одекса ВАДА. Отметим, что Игры происходили в 2014 году, когда была в силе версия Кодекса 2009 года. Приняв выводы Освальда, МОК обвинил Легкова в нарушениях по трём статьям:
1. Статья 2.2: использование запрещённых веществ, входящих в коктейль, и использование запрещённого метода — замены мочи.
2. Статья 2.5: любые манипуляции на любой стадии допингового контроля.
3. Статья 2.8: участие в конспиративной группе, покрывающей применение допинга и замену проб, и создание затруднений при расследовании нарушений.
Однако арбитраж не нашёл подтверждений тому, что спортсмен применял допинг, поскольку все его пробы были чистыми. Судьи отметили, что статья 2.2 является статьёй прямого действия и что факт применения должен быть подтверждён результатами лабораторного анализа или заключением экспертов, изучавших данные биологического паспорта. Раз не было ни одного положительного результата анализа, то статья 2.2 отпадает. А как же замена мочи? Ведь Освальд установил, что замена мочи применялась с одной-единственной целью — избежать положительного результата анализа. Без замены мочи анализы Легкова были бы положительными — он был в списке «Дюшес» и использовал стероидный коктейль при подготовке.
Но немецкие адвокаты гнули свою линию.
Нет у Легкова положительных проб! И манипуляциями с мочой он не занимался. В Кодексе ВАДА в разъяснении к статье 2.5 говорится, что манипуляции с заменой мочи считаются только тогда, когда проводятся самим спортсменом или с его участием, однако Легков ни в чём подобном не участвовал. А далее при обсуждении статьи 2.8 адвокаты Легкова привели эффектный аргумент, назвав эту статью «паразитической»: якобы для её применения нужно сперва доказать, что спортсмен применял допинг и участвовал в подмене мочи! Именно этого комиссия МОК доказать не смогла, так что статья 2.8 в отношении Легкова неприменима. Все его пробы были чистые, моча была его, подмена могла быть, а могла и не быть, Легков в подменах не участвовал. Хотя из трёх проб мочи, сданных Легковым в Сочи, одна, за 21 февраля, не была закрыта до конца и её вскрыли без царапин. А самая главная — «золотая» олимпийская проба от 23 февраля — имела множественные царапины Т-типа, это была самая расцарапанная проба! Видимо, Легков на радостях закрутил крышку до упора и фокусникам пришлось помучиться, чтобы её снять. Однако моча попала на внутреннюю поверхность крышки, что недопустимо: крышку протирали, и внутри остались ворсинки.
Но благодаря блестящей работе немецких адвокатов эти неопровержимые факты подвисли и остались предметом неоконченного спора. Ведь Легков был чистым, флаконы не вскрывал, а профессор Шампод не дал окончательного ответа, какие пробы вскрывали, а какие нет; он так и не смог разобраться во всех деталях, связанных со вскрытием флаконов и царапинами на крышках.
По сумме фактов и свидетельских показаний CAS постановил, что МОК и комиссия Освальда не представили по-настоящему убедительных доказательств и поэтому судьи не могут с чувством комфортного удовлетворения признать, что Легков совершил тяжкие нарушения антидопинговых правил и должен вернуть сочинские медали. Раз остаются сомнения, то CAS удовлетворяет апелляцию Легкова на решение дисциплинарной комиссии МОК о его дисквалификации.
В своём решении CAS объяснил, почему не смог осудить спортсмена с чувством комфортного удовлетворения. Случай Александра Легкова — выдающийся, а комфортное удовлетворение зависит от степени жёсткости ожидаемого наказания. Получается своего рода скользящая шкала: чем страшнее наказание, тем выше требования к доказательствам, необходимым для вынесения обвинительного решения с высокой и комфортной степенью уверенности. Поэтому при отсутствии комфортной уверенности арбитров CAS в личной вине Легкова и с учётом огромной тяжести предполагаемого наказания было решено поддержать его апелляцию и отменить решение комиссии Освальда. Увы, доказательств профессора Шампода и моих показаний и аффидавитов оказалось недостаточно.
Отметим, что вопреки восторгам российской прессы, будто бы CAS «полностью оправдал Легкова», этого не произошло. Судьи CAS решили поддержать его апелляцию за недостатком строгих доказательств — и всё. Это решение рассердило МОК, и он пообещал вернуться к этому делу, как только появятся новые доказательства. Новые доказательства — база данных ЛИМС — появились, но МОК так и не вернулся.
Вообще это историческое решение Спортивного арбитражного суда войдёт в учебники, в нём присутствуют примеры замечательной логики, сравнения, ссылки и интересная аргументация. Но в этой книге разбирать и комментировать все 154 страницы не представляется возможным. Отмечу лишь, что лжесвидетельства и враньё Кудрявцева, Чижова и Родионовой, поддержанные Россией на государственном уровне и прекрасно изложенные немецкими адвокатами, показали непригодность арбитражного суда для рассмотрения сочинского обмана, по сути своей оказавшегося масштабным уголовным преступлением. Всё это в итоге привело в декабре 2020 года к принятию закона Родченкова — Rodchenkov Anti-Doping Act (RADA).
17.7 Казус Александра Зубкова
По Александру Зубкову, чью мочу мы заменяли в последнюю олимпийскую ночь вместе с мочой Легкова, были найдены обстоятельства, позволившие отклонить его апелляцию и оставить в силе решение МОК о дисквалификации. Бобслей оказался проблемным видом спорта — обвинялись восемь мужчин, два экипажа «четвёрок», причём в «дюшесном» списке был только экипаж Зубкова, а экипаж Касьянова там не фигурировал. По-видимому, Ирина Родионова поставила второй экипаж на питание в последний момент. На счету этой восьмёрки были 15 проб с царапинами Т-типа, причём у 10 проб царапины имелись во множественном числе. Ещё две пробы с множественными царапинами Т-типа принадлежали бобслеисткам.
Сам Зубков сдал две пробы, и обе были с множественными царапинами. В одной содержалась запредельная концентрация соли, невероятные 50 г/л — на такое мочеиспускательная система человека не способна ни при каких обстоятельствах. То, что это манипуляция, что соль добавили извне, было признано и принято вне всякого разумного сомнения, такой критерий оценки на порядок выше комфортного удовлетворения. Другая пересоленная проба была закрыта всего на шесть щелчков, что говорит об умысле — Зубков поступил так, чтобы облегчить вскрытие пробы. Согласно моим показаниям, Зубков находился под неусыпным покровительством и контролем Ирины Родионовой, получал инъекции гормона роста, чтобы предохраняться от травм, и принимал коктейль, который ему помог — мышцы не стали жёсткими, в то же время показатели разгона улучшились. Примечательно, что в соревновательном плане сборной России по бобслею на 25 и 26 января 2014 года стояло участие в восьмом этапе Кубка мира в Кёнигзее, совмещённом с чемпионатом Европы. Однако основная сборная в последний момент уклонилась от участия в Кубке и уехала в Сочи, чтобы подкрепиться коктейлем и подготовиться к Играм.
После выигрыша двух золотых медалей в Сочи Зубков подарил Ирине бриллиантовое колье и серёжки. Ирина потом целую неделю спрашивала, как нам их поделить, пока я в десятый раз не сказал, что это всё твоё, мне от Зубкова ничего не надо, лучший подарок для меня — что он завершил свою карьеру и больше не будет трепать нам нервы своими пробами и проблемами.
Как и Легков, Зубков всё отрицал слово в слово, но вывернуться ему не удалось. Высокое содержание соли в его моче, невозможное при естественном мочеиспускании, и совпадение ДНК свидетельствовали о том, что Зубков участвовал в замене мочи, а это tampering, статья 2.2. Для этого он заранее сдавал и запасал чистую мочу на замену. А замена — это применение запрещённого метода. Панель арбитров CAS согласилась с этим с чувством комфортного удовлетворения. Далее, комфортно рассуждая, становится очевидным, что вскрытие пробы и доказанная замена мочи свидетельствовали только о том, что была необходимость скрыть применение запрещённых допинговых препаратов, поэтому Зубков был обвинён и в этом нарушении тоже, по той же самой статье 2.2. Итого два нарушения по одной статье — применение запрещённых препаратов и запрещённых методов.
Лишение Зубкова двух золотых медалей потянуло за собой оба экипажа, где он был рулевым: «двойки» и «четвёрки». Все они должны были вернуть золотые медали, памятные значки и дипломы участников Олимпийских игр. Арбитраж специально разъяснил, что бобслей не является командным видом спорта, в отличие от футбола или хоккея, где дисквалификация одного игрока не влечёт за собой дисквалификацию всей команды. По определению ВАДА, командные виды спорта обладают важной особенностью — возможностью замены игроков во время соревнований или по ходу игры, как в хоккее или футболе. В бобслее во время спуска по ледяной трассе со скоростью 120 км/ч заменить члена команды невозможно. Точно так же в лыжном спорте или в лёгкой атлетике, если один участник эстафетной команды нарушил антидопинговые правила, то медали обязаны вернуть все участники эстафеты.
Забавно, что после дисквалификации «четвёрки» Зубкова на третье место мог подняться экипаж Касьянова — но в составе второго экипажа был Белугин! Именно у него после реанализа сочинских проб в лозаннской лаборатории был найден мой коктейль — и вторая российская команда получила дисквалификацию и осталась без бронзовых медалей.
Удивительно, как такое могло получиться у CAS: среди всех российских спортсменов, соревновавшихся в Сочи, у Зубкова самая пересоленная моча, а у Легкова самая расцарапанная крышка. При этом одного дисквалифицировали, а другого — решили не трогать!
17.8 Моя борьба с Asylum Office
Тем временем мне несколько раз продлевали американскую визу, но потом перестали это делать. Казалось, я должен был получить политическое убежище, но что-то не складывалось. Моё интервью в Asylum Office — том месте, где принимается решение о предоставлении политического убежища, — побило все рекорды продолжительности: меня допрашивали восемь часов в первый день, 11 декабря, и шесть часов во второй. И ничем не завершилось — ни да, ни нет. Основная проблема была в моём якобы криминальном прошлом — Следственный комитет РФ обвинял меня в многочисленных преступлениях: контрабанде, а именно ввозе стероидов из Америки, вымогательстве и принудительной продаже стероидов бедным спортсменам, превышении должностных полномочий, подделке документов, создании преступной группы и воспрепятствовании проведению расследования. На языке Asylum Office всё это называется