— То, что вы, Андрей, называете муравейником, это моя родина, моя страна и мои люди, — отвечаю я. — Вот именно потому, что русские думают не только за себя, а за родину, у нас есть государство, а у вас его нет.
— Зато мы ходим по улицам и не боимся, хотя у нас сейчас нет ни милиции, ни армии, — возражает Андрей. — У нас гражданское самосознание гораздо выше, чем у вас.
— Это вы говорите потому, что вас пока не грабанули мародеры. Вот когда ограбят, куда вы побежите? В милицию. Вы в Киев поезжайте. Там ходят веселые люди в масках и с автоматами в руках. Вам понравится. У вас, новых украинцев, в ходу правовой нигилизм и полное неприятие власти.
— Зато у нас есть романтический запал, — говорит Андрей. — Мы строим новое, свободное государство. Украина — это большой порто-франко.
Мечты о свободе в конкретном городе Луганске рухнули буквально за пару дней. Начались аресты пророссийских активистов. Я встретилась с запуганной красавицей-блондинкой Настей Пятериковой, активисткой «Луганской гвардии». Бедная Настя пряталась, как затравленный заяц, хотя старалась держать себя в руках. Говорила с достоинством:
— Я из города Червонопартизанск, что на границе с Россией, из простой семьи: отец — шахтер, мама — преподаватель в женской колонии. У нас в городке сначала на революцию никто и внимания не обратил: все заняты, работают. А я в это время работала в Луганске танцовщицей в ночном клубе, а потом, когда занялась политикой и вступила в «Луганскую гвардию», стала получать угрозы через социальные сети. А моим родителям листовки с оскорблениями даже в почтовый ящик бросали и довели мою маму до реанимации.
Наши активисты выступают против новой власти и назначенцев из Киева, против людей в масках и беспредела. Люди хотят референдум по федерализации. Некоторые мечтают о присоединении к Крыму или даже к России, хотя об этом им публично запрещено говорить. Тогда сразу арест. Люди в отчаянии. Вчера ночью задержали нашего активиста, причем милиция не показывает удостоверений, не вызывает повесткой, а просто хватает ребят на улице. За мной ведется открытая слежка. В городе появилось много новых сотрудников милиции, явно приезжих. Им наш палаточный городок у памятника Ленину как кость в горле. Нас никто не финансирует, никто не помогает, хотя в организацию записалось уже больше 10 тысяч человек. Мы пока держимся. Но это очень тяжело, когда не знаешь, что будет с тобой завтра.
Что думают пессимисты
Политолог Сергей Барышников — большой, вальяжный человек со вкусом к хорошей жизни. Считает себя типичным «революционером из кафе». «Ну, за вас, за нас и за Донбасс!» — говорит он, опрокидывая рюмку хреновухи, и крякает от удовольствия. Взгляды он высказывает отчаянные, за которых людей сразу «винтят».
— Крым идет домой, к маме. Наконец-то! Мы тоже хотим домой, — говорит он с внезапной тоской. — Крым был на шестьдесят лет вырван из естества России, а нас всего девяносто лет назад добровольно-принудительно загнали в Украину большевики. Почему МЫ не можем идти домой?!
Если западенцы осуждают Ленина и сносят ему памятники, они должны осуждать и его деяния: насильственное включение в состав Украины территорий войска донского и запорожского и Новороссии. Большевики, желая увеличить прослойку промышленного пролетариата в советской Украине, обманным путем отрезали западные и частично южные территории России и обозвали все это ужасным словом УССР. Мы тоже сейчас восстанавливаем свою идентичность, свое самосознание. Донбасс, как связанный Гулливер, переворачивается с боку на бок и пытается встать. Давайте называть вещи своими именами: мы ОККУПИРОВАНЫ Украиной!
Чего боится Донбасс?
— Мы боимся тех пятнадцати тысяч отморозков, контуженных на всю голову на майдане и вооруженных до зубов, — говорит писатель-афганец Глеб Бобров. — Эти люди прежде ходили за курами или коровами, а то и вовсе были безработными. А теперь они прикоснулись к истории, получили опыт сопротивления власти, полежали под пулями. И вот они остались ни с чем. А мы, мол, за что тут кровь мешками проливали? А теперь лидер «Правого сектора»[2] Ярош приходит к Яценюку и требует: введи в армию моих людей. Генералы говорят: вы чего, головой тронулись? А Яценюк увольняет генералов и посылает в армию в качестве революционных матросов бандеровцев из «Правого сектора». Они теперь будут судить, насколько лоялен тот или иной офицер «революции».
Но и это не самое страшное. Чего хотят американцы на Украине? Не построения чего бы то ни было, тем более приличного государства. Они хотят, чтобы между украинцами и русскими легла кровь. И здесь огромная надежда на русских, — у них есть исторический дар переступать через кровь, свою и чужую. Русские ведь воевали с западными украинцами с 1945 по 1953 год. Это была большая кровь. А в 60-е годы украинцы уже входили в Политбюро. Только что отгремели две русско-чеченские войны, а вот уже Кадыров и чеченцы едут в Крым уговаривать крымских татар присоединиться к России. Кадыров уже больший патриот России, чем какой-нибудь москвич. И в этом ваша сила. Американцы хотят нас навеки поссорить, но передайте там, в России, всем русским: вот тут обломится товарищам американцам.
Глава вторая9 мая 2014 года
«Ну-ка, ребята, грянем заздравную, выше бокалы с вином! Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем!»
Так дружным хором поют люди на площади имени Ленина в Донецке вслед за местным активистом Александром Хряковым.
