убийца, он знает, где я живу и как выгляжу. Кто ему помешает явиться по мою душу?
— Так не явился же? — возразил Джимми. — До вчерашнего дня ни слуху ни духу, верно? Чего же он угрожает только через год? Почему сейчас?
— Откуда я, на фиг, знаю? Надо было сразу сваливать. Если б не работа, только бы меня и видели.
— Ты осталась из-за Федерико, себе-то не ври. Ему ты сказала о звонке? Вообще кому-нибудь говорила?
Глаза ее заволокло слезами.
— Нет, никому.
Сообразив, что требуется помощь, она сразу подумала о Федерико. В минуту слабости даже стала набирать его номер, но остановилась. Если б получила отказ, она бы разлетелась вдребезги.
— Саманта, милая, — тихо позвал Джимми. — Что происходит? Расскажи.
«Может, попросить его отнести ноутбук Эду Листеру?» — раздумывала Сам. За неимением чехла компьютер был обернут пузырчатой пленкой и засунут в парусиновый портфель, который вместе с рюкзаком и чемоданом стоял в прихожей. Сам колебалась.
— Не могу… Поверь, не надо тебе в это влезать. Слишком опасно. Нам пора, а то поезд уйдет.
Она догадывалась, почему Страж вернулся. Наверное, как-то узнал о файлах Софи, что остались в компьютере; видимо, по ним его можно вычислить. Он пойдет на все, чтобы их заполучить.
7
Обшитый белой доской особняк исчез; на экране осталось куцее послание Сам Меткаф с просьбой больше ее не беспокоить. Но я все же написал ответ, в котором поблагодарил за информацию и спросил об имени пользователя и пароле для сайта domoydotemnoty. Никаких ссылок на ее колебания и никаких просьб пересмотреть свое решение — я писал кратко и по делу. Мне казалось, только так можно сохранить нашу хрупкую связь.
Маячок вызова погас. Лора компьютеры не переносит, но могла заметить мое нежелание откликнуться или даже понять, что я так и не ответил. Она отвернулась, с улыбкой слушая Бейли. Потом сквозь створчатую дверь прошла в спальню, и я облегченно вздохнул.
Открыв список контактов, я увидел, что бруклинская Озорница, которую я знал как Джелену (сообщить свое полное имя она не сочла нужным), оставила короткое сообщение, но сейчас была вне Сети или использовала невидимый режим. Секунду подумав, я начал отвечать. Она не дала мне закончить.
озорница: некогда… убегаю приблуда: сама же вызывала оз: осталось 45 минут, чтобы добраться до пенсильванского вокзала пр: что хотела сказать?
оз: так, ерунда… ну ладно, вчера приснилось, что у тебя неприятности, и это как-то связано с Флоренцией и твоей дочерью… все нормально?
Меня тряхнуло.
Я не говорил, что я в Италии и занят делом Софи. Порой ее интуиция граничила с телепатией. Островная кровь, смеялась она, бабка по материнской линии родом с Мартиники.
пр: все хорошо оз: но ты не дома?
пр: во Флоренции… с женой, завтра вылетаем обратно оз: значит, верно
Она знала о нашей утрате. Джелена редко касалась этой темы, однако всегда меня выслушивала. Ее сочувствие было не наигранным, но подлинно душевным. Как странно, что наши пути пересеклись благодаря Софи. После гибели дочери я часами бродил по всяким форумам, мучительно надеясь ухватить след, который выведет к ее убийце. В одном из чатов — названия уже не помню — я столкнулся с Джеленой.
Первый раз мы поговорили полгода назад; я сказал, что у меня горе, но не рассусоливал, избегая чрезмерных подробностей. К примеру, я умолчал о вероятности того, что Софи и ее убийца познакомилась в Интернете. Чтобы не отпугнуть Джелену.
пр: надо забрать кое-какие вещи софи. пришлось вернуться… сегодня пройдет поминальная месса.
оз: понятно, я бы за нее помолилась пр: кто мешает оз: не так… что-то нехорошо, эд… будь осторожен.
пр: не надумывай, все в порядке оз: забыла, ты кто по знаку?
пр: не смеши… тебе не пора на поезд?
оз: угу, вся издергалась, а ты меня забалтываешь пр: все наоборот оз: хорош звездеть
Джелена — или Джелли, как она предпочитает, — ушла из Сети, а я вывел на экран и с минуту разглядывал ее фотографию. Она прислала только этот поясной снимок, на котором изображена встрепанная темнокожая худышка в зеленоватой майке с вылинявшим логотипом «КЛЭШ»[18] на груди. Я не рассказывал, что в начале 80-х работал с этой группой, когда жил в Нью-Йорке и занимался музыкальным бизнесом. А то еще подумает, будто я стараюсь произвести впечатление. К тому же данный факт меня старит.
На снимке она выглядит невероятно юной и невероятно милой. Голова склонена набок, подбородок опущен, взгляд обращен в камеру — раскосые миндалевидные глаза (в роду еще индонезийские и голландские предки) смотрят с шалым выражением «а ну-ка?»; полные алые губы чуть кривятся — мол, хозяйка за словом в карман не полезет и всякую дурь терпеть не станет. По экранной картинке с низким разрешением не скажешь, красиво ли это лицо (она утверждает, что у нее мелкие черты), но оно притягивает, и, глядя на него, хочется улыбнуться.
— Эдди! — из спальни окликнула Лора. — Мы опоздаем.
Я закрыл файл и захлопнул ноутбук.
Рано или поздно столь яркая и привлекательная девушка непременно кого-нибудь встретит (вероятно, уже встретила), и тогда придет конец нашей необычной, но безобидной дружбе. Ей двадцать пять, мне сорок шесть, я семейный человек, и здесь наши различия только начинаются.
Ничего постыдного между нами не было. В реальной жизни я бы держал пари, что потаенные беседы возрастного женатого дельца с девушкой, которая годится ему в дочери, к хорошему не приведут. Возможно, я ни черта не понимал про Джелли. Для меня она была всего лишь прелестной фикцией, призраком, обитающим по другую сторону монитора.
С ней я на время сбегал от реальности. Только и всего.
8
Без Джимми она бы не справилась.
На вокзал приехали уже за полшестого; к платформе с венецианским экспрессом продирались сквозь ликующее сборище — кто ж знал, что в час пик вокзальная толпа разбухнет осатаневшими футбольными болельщиками.
Зажав билет в зубах, взмыленный Джимми на последних минутах погрузил Сам в поезд и отыскал ее место у окна.
— Считай, вагон-«люкс», — пропыхтел он.
Сам скривилась, взглянув на мутные оконца. Попутчица — престарелая дама во вдовьем трауре — вежливо кивнула. Сам ответила улыбкой и плюхнулась на сиденье.
Стало так легко, что кружилась голова. Джимми пытался пристроить чемодан на полку; вдруг поезд дернулся.
— Оставь, — сказала Сам. — Иди, а то еще уедем вместе. — Мелькнула мысль попросить его составить компанию. — Я выйду к двери. Тут кое-что есть для тебя… Ну иди, иди!