Они с Ромкой, скинув обувь, пошли к пруду и встали на деревянном пирсе. Обувь быстро пришлось надеть обратно – помост раскалился и обжигал ступни, а от жары попрятались все лягушки. Они погуляли по берегу минут пять, но им обоим было скучно и невыносимо жарко. Наконец Ромка стянул с себя футболку, они с сестрой вместе сели на нее и опустили ноги в воду. Говорить не было ни сил, ни желания, они только смотрели вниз, наблюдая, как между их ног изредка проплывают крохотные темно-зеленые рыбки.
Ромка был младше Кати на четыре года – ему недавно исполнилось одиннадцать лет. Они с братом не так часто разговаривали – им это и не было нужно, потому что они постоянно были вместе и давно уже понимали друг друга с полувзгляда. Вот и сейчас, коротко встретившись глазами, они обменялись мнениями о питерском пижоне Максиме, и в его оценке полностью друг с другом согласились.
– Надо у них банку попросить. Как думаешь, в такую жару поймаем головастиков? – спросил Ромка, ладонью закрывая лицо от слепящего солнца.
Катя ничего не ответила. Она устало наклонила тяжелую от боли голову и стала внимательно изучать свое отражение в неподвижной глади зеленой воды. Сквозь солнечные блики на нее удивленно и чуть испуганно смотрела девочка с худым лицом, с большими и темными как у матери глазами, со зрачками, похожими на блестящие ягоды черной смородины, с мягкими и послушными, как у отца, русыми волосами. Катя вдруг подумала, что она похожа на лики с икон, висящих в их старом доме. И впервые в жизни поняла, что она себе – такая тихая, грустная и серьезная – нравится.
– Ребята, да вы где? Все же готово! – крикнула им тетя Лена.
Катя села рядом с отцом. Он был горячий, как пирс, жадно смотрел на своих друзей, на деревья, чьи листья просвечивало июльское солнце, и казалось, сам изнутри светился от счастья.
– А вот моя доля! – хитро подмигнул ему дядя Слава, достав из сумки две пачки томатного сока. – «Кровавая Мэри» собственного производства!
– Поймают – оштрафуют! – сквозь зубы процедила Лариса.
– А мы ребят попросим на стрёме постоять. И вообще, это томатный сок! – ухмыльнулся дядя Слава и начал лихо разливать его по пластиковым стаканчикам. – Ни в чем не признаемся, будем стоять насмерть!
– Красивый парк! – заметил Игорь, оглядываясь по сторонам. – В прошлый раз мы же здесь не были, да?
– Не были, – подтвердил Олег. – Мы тебе Парк кованых фигур показали, его только открыли, бульвар Пушкина… По набережной, помню, прошлись. А сколько мы тебя приглашали потом? Сколько звали?
– Да, но сам же знаешь, жизнь такая… Как полетит, смотришь: год прошел, пять, десять, – оправдывался Игорь. – А я тогда вообще не представлял, что Донецк такой красивый, такой зеленый! Думал, это обычный промышленный город. А тут такие скверы, площади, такой простор! – с искренним восхищением говорил он. – Красивый город, да, Максим?
– Да, все достойно! – чуть вальяжно произнес его сын. – Наверное, перед чемпионатом многое построили?
– Климат у вас какой! – продолжал Игорь. – Это же рай на земле. Я в апреле приезжал, а здесь все уже было в зелени, все цвело…
– Игорь, вы не обижаетесь, что мы вас так скромно принимаем? – перебила его Катина мама.
– Нет, я лет сто так не отдыхал! – честно ответил он. – Чтобы речка, пикник на траве, картошка с солью. Прямо как в детстве… Мы с женой купили дом в Финляндии, там и озеро рядом, и шашлыки по выходным… А все не так, ощущения не те… Нет, здесь прямо здорово! И парк действительно красивый!
– Здесь даже белки есть! – радостно сообщила ему Катя.
Мама бросила на нее раздраженный взгляд.
– Есть, подтверждаю! – кивнул дядя Слава, с аппетитом поедая сардельку.
– Наверное, спрятались. Обалдели, бедные, от жары! – засмеялась Ира.
– А я же так и мечтала, чтобы все было как в детстве! – словно оправдывалась перед всеми тетя Лена. – Нас в этот парк родители каждые выходные водили! А сколько раз мы с классом сюда бегали!
– Вместо уроков! – напомнил ей брат, очищая молодую картошку от полупрозрачной кожуры.
– Олег однажды весь свой класс подбил прогулять физику, а я за ними, естественно, увязалась как хвост, – счастливо щебетала она. – А за мной – половина моего класса! Как же нам всем тогда досталось, ужас! И мы здесь раньше купались!
– А сейчас? – спросил Игорь.
– Сейчас все цивилизованные стали! – хохотнул в кулак дядя Слава. – Все в Турции хотят плавать. И чтобы все включено.
– А я бы искупалась, конечно! Жара сегодня страшная! Будет гроза, будет! – сказала Ира, задумчиво глядя на совершенно чистое голубое небо.
– Будет, будет… – подтвердил ее муж. – У нас в Севастополе уже две прошли!
– А у нас очень холодное лето. Холодное лето тринадцатого года… – пошутил Игорь. – Питер, конечно, не Донецк, но я такого плохого июля не помню!
– Перебирайтесь, Игорь! – натянуто улыбнулась ему Лариса.
– В Донецк? – удивился он.
– А почему бы и нет? Раз вы говорите, что город красивый, и климат вам нравится.
– В другую страну?