— Это их победа, победа наших ветеранов! — кричит активист Хряков. — А теперь они принесли ее нам! Мы не уступим фашизму, который сегодня снова поднял голову. И мы обязаны вспомнить о тех, кто сейчас находится на боевых позициях, в Славянске и в Мариуполе, где в эти минуты идет бой. Ребята, держитесь! Победа придет, такая же прекрасная, как тогда, весной 1945 года. Придет время, и наши дети будут вспоминать победу 2014-го!
Празднование Дня Победы в Великой Отечественной войне. Донецк 2014 года
На сцену выходит всеобщий донбасский любимец, командир народного ополчения Мирослав Руденко, энергичный черноволосый добрый молодец:
— Шестьдесят девять лет назад наши предки победили германский нацизм, а в этом году мы поднялись против нацизма украинского и нацизма США, — взволнованно говорит он, и толпа внимает каждому его слову. — Мы имеем дело с мировым нацизмом. Но народ очнулся. Он понял, что нас готовы продать США. Мы очнулись от лживого национализма, который нам навязывали украинские СМИ. Ура нашим ветеранам! Вечная память павшим. У Бога мертвых нет, у Бога все живые. Мы добьемся освобождения наших политзаключенных, как добились освобождения народного губернатора Павла Губарева. Мы подаем пример всей Украине: пускай люди выходят из-под диктата глобалистского проамериканского Киева и создают свои собственные республики. Мы не сепаратисты. Мы хотим восстановить нашу великую общую родину, которая была разрушена в 1991 году, и мы этого добьемся.
Но главная звезда митинга в честь Дня Победы — сухонький, но бодрый старичок, ветеран войны Юрий Константинович Ковальчук, человек с фантастической энергетикой и даром убеждения. От блеска его орденов сверкает вся площадь. От его речи у меня, дочери Советского Союза, мурашки идут по телу и закипают слезы на глазах.
День Победы в Донецке в 2014 году
— Дончане! Патриоты советской власти! — обращается он уверенным голосом к толпе. — Нет на свете другой власти, которая столько бы сделала для народа, для детей, для молодежи. 130 национальностей мирно жили бок о бок. В 1946 году самый злейший враг человечества — фашизм — был повешен на Нюрнбергском процессе. Но мы не знали тогда, что Третий рейх перейдет, тайком переползет в США. Эти люди хотят перечеркнуть нашу победу и переписать нашу историю. Но с нами закон победы. Что же это за закон? Это освобождение Европы от коричневой чумы. Сепаратисты — это не мы с вами, это майдан, организованный американцами за очень большие деньги. Вы хотите, чтоб ваши дети шли в рядах этого отребья, бандеровцев и шухевичей?
— Нет! — дружно кричит площадь.
— Наша Донецкая Народная Республика — это первый камень в восстановлении Союза Советских Социалистических Республик! — восклицает ветеран Ковальчук. — Да здравствует наша Советская Родина! Ура!
Мой сосед по митингу, пятидесятилетний мужчина, с влажными от слез глазами кричит мне: «Американские фашисты споткнулись о Донбасс! Понимаете? Мы здесь, сейчас защищаем Россию! Позади — Москва, отступать некуда». Мы с ним крепко обнимаемся, совершенно счастливые.
Мы еще не знаем, что в этот момент убивают Мариуполь.
Как расстреливали Мариуполь
— Я вышел во двор, а я в центре живу, возле здания УВД, и вдруг слышу: «Хальт», «Хенде хох!». Я такое только в кино про фашистов в детстве видел. Я руки поднял, а эти подонки-бандеровцы смеются мне в лицо. Это у них типа такое издевательство над нами, над русскими, чтобы приказы нам отдавать по-немецки.
У молодого парня по имени Виктор до сих дрожат руки. 9 мая он вышел в центр Мариуполя на демонстрацию в честь Дня Победы и попал в самый центр ада.
— Я видел, как на тротуар упал парень с простреленными ногами. Он поднял вверх руки, а его все равно застрелили. Видите, вот его кровь осталась до сих пор на асфальте.
Мы стоим напротив кафе «Арбат» с залитой кровью рекламной вывеской. В городе грохочут взрывы, это рвется боекомплект брошенного Национальной гвардией БМП. Его со страху подожгли местные жители. Горят баррикады из шин. Безоружным, насмерть перепуганным людям кажется, что эти жалкие преграды остановят возвращение черногвардейцев (так здесь называют «Правый сектор»).
Кафе «Арбат» с залитой кровью рекламой
— Все началось еще 8 мая, когда у горсовета собрались местные активисты: тогда черногвардейцы обстреляли толпу поверх голов, — рассказывает житель Мариуполя Владимир. — Это было предупреждение. К нам 30 апреля в город прислали нового начальника милиции, ставленника Киева, некоего Валерия Андрощука. Ему дали приказ зачистить город от активистов и не дать провести демонстрацию в честь Дня Победы. А наши милиционеры отказались стрелять в демонстрантов. Тогда этот Андрощук совсем спятил и ранил из пистолета своего подчиненного. Потом заперся в кабинете, начал отстреливаться от своих же сослуживцев и связался с бандеровцами, с так называемой Национальной гвардией, которая сидит в воинской части. Вызвал их на подмогу. Они подкатили на БТРах и стерли здание милиции в порошок. Милиционеры заживо горели в здании; пока могли, отстреливались, звали на помощь, но что они могли сделать. В них били прямой наводкой, а пожарные машины к зданию не подпускали свыше трех часов. А потом черногвардейцы поехали прямо по центру города, расстреливая на тротуарах людей, которые как раз шли на праздник Победы.