Примечание: смотри описание системы ЗДС обратного действия в разделе 38.12.
Активный и пассивный протоколы
Основанные на протоколе ЗДС разъемные панели бывают «активными» и «пассивными». Протекающие в сопле процессы должны направляться в пассивные (внешнего распыления) разъемы и реагировать на запросы, являющиеся следствием процессов в тех же или иных узлах топливопровода. Процессы, протекающие на разъемной панели, генерируют запросы к активным соплам (направленного распыления) и отклоняются от расчетной подачи питания в пользу реверсивных (допустимых) путей прохождения топливного пакета.
ВСЕ СВЯЗИ МЕЖДУ СОПЛАМИ И РАЗЪЕМНОЙ ПАНЕЛЬЮ ДОЛЖНЫ БЫТЬ УСТАНОВЛЕНЫ В СООТВЕТСТВИИ С ПРИНЯТЫМ АКТИВНЫМ ИЛИ ПАССИВНЫМ ПРОТОКОЛОМ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ПРЕДПОЛАГАЕМОГО ПРОЦЕССА ПРОХОЖДЕНИЯ ТОПЛИВНОГО ПАКЕТА.
ВНИМАНИЕ! В случае несоблюдения протоколов активно-пассивной системы может произойти сгорание топливопровода с нежелательными последствиями».
Что-что, а заключительное предупреждение я был вполне в состоянии понять: если мы не сумеем разобраться, что имеется в виду под «активно-пассивными протоколами», то станем свидетелями довольно эффектного фейерверка.
Арлин понимала это даже лучше меня, поскольку посещала вечерние инженерные курсы. Я готов был предоставить в ее распоряжение руки и спину, если ей удастся перевести техническую тарабарщину на язык, доступный простому пехотинцу: «Эту штуковину сюда! А этот болт туда, Флай!»
— Вполне в твоем духе предоставить самое тяжелое женщине, — съязвила Арлин.
— Лучше напомни протереть карбюратор, когда я возьмусь за поршневые клапаны.
— Это не автомобиль, болван!
— Ах-ах! Жаль, в космосе некому слушать твои метафоры.
Как ни странно, подруга меня не пристрелила.
К сожалению, используемые на Деймосе ракеты — а следовательно, и запасные части — облегченного типа, не рассчитанные на дальние полеты и уж тем более на перевозку людей, даже одного человека, не говоря о двоих. Кроме того, не рассчитанные на преодоление земного притяжения.
Мы нашли пару обшивок вполне сносного диаметра, завалявшихся Бог весть с каких времен, верно, еще с тех, когда Корпорация и ведать не ведала о плазменных двигателях МДМ-44, — и в этом было наше спасение: мне казалось, я смогу запихнуть 44-ый в его более крупного собрата, втиснуть двигатель в одну из старых обшивок и, исхитрившись оторваться от Деймоса, плюхнуться куда-нибудь на Землю.
Главное — не взорваться. После того, как я поджарил на реактивном топливе нашего жучка-паучка, я стал относиться к РТ-9 с еще большим почтением. Это вам не салатное масло.
Арлин, примостившись на некоем подобии стула, пыталась превратить техническое руководство в нечто удобоваримое. Я оптимистически предполагал, что мы уложимся в десять дней.
Куда там!
Перевалив на третью неделю, мы столкнулись с первой серьезной проблемой. Это было безумие пытаться кое-как собрать части, половины из которых не хватало, в конструкцию, устройство которой мы плохо себе представляли. Поэтому я настоял на необходимости испытательного пуска двигателя, когда наконец доведу его до завершения. Времени у нас было в обрез, но от двигателя зависела жизнь или смерть. Поэтому ничего не оставалось, как сделать пробный запуск. Два дня мы без продыху возились с ним, и говоря «мы», я не преувеличиваю. Арлин обрадовалась поводу отлепиться от своего стула, и, кроме того, без дополнительных рабочих рук мне было не справиться.
В результате мы стали обладателями глянцевого красавца двух метров в длину и одного в поперечнике, то есть почти годного размера, чтобы его можно было запихать в шкуру ракеты старой модели. Всего несколько приблудных деталей там-сям, где, мне казалось, стоило добавить мощности или где не хватало положенных запчастей, отчего я вынужден был изобретать подмену. К двигателю подползали два десятифутовых кабеля, соединявшие его с коробкой переключений и блоком никелево-кадмиевых аккумуляторов в двадцать семь с половиной вольт.
Полдня я промаялся, сваривая стальные прутья в некое подобие каркаса почтовой ракеты. Мы закрепили внутри двигатель, надежно привернув его к перекладинам. В довершение всего я приладил спереди высокочувствительный манометр, чтобы определить силу тяги. Попрошу потом Арлин подсчитать, сможем ли мы выйти на орбиту.
— Молиться будешь? — спросила она меня перед запуском.
— А почему бы и нет? Не всегда же я воевал с монашками. Может, пара-тройка добрых дел мне и зачтется.
Арлин спряталась за переборкой, я потянулся, щелкнул выключателем и тоже нырнул в укрытие.
Раскаленный газ вырвался из выпускного отверстия со страшным ревом, и я сразу понял, что перебрал с мощностью, слишком щедро начинив двигатель.
Но я не мог его выключить! Это была всего-навсего экспериментальная модель, рассчитанная на работу до полного сгорания топлива — я не предусмотрел разъединительного клапана'
Каркас напрягся, скрежеща, словно раздираемый адскими муками дьявол, давая понять, что сейчас произойдет.
— Пригнись! — крикнул я Арлин.
Но без толку — она ничего не слышала за ревом двигателя и визгом рвущегося на свободу металла.
Прикрепленная намертво конструкция с ужасающим скрежетом, на секунду заглушившим даже шум двигателя, сорвалась с места. Мой превосходный, отлично работающий реактивный двигатель рванул вперед, разнеся вдребезги манометр и десяток коробок с бесценными запчастями, и врезался в ближайшую переборку, оставив после себя дымящуюся дыру..
4
Не было причин горевать по поводу разрушенной перегородки — база так и так доживала свои последние дни — и даже испорченных запчастей. Но вот потеря двигателя… Арлин осыпала меня проклятьями, но я их не слышал — так звенело в ушах. Мы еще счастливо отделались. Попади этот живчик в бак с горючим, нам был бы каюк.
— Признайся, Флинн Таггарт, какую чертовщину ты сотворил с бедными монашками? — спросила Арлин, бросив на меня мрачный взгляд после того, как мы погасили огонь и собрали остатки двигателя.
— Могла бы выбирать выражения после всего, что выпало на нашу долю!
Мм оба стали немного дергаными, обходясь почти без сна — что такое четыре часа в сутки да еще по очереди. Однако нас больше не пытались прикончить пауки, бесы не швырялись гаечными ключами и никакие князья ада не устраивали пожаров похуже того, что мы только что затушили. Мы чувствовали себя почти на отдыхе.
Ну хорошо, объясняю подробнее: бесами мы окрестили коричневых пришельцев, чья дубленая кожа вся была утыкана колючками и которые забрасывали нас комками пылающей слизи. Князь ада выглядел как обыкновенный «дьявол» из моего многострадального детства в католической школе — красное тело, козлиные ноги, рога; они тоже швыряли какую-то гадость, разившую наповал. Мы сильно подозревали, что пришельцы — продукт генной инженерии, уж слишком точно в них воплощались человеческие представления о зле.
Поубивали мы также прорву демонов, которых называли «розовыми» или хрюкалами — это были огромные, розовые, щетинистые твари, совершенно безмозглые, зато с сумасшедшим количеством клыков. Кроме того, нам пришлось сражаться с летающими металлическими черепами на крошечных реактивных двигателях, невидимыми привидениями и целой армией зомби — душа изболелась, пока мы с ними расправлялись, ведь очень часто это были наши товарищи по оружию, переделанные в живых мертвецов.
Но самым кошмарным монстром из всех оказался паровой демон — пятиметровое механическое чудище с целым складом снарядов за спиной и пусковой установкой вместо руки. Когда он передвигался, содрогалась земля и грохот стоял, как от локомотива.
Однако все это вместе взятое не шло ни в какое сравнение с тем, что Арлин вдруг полностью переменила позицию насчет ракеты.
— Прости, что не верила тебе, — сказала она. — Теперь я вижу, что ракету можно построить. Но теперь сомнения точили меня.
— Мы все рассчитали, А.С., проверили и перепроверили. Как же так получилось, что двигатель вышел настолько мощнее, чем мы думали?
— Потому что, очевидно, показатели в руководстве намеренно занижены, — с улыбкой объяснила Арлин, — скорее всего в целях безопасности.
— Значит, все наши подсчеты — полная ерунда. И как же ты собираешься взлететь на этой штуковине?
— Еще не построили той ракеты, на которой я не смогла бы взлететь, — не слишком уверенно ответила моя подруга.
— Гм… но ведь эту ракету тоже не построили, правда?
— Не глупи, Флай! Ты знаешь, что я имею в виду. Если ты ее построишь, я взлечу, клянусь тебе!
— Гм…
Я не знал, что и сказать, потому что совершенно не представлял, такой ли Арлин летчик-ас, как ей кажется. Мы в воздушно-десантных частях почти не имели дела с ракетами. Но теперь, когда она поверила, нас уже ничто не могло остановить.
Нашлись еще запчасти, и мы сварганили нечто, на восемьдесят процентов отвечающее цели. Доводить изобретение до совершенства времени не было. Воздух становился все более разреженным, и температура падала. Трещина в куполе наконец давала о себе знать.
Давление снижалось совсем понемногу, и мы этого почти не замечали, если не считать того, что я задыхался, взбираясь по лестнице, а Арлин, подав тяжелую деталь, каждый раз устраивала передышку.
Через несколько дней я поймал себя на том, что мои мысли блуждают в самый разгар работы. Я заставил себя сосредоточиться, но через мгновение опять отвлекся.
У Арлин лучше получалось сосредоточиваться. Может, потому что она была меньше, ей не требовалось такого парциального давления, как мне. Но мы оба начинали изрядно подмерзать.
Увидев, что Арлин дрожит во время работы, я заставил ее натянуть пару свитеров и сам сделал то же самое. Мы ходили в перчатках, я, правда, снимал их, когда они мешали. Тогда руки превращались в ледышки, и я натягивал их снова, чтобы согреться, прежде чем опять приступить к соединению тончайших проводков, подводящих энергию к плазменным шарикам.
Вдруг раздался истошный трезвон барометрического датчика. Мы с Арлин обеспокоенно переглянулись — второго предупреждения не требовалось. Пора было переходить на кислород. Мы решили пользоваться одной бутылкой, стараясь ограничиться несколькими глотками воздуха в час, и позволяли себе дополнительную дозу, только когда совсем тупели или начинала кружиться голова.