– Но у вас же есть дом в Финляндии? – парировала она.
– Да, но… это мода такая. Там многие сейчас недвижимость покупают. Близко от Питера, хорошая дорога, места красивые. А так, нет… Я ленинградец до мозга костей!
– Зачахнешь без дождей и сквозняков? – пошутил Андрей.
– Свой город так просто не оставишь. Город – он как судьба, – задумчиво ответил Игорь.
– Вы слишком серьезно к этому относитесь! – возразила Лариса. – Я переезжала из города в город, и не раз!
– А я из Севастополя тоже никогда не уеду! – согласился с другом Андрей. – Моряк свой корабль не бросит. Я ему верен, как жене!
– Дурак! – засмеялась Ира.
– А я так давно не была в Ленинграде, – с грустью произнесла тетя Лена. – Помнишь, Олег, как мы с родителями ездили?
– Конечно, помню! – тихо отозвался он. – За год как отца в Афганистан направили.
– Как жалко… Как жалко, что ничего нельзя повторить! – вдруг с невыносимой болью сказала она.
– Да что ты, Леночка? – возмутился ее муж Володя. – Съездим мы в Питер на будущее лето! Обязательно съездим!
– Приезжайте, я вас встречу! – пообещал Игорь.
– Да ведь и у нас в Липецке так хорошо, тоже рай на земле. Утром просыпаешься: птицы поют, вокруг яблони, груши… Мы же дом свой достроили! – с гордостью добавил Володя.
– Строили долго? – поинтересовался дядя Слава.
– Пять лет. С нуля! Мы с Леной так хотели из городской квартиры перебраться в свой дом. Вот, достроили. Я таким счастливым давно не был!
– А у меня… не знаю… У меня почему-то наоборот. Такая тревога поселилась внутри! – призналась вдруг тетя Лена.
– Почему? – удивился Олег.
– Наверное, привыкли жить в многоквартирном доме: соседи за стеной, постоянный шум, – догадалась Ира. – А теперь отдельный участок. Конечно, с непривычки страшно.
– Нет. Не знаю. Не то. Не знаю даже, что со мной, – тихо проговорила Лена, и тень от ветвей ивы волнами проплыла по ее лицу. – Вдруг раз – и страшно, просто трясет. И понять не могу, отчего.
– Давно ты, Лена, такой пугливой стала? – улыбнулся ей брат. – Ты же всегда у меня самой смелой была!
– Не знаю, – растерянно пожала она плечами. – Пока дом строили-строили, все было хорошо. А сейчас… Какая-то тревога засела и не уходит, гадина такая!
– Так это от безделья! – заключил дядя Слава. – Начните новую стройку. Баню поставьте. Цель есть – мозг занят!
– Точно! И все страхи как рукой снимет! – согласился Олег.
Катя тихонько подсела ближе к тете Лене. Она была какая-то потухшая, бесцветная, постаревшая. Вчера, когда Катя с отцом встречала тетю на вокзале, она ее даже не узнала.
– Катюша, да какая же ты взрослая стала! – ласково сказал ей дядя Володя. – Пятнадцать лет, подумай, как время бежит… Красивая какая! И вся в тебя, Олег! Папина дочка.
– Моя, моя красавица! – счастливо засмеялся он и с нежностью посмотрел на дочку. – Самая моя красивая!
– Ну что ты девчонке жизнь портишь? – вдруг раздраженно бросила ему Лариса.
– Чем я ей жизнь порчу? – испугался Олег.
– Девочка должна реально себя оценивать, – пожала она плечами. – Ну какая она красавица?
Все недоуменно замолчали. Только Максим, скучавший все это время в телефоне, с интересом поднял голову.
– Да как тебе не стыдно? – первым опомнился Олег. – Что ты говоришь?
– Правду! – невозмутимо ответила ему жена.
– Какую правду? – опешил он. – И в чем правда?
– А что она, по-твоему, красавица? – удивленно подняла брови Лариса.
– Да! Она… Катя на тебя не похожа, – от возмущения Олег чуть не задохнулся. – Только это же не значит, что она некрасивая, как такое вообще можно было ляпнуть? У нее другая красота, не такая, как у тебя!
– Другая – это какая? – скептически смотрела на него жена.
– Тихая. Нежная. Вот, как у речки, у ивы. У яблони.
– У яблони? Какой ты у нас романтик! – зло засмеялась она.
– Лара, но он прав, – вмешалась в разговор тетя Лена. – Катя просто в нашу породу пошла, это да! Но как же можно говорить, что она некрасивая? Тем более это же неправда!
– Красота, действительно, бывает разная! – примирительным тоном начал Игорь. – Это как города: одни – южные, все в зелени и в цветах, другие – северные, в граните, в камне. У вас, Лариса, южная красота, очень яркая, притягательная.
Лариса лениво улыбнулась кончиком рта.
– У моей жены – наша, петербургская, – продолжил он. – Такая правильная, строгая красота. Она у меня как Снежная королева, даже боюсь ее иногда! А Катя у вас… – улыбнулся он девочке, которая ошарашенно наблюдала за этой перепалкой, покраснев до кончиков волос. – Да, как русская речка. Где-нибудь под Смоленском.
– Речка под Смоленском? Интересно… – рассеянно произнесла Лариса тоном, который однозначно говорил: ей эта теория про красоту была неинтересна.
– Ух, бабы, до чего ж народ недобрый! Завистливый! Катька, никогда не слушай мать! И не верь ей! – подмигнул девочке дядя Слава. – Поняла?