doping driven behaviour — поведение или изменения, скрывающие нарушение антидопинговых правил.
19 августа Тимофей Соболевский и Олег Мигачёв улетели в Лос-Анджелес, на работу в американскую лабораторию, то есть навсегда. Мы завершали выездной контроль легкоатлетов, и последняя группа вылетала, когда в Пекине уже прошла половина чемпионата мира IAAF по лёгкой атлетике. Чёгинские ходоки не были допущены, однако новый старший тренер Юрий Борзаковский, вовремя продвинутый Мельниковым на эту должность, хвалил Виктора Чёгина за упорство и энтузиазм и не верил, что он мог применять допинг. Это может показаться идиотизмом, но нет, именно так и должен говорить молодой офицер ФСБ: вот вы утверждаете, что в Советском Союзе были репрессии и голодомор, убивали и морили голодом миллионы невинных людей? Клевета, не могло такого быть.
В Пекине должен был выступать чемпион России в ходьбе на 50 км Александр Ергунькин из Чебоксар, но мы нашли у него свежую дозу эритропоэтина, и его сразу отстранили — и едва успели снять с поездки: в газете написали, что он уже собирался выходить из дома с сумкой. Нагорных устал от проблем с ходоками и Чёгиным и дал команду — всех на карантин. Но какова дисциплина и неизменный порядок действий: ровно за две недели до старта — инъекция эритропоэтина! Классика.
Никита попросил с утра заехать к нему в РУСАДА, на Беговую улицу, — я каждый день проезжал мимо него, это ровно на полпути от моего дома до работы. IAAF прислала новую порцию проблемных биологических паспортов 20 бегунов и бегуний, очевидных нарушителей антидопинговых правил, хотя многие из них закончили карьеру ещё до Олимпийских игр в Лондоне 2012 года. Возможно, ранее это было согласовано между Валентином Балахничёвым и Габриелем Долле по программе сокрытия положительных результатов: завершение карьеры иногда являлось скрытой формой необъявленной дисквалификации. Томас Капдевиль, заменивший Долле в IAAF, не хотел связываться с этими делами и обязал РУСАДА довести расследование до конца. Он пообещал, что в октябре пришлёт список ещё человек на двадцать — второй эшелон сборной, тоже законченные нарушители.
Звёзд в новом списке не было, но это были члены сборной России. Никита был озадачен и разозлён — после фильма Зеппельта международные федерации стали сбрасывать ему для проведения расследования ужасные биологические паспорта биатлонистов и лыжников. Коррумпированным международным федерациям стало страшно держать под собой эти бомбы. Расследование означало составление полного пакета результатов анализа крови и, если потребуется, дополнительный сбор данных. Пакет отправляли независимым медицинским экспертам, чтобы они подтвердили допинговые нарушения или установили наличие естественных причин для объяснения наблюдаемых колебаний и отклонений. Это стоило денег: затраты труда и времени одного эксперта на написание одного отчёта оценивались в 600 евро. Одним спортсменом занимались три эксперта, в итоге выходило 1800 евро за каждое заключение, а всего на проверку 20 легкоатлетов надо было потратить 36 тысяч евро! Никита сидел злой и надутый, но меня его расчёты веселили, я пообещал подарить ему сувенирные счёты с деревянными костяшками под хохлому или палех, это будет стильно и eye-catching, особенно когда Зеппельт приедет снимать новую серию своего фильма.
Вот и осень, полетели листья, и в Москву приехал Брайан Фогель, измученный семидневной гонкой в Альпах. Фармакология пошла ему хорошо, поддерживала всю неделю, но на горном этапе у него сломался переключатель скоростей, и он на одной передаче еле-еле доехал до финиша. Это отбросило его из первой десятки на тридцатые места. Брайану очень понравилось в Москве, хотя за ту неделю, пока он тут был, ни разу не выглянуло солнце. Мы отсняли несколько фрагментов в лаборатории и ещё пару разговоров. И даже поговорили по скайпу с Виктором Конте, основателем компании BALCO, наивно полагавшим, что все лаборатории мира каждый день и при каждом анализе определяют пептиды и изотопное соотношение стероидов. Размечтался.
Это удивительная, но характерная для многих черта — вера в решающую роль науки, в то, что анализ проб мочи — это передовые научные исследования и что лаборатории непрерывно борются против допинга за чистоту спорта. Ничего подобного. Изотопное соотношение стероидов — очень дорогой анализ, никто не будет заказывать его для каждой пробы. В государственном контракте с министерством спорта написано, что наша работа — оказание услуг по анализу проб, причём за деньги. А я руковожу производственной деятельностью предприятия и нацелен на получение выгоды и улучшение финансовых показателей, почитайте 161-ФЗ.
Виталия Мутко избрали президентом Российского футбольного союза. В следующем, 2016 году должен был состояться чемпионат Европы по футболу, и Никита Камаев взялся за подготовку соглашения с УЕФА на тестирование футболистов европейских сборных, играющих в российских клубах. Между ФИФА и УЕФА было полное взаимопонимание: ФИФА тестирует сборные, УЕФА — клубы. Мы с Никитой полетели в Швейцарию, в Ньон, на совещание с Марком Вилламо, медицинским и антидопинговым директором УЕФА; на помощь к нам приехал Марсель Сожи. Мы обо всём договорились: с нового года начинаем тестировать ведущие российские клубы по программе УЕФА, но своими силами — мы с Никитой. Приехав, я сразу написал отчёт для Нагорных, не люблю откладывать такое на потом. Меня всегда удивляло, насколько трепетно Мутко и Нагорных относились к футболу, у них даже лица светлели, как только разговор заходил о футболе или футболистах; вроде бы взрослые люди, но они продолжали бережно хранить неизжитое детское восхищение этой незамысловатой игрой. Я не люблю командные виды спорта. И, в отличие от своих начальников, в 1980-е годы я жил на сборах с футбольными командами высшей лиги и знаю, что это за ребята и что это за команды.
Это тихий ужас.
В сентябре, 18-го числа, мы провели контрольный анализ пробы Б пловчихи Яны Мартыновой. Казанская красавица была вся в слезах, и мне было её очень жалко. Но проба подтвердилась, и она знает, почему так вышло и кто виноват. Не знала она только, что это Мутко с подачи Желановой повелел без задержки отправлять в АДАМС все положительные пробы, вот мы и отправили. На анализе присутствовал Артём Пацев, новоявленный защитник спортсменов, занявший пустующую нишу после исчезновения Александра Чеботарёва, борьба с которым, следует признать, меня многому научила. Главное, я стал смотреть на распечатки результатов анализов и сопроводительные документы глазами адвокатов и предвосхищать направления их атак. Концентрация остарина в пробе Мартыновой была ничтожной, всего 50 пг/мл, однако больше положительных проб в Казани не было.
Неожиданно пришёл попрощаться Евгений Блохин, а то я было думал, что никогда уже его не увижу. Он был какой-то радостный и бестолковый, будто стёр из головы все файлы, — оказалось, что у него родился сын, третий ребёнок, до этого были две девочки. Но всё, пока-пока, прощайте — Женя ушёл, и вслед за ним закрылась великая страница в истории российского спорта! Что нам теперь делать — ведь мы так привыкли к спасительной возможности заменить любую пробу! Придётся перестраиваться. Пора начинать подготовку сборных к Рио-де-Жанейро. Ирина Родионова по-прежнему приносила чистую мочу в пластиковых бутылках, мы её анализировали, потом Алексей Великодный уносил всё в ЦСП — и добросовестно вёл таблицы с показателями стероидного профиля. Но Нагорных ходил усталый и задумчивый, он понимал все риски и проблемы — и хорошо помнил, сколько раз мы балансировали буквально на краю пропасти. Он пообещал мне, что финансирование в 2016-м, олимпийском году будет увеличено, он знает, как это сделать. Я сказал, что мы переходим на режим экономии, отдел конного допинга закрыт, персонал уволен. Немедленно какие-то депутаты стали писать письма и возмущаться, да как так можно, но Мутко их в упор не видел и не воспринимал. Куда они лезут в спорт?
15.9 Арест Габриеля Долле. — Вопросы и ответы Себастьяна Коу. — Доклад Ричарда Паунда
Подкрался важный юбилей — 30 октября! Как быстро пролетели тридцать лет с того дня в таком далёком, но очень мне близком 1985 году, когда в осенней темноте я нёсся во ВНИИФК, в отдел кадров и затем к директору, чтобы Сергей Михайлович Вайцеховский подписал моё заявление о приёме на работу в лабораторию антидопингового контроля именно этим днём! Пишу об этом уже третий раз! И помню всё, будто это было вчера, помню, как в старом парке пахло сырой землёй и намокшей осенней листвой.
Второго ноября мы с Анной Анцелиович полетели в Катар, в Доху, на двухдневный вадовский семинар по биологическому паспорту спортсмена. Было очень интересно, особенно про „допинговое поведение“, которое проявляется, если колебания в биологическом паспорте наложить на годовой цикл спортсмена — тренировочные сборы, подготовка к соревнованиям, сами соревнования, главный старт сезона и последующий отдых. После семинара нам устроили роскошный обед с целиком зажаренным в песке верблюдом — так отпраздновали получение вадовской аккредитации лабораторией в Дохе, которую к этому успеху несколько лет готовил Костас Георгакопоулос, мой друг с конца 1980-х. Я радовался его достижениям.
Вернулись в Москву. Никита Камаев рассказал невероятные новости: в Париже арестовали Ламина Диака, Хабиба Сисси и Габриеля Долле, но сыночек Диака сбежал. Тем временем Балахничёв принимал лорда Себастьяна Коу — дружба навек, Россия голосовала за Коу, и он стал президентом IAAF вместо Ламина Диака. И тут же Никита ввернул, что мне привезут пробы подольских боксёров из Казани, где 4 ноября проходили бои; несколько проб будут грязными, но я должен дать чистые, он согласовал это с Нагорных. Я сказал, что сейчас это крайне опасно, эти Лебедевы, Поветкины и Дрозды до смерти надоели мне со своими проблемами и глупостями. Но 5 ноября пробы мне всё равно привезли. Я приказал их открыть и немедленно проанализировать, но без моей команды не регистрировать и не вводить в LIMS. Кажется, из 10 проб семь оказались положительными, один африканец и один поляк, но остальные были наши боксёры. Мы с Никитой решили целиком заменить „берегкиты“ подольских боксёров на новые, с чистой мочой в новых флаконах, затем заново переписать все протоколы и внести в них новые номера. Подписи боксёров подделали, нет проблем, они всё равно непонятно какие каракули ставят разбитыми после боя руками.