Пашка скрипнул зубами. Но зато малявка пошла с ним на третий этаж, открыла тридцать девятый кабинет, с умилением и завистью посмотрела, как он кладёт на Светкино место розу, потом класс закрыла, сказала, что Пашка «очень крутой!» и умчалась вниз дежурить дальше.
Не донесёт же она Мирошиной? Блин. Вот это будет лажа.
Хотя, откуда ей знать, кто там сидит? Разве что, если Светку с розой потом увидит. Если Светка не выкинет её, конечно, за ненадобностью.
Надобность цветов Пашка считал сомнительной.
Семиклашка подругам, похоже, растреплет «романтическую историю» всем до одной. Но где седьмой класс и Пашкин?
Бредово всё-таки бабы на цветы реагируют.
Но, при таких ценах, понять можно. Хотя как по-Пашкиному, так лучше бы хоть конфеты, их съесть можно – какой-то толк имеется.
Потом он принялся слоняться. Было восемь утра, а за полчаса до первого урока в школу приходили только дежурