А старик ей навстречу:
– Зачем пожаловала?
– Дедушка, я тебе весточку от папы принесла, а мама ватрушек напекла – понюхай, какие ароматные.
Рассердился старик, затопал ногами, застучал клюкой – прогнал прочь внучку. Прокричал ей вдогонку, чтобы малявка больше порог этого дома не переступала и подачек носить не смела. Расплакалась девчушка, бросилась наутёк. А старик вернулся в избу, согнулся в три погибели, почувствовав в груди жгучую боль. С тех пор она его так и не покидала. Потому что никак не мог простить себя старый за то, что обидел родное дитя, вместо сына на неё злобу обернул.
Хотел Ом посмотреть, чем закончится сон, но что-то раскалённым угольком обожгло его сердце. Проснулся Омушка и увидел, что пылает красным пламенем Громово колесо на его груди. Соскочил с кровати и бросился к ведру с водой. Остудил оберег, а кожу на груди остудить был не в силах – осталось на ней розовое клеймо. Не зря матушка предупреждала! Если бы не оберег, то быть бы сейчас Ому на месте больного старика.
Но Ом ни о чём не жалел: знал – ожог заживёт, а старику он обязательно поможет.
Как только рассвело, Ом нарисовал на листе бумаги ту девчушку и отправил через Кексика Репейке, чтобы он разыскал её и передал ей золотой клубочек. А сам принялся готовиться к встрече – булочки печь да кисель из присланной Стёшкой сушёной малины варить.
Девчушка появилась после полудня. Повзрослевшая, похорошевшая – вот-вот на выданье… Весело бежала она за клубочком, пока не упёрлась в дедушкино крыльцо. Ом бросился к двери и распахнул её, у порога положил соломенную куклу тётушки Макоши, а сам спрятался. Девчушка вошла в дом, подняла куколку, увидела угощение и уселась за стол.
Тем временем и старик из баньки вышел, бодрый и свежий. Застав внучку за обедом, расплакался он от счастья, обнял внучку, со слезами на глазах попросил прощения.
Ом рыдал, выглядывая из-за печки.
Мухомор сидел рядом и улыбался. Раньше Омушка не видел деда Мухомора улыбающимся. Тот даже помолодел. Лукавые лучики вокруг глаз сделали его лицо совсем добрым, а с похожего на розовую картофелину носа отвалилось ещё несколько бородавок. Осталась лишь одна, самая большая, посреди изрытого глубокими морщинами лба. Она напомнила Ому божью коровку.
Пока старик с девочкой пили чай, Мухомор рассказал домовёнку, как он много раз забирался в стариковские сны и видел в них эту девчушку, но как помочь – не знал. Извёлся весь. А она взяла и пришла, сама…
– Сама! – с улыбкой прошептал Ом и потёр до сих пор горящее пятно на груди.
– Это хорошо, что сама, – прошелестел Мухомор и прищурился. – А то ведь домовым без спроса вмешиваться в людские дела – последнее дело, за такое совет по головке не погладит.
– Не погладит!.. – вздохнул Ом и отвёл глаза в сторону.
Светлая душа
Снежное одеяло укутало город, люди развесили по улицам огоньки, окна в домах засветились в ожидании новогоднего чуда, минула самая длинная ночь в году, в которую златокудрый Коляда не спал, готовился выкатить на небо молодое неокрепшее солнышко.
В ветхой, покосившейся избе каждый день теплилась печь, пахло сдобой и звенел девичий голосок. Старик помирился с сыном и готовился к переезду в новую квартиру. Он складывал вещи в коробки и очень хотел успеть к празднику. Его больше не мучила хворь, и характер у старика переменился – стал он добрее и улыбчивее. Знай частушки на балалайке наигрывал.
Дедушка Мухомор загрустил – волновался, заберёт ли его старик с собой. Являлся хозяину во сне. Ждал, когда тот спросит, зачем домовой пожаловал. Но старик с расспросами не торопился, а потому у Мухомора никак не получалось уговорить забрать его с собой в новый дом. А раз так, и решил Мухомор отправить Ома к Роду с поручением, чтобы тот собрал совет, и придомляющее колесо определило ему другое место жительства.
Хрустя снежком, Омушка шагал к библиотеке и улыбался. На его лице осталась всего лишь одна веснушка. А значит, и исправительные работы подходили к концу. Домовёнок с нетерпением ждал, когда решится и его судьба, но до того было у него ещё одно важное дело.
После разговора с дядюшкой Родом Ом спрятался под лестницей и, как только Род хлопнул входной дверью, забрался на чердак. Домовёнок нашёл за книжными полками придомляющее колесо, вынул из него крутящуюся шестерёнку.
В библиотеке Ом задерживаться не стал, а побежал к дому на улице Никольской. Не постучав в дверь, заглянул в окошко и увидел Фиру. Она наряжала маленькую, сидящую в цветочном горшке ёлку, подвешивала к мохнатым веточкам конфеты и мандарины, укладывала под деревце блестящие коробочки с подарками. Омушка заметил, как в одну из коробочек Фира спрятала крошечные вязаные варежки со снежинками, и смахнул со щеки колючую слезинку. Понял, что Фира ждёт его, готовит угощение и подарочки. Только вот сможет ли он вернуться?..
Омушка оторвался от окна, отыскал за домом укрытый снежком люк и пробрался в подполье. Там он достал из сумки хлебных крошек и кусочек пахучего сыра, а потом свистнул мышей…
В заставленную коробками избу Мухомора Ом вернулся затемно и, забравшись на печь, сладко заснул. Проснулся поздно, уж давно рассвело. Дедушку Мухомора в избе не застал, старика тоже нигде не было, да и коробки исчезли. Решил Омушка, что проспал отъезд, достал из-за печки куртку с шапкой, спрятал спящего Долюшку за пазуху и бросился за дедом Мухомором вдогонку.
До библиотеки добежал скоро, стрелой взлетел по лестнице, приложил ухо к замочной скважине и понял, что поспел в самый раз к началу заседания. Дядюшка Род поздоровался со старейшинами и передал слово Мухомору.
Ом заглянул в дырочку. Разглядел только картофельный нос, а сам Мухомор по самые уши замотался в шерстяной шарф и спрятал голову под высокую, с меховым отворотом шапку. Домовёнок и не признал его сразу. В этом наряде Мухомор напоминал ладный, обогретый осенним солнцем боровик.
– Уважаемые старейшины! – обратился к совету дедушка Мухомор. – Простите вы меня! Похоже, зря я вас побеспокоил. Сегодня на рассвете мой человек переехал, а меня прихватил с собой. Да не просто прихватил, а, как положено, усадил в печную лопату и перевёз в новую квартиру. Стало быть, придомляющее колесо нам теперь ни к чему…
Омушка так обрадовался услышанному, что не заметил, как навалился на дверь чуть сильнее, и она распахнулась. Домовёнок кубарем влетел на чердак и замер посреди комнаты, словно дубовый пень.
Все вокруг рассмеялись. Дядюшка Род и тот улыбнулся, игриво покрутил завитый в тугое кольцо голубоватый ус:
– А вот и Громушка пожаловал! Ну садись, садись, коли пришёл.
Ом на цыпочках пробрался в уголок к тётушке Макоши и присел на табурет.
– Так на чём мы остановились? – обратился Род к секретарю.
– Дедушка Мухомор переехал в новую квартиру… – шёпотом напомнил ему Дзынь.
– И то верно, переехал! – подтвердил Мухомор и задорно подмигнул Омушке. – Только вот ученика своего не успел пристроить, надо бы и его в хорошее жильё определить.
Ом побледнел.
– Добрая мысль, добрая, – утвердительно покачал головой Род. – Надо бы придомляющее колесо спросить. А ну-ка, Дзынь, доставай его поскорее.
Омушка побледнел пуще прежнего и со страху чуть с табурета не свалился.
Тем временем Дзынь мучительно пытался раскрутить колесо, но оно застопорилось и двигаться не желало.
– Не работает, – растерянно пробормотал секретарь. – Придётся снова «Мышь-клик» использовать.
– Дедушка Мухомор, ты как, не возражаешь? – приподняв бровь, спросил дядюшка Род.
Ом даже порозовел немного, решил, что дед Мухомор непременно будет против. Но тот пребывал в таком радостном настроении, что перечить не стал, только рукой махнул: мол, не возражаю.
Омушка задрожал всем телом, понял, что натворил бед.
Дзынь раскрыл ноутбук, вынул из-за пазухи мышь и уже приготовился пустить её в дело.
– Стойте-стойте! Не надо мышь!.. – выкрикнул Ом и спрятал руку в карман. – Это я колесо сломал, вот…
Вынутая накануне шестерёнка блеснула и со звоном упала на пол.
– Как – сломал? – Дядюшка Род сердито стукнул посохом.
– Нарочно. Взял и сломал. – Ом стянул с седой головы шапку и горестно всхлипнул. – И с мышью договорился!
Старейшины охнули. Дедушка Мухомор развязал шарф и схватился за сердце. Тётушка Макошь выронила из рук спицы. Род нахмурил вставшие дыбом седые брови:
– О чём же ты договорился?
– Чтобы она показала нужный мне дом.
– Ты подкупил мышь и нечестным образом хотел завладеть домом?! – взревел дядюшка Род.
Совет загудел. Дзынь изо всех сил пытался призвать старейшин к порядку, но его никто не слушал.
– А ведь я вам говорил, что этот Гром крайне ненадёжный ученик! – взвизгнул душевой, подскочив с места. – И куда только Мухомор смотрел? Вот и доверяй потом ему малолеток на перевоспитание!
Тётушка Макошь встала с кресла и подошла к сникшему домовёнку:
– Как же так, Омушка? Что же ты натворил?
Услышав ласковый женский голос, старейшины стихли.
– Я всего лишь хотел помочь дедушке Мухомору… Он так любил своего человека и ждал новоселья, а старик его не замечал. Я испугался, что он бросит Мухомора одного в старой ветхой избе. Вот и устроил так, чтобы дедушка переехал вместе со стариком…
– Ты договорился с мышью, чтобы она помогла Мухомору? – сквозь слёзы спросила тётушка Макошь.
– Не волнуйтесь, я не называл его имени. Просто вынул из колеса шестерёнку и попросил мышь, чтобы она назвала вот этот адрес. – Ом достал из сумки листочек, на котором внучка нарисовала старику путь к новому жилью.
– Ты пошёл на такое ради меня?.. – растерянно пробормотал Мухомор.
– Получается так. – Омушка пожал плечами. – Только всё зря, ведь старик сам забрал тебя с собой.
Зал вновь оживился. Дедушка Ох громко высморкался. Мухомор снял шапку и утёр ею слёзы.
Никто никогда не видел, чтобы Мухомор плакал. Даже Ом. Он поднял глаза и взглянул на дедушку Мухомора. Тот изменился до неузнаваемости. Нечёсаные седые космы превратились в задорные огненные кудряшки. Нос расцвёл веснушками, словно усиженная колорадскими жуками картошка. Единственная бородавка на лбу превратилась в божью коровку и, радостно потряхивая перламутровыми крылышками, никого не смущаясь, забралась на упругую завитушку.