Дон Жуан — страница 37 из 78

Казалось, буря шумная неслась

И волны друг на друга громоздились.

Тревожно и испуганно толпясь,

Красавицы шептались и дивились,

Что, что могло во сне или в бреду

Так испугать спокойную Дуду?

72

Огромными, тревожными глазами

Дуду глядела в страхе на подруг.

Так в час полночный метеора пламя

Внезапно озаряет все вокруг;

Дрожащие, взволнованные сами,

Они стояли, затаив испуг,

Не понимая и понять не смея,

Что, собственно, в ночи случилось с нею.

73

Но вот, друзья, какое благо сон!

Жуанна безмятежно почивала.

Так муж, блаженством брачным утомлен,

Похрапывает мирно и устало.

Красавицы ее со всех сторон

Расталкивали, не щадя нимало,

И наконец, слегка удивлена,

На них, зевая, глянула она.

74

Тут началось великое дознанье,

Расспросы без начала и конца;

От любопытства, страха, ожиданья

Пылали взоры, лица и сердца

Догадки, замечанья, восклицанья

Смутили б и глупца и мудреца!

Дуду искусством речи не владела

И не умела объяснить, в чем дело.

75

Она сказала, ей приснился сон,

Что будто в лес зашла она дремучий

Как Дантов лес, где каждый обречен,

Смиряя сердце, стать умней и лучше,

Где исправляет нрав лукавых жен

Закон необходимости могучей,

Ну, словом, ей приснился темный лес,

Как водится, исполненный чудес.

76

Прекрасное, прозрачно-налитое,

На дереве, над самой головой,

Слегка блестело яблоко златое,

Зеленой окруженное листвой.

Но оказалось — дело не простое

Его достать; упрямою рукой

Дуду напрасно камешки кидала

Все в яблоко она не попадала.

77

Она в досаде было отошла.

Вдруг сам собой упал прекрасный плод

К ее ногам Дуду его взяла,

Но только-только приоткрыла рот,

Чтоб надкусить его, как вдруг пчела

Откуда ни возьмись! Да как кольнет!

От боли сердце в ней остановилось,

Она вскричала: «Ай!» — и пробудилась.

78

Дуду была ужасно смущена

(Конечно, в результате сновиденья,

Которого разгадка неясна),

И мне знакомо странное явленье

Таинственно-пророческого сна:

Быть может, это просто совпаденье;

Но совпаденьем люди в наши дни

Считают все, что тайному сродни.

79

Красавицы, которые мечтали

Услышать про ужасные дела,

Наперебой подругу упрекали,

Что их она с постелей подняла.

Мамаша, оробевшая вначале,

Теперь весьма разгневана была;

Дуду вздыхала, робко повторяя,

Что вскрикнула, сама того не зная.

80

«Я небылицы слышала не раз,

Но чтобы сон про яблоко и пчелку

Перепугал гарем в полночный час,

Как появленье черта или волка,

Такого не бывало и у нас!

В твоем рассказе я не вижу толку!

Ты вся дрожишь, ты бредишь наяву,

К тебе врача я завтра ж позову.

81

А бедная Жуанна! То-то мило!

Она — то как напугана была!

Напрасно накануне я решила,

Чтобы с тобою спать она легла.

Но я всегда особенно ценила,

Что ты тиха, разумна и мила…

Теперь придется Лоле потесниться,

Чтобы с подругой новой поместиться!»

82

Улыбкой счастья Лола расцвела,

Но бедная Дуду, глотая слезы

(Она еще взволнована была

И странным сном, и строгостью угрозы!),

Дуду внезапно сделалась смела,

И разгорелась ярче майской розы,

И стала клясться, что такого сна

Уже не испугается она.

83

Она Мамаше нежно обещала

Отныне снов не видеть никаких,

Жалела, что с испугу закричала

И всполошила всех подруг своих;

Она, когда проснулась, поначалу

Перепугалась, глядя на других,

И горячо просила извиненья

За слабость или недоразуменье.

84

Но тут Жуанна заступилась вдруг:

Она с Дуду прекрасно отдыхала;

Когда б не шум взволнованных подруг,

Она б и крика вовсе не слыхала;

Она прощала маленький испуг

И ни за что Дуду не упрекала,

Природа грез туманна и темна,

Чего не померещится со сна!

85

Дуду скрывала на груди Жуанны

Пылающее личико свое,

Как роза пробужденная румяна.

И шея и затылок у нее

Зарделись от волненья, как ни странно,

Но, впрочем, это дело не мое,

И мне пора оставить эту тему

И доброй ночи пожелать гарему.

86

Или, вернее, доброго утра,

Поскольку петухи уже пропели.

Уж там и сям, как нити серебра,

Мечетей полумесяцы блестели;

Росистая, прохладная пора,

Когда с холмов, шагая еле-еле,

Верблюдов длинный вьется караван

От самой Каф-горы, из дальних стран.

87

Но с первыми туманами рассвета

Гюльбея, беспокойна и грустна,

Была уже умыта и одета,

Как страсть неукротимая бледна

У соловья, как говорят поэты,

Шипом томленья грудь уязвлена

Но эта боль ничто перед страданьем,

Рожденным необузданным желаньем.

88

Я вывел бы мораль, но в наши дни

Читатели легко подозревают

Поэта в злобном умысле; они

Какие — то намеки открывают

В любой строфе. И не они одни

Свои ж собратья нас одолевают.

На свете нынче много нас, писак,

И всем польстить я не могу никак.

89

Итак, султанша с ложа поднялась

Пухового, как ложе сибарита,

На лепестки нежнейших роз ложась,

Стонал он всякий раз весьма сердито.

Гюльбея, в зеркала не поглядясь,

Не ощущая даже аппетита,

Заветной возбужденная мечтой,

Горела бледной, гневной красотой.

90

Ее великий муж и покровитель

Проснулся тоже — несколько поздней,

Он, тридцати провинций повелитель,

Супруге редко нравился своей.

Но в Турции отличный исцелитель

В подобном деле щедрый Гименей:

Эмбарго он на жен не налагает

И утешаться мужу помогает.

91

Султан, однако, редко размышлял

На эту тему; как любой мужчина,

С красотками от дел он отдыхал

И их ценил, как дорогие вина

Черкешенок в гареме он держал,

Как безделушки, вазы и картины

Но все — таки гордился он одной

Гюльбеей, как любимою женой.

92

Он встал и омовенья совершил,

Напился кофе, помолясь пророку,

И на совет министров поспешил.

Им не давал ни отдыху, ни сроку

Несокрушимый натиск русских сил,

За что льстецы венчанного порока

Доселе не устали прославлять

Великую монархиню и б…

93

Не обижайся этой похвалою,

О Александр, ее законный внук,

Когда над императорской Невою

Мои октавы ты услышишь вдруг.

Я знаю: в рев балтийского прибоя

Уже проник могучий новый звук

Неукротимой вольности дыханье!

С меня довольно этого сознанья.

94

Что твой отец — Екатеринин сын,

Вельможи все признали дружным хором;

Любила государыня мужчин,

Но это не считается позором,

И адюльтер какой-нибудь один

Не может стать наследственным укором,

И в лучшей родословной, господа,

Погрешности найду я без труда.

95

Когда б Екатерина и султан

Свои же интересы соблюдали,

То распре христиан и мусульман

Они едва ль потворствовать бы стали,

Усвоили б уроки новых стран

И расточать казну бы перестали:

Он — на гарем в пятнадцать сотен «фей»,

Она — для пышной гвардии своей.

96

Беспомощный султан просил совета

У бородатых и ученых лиц,

Как успокоить амазонку эту,

Драчливейшую бабу из цариц;

Они взамен разумного ответа,

Вздыхая, скорбно повергались ниц

И, в качестве единственной подмоги,

Удваивали сборы и налоги.

97

Гюльбея в свой отдельный будуар

Тем временем отправилась устало.

Для завтраков и для любовных чар

Прелестнее приюта не бывало:

Цветы, садов великолепный дар,

Карбункулы, бесценные кристаллы,

Ковры, шелка, узорный потолок

Все украшало этот уголок.

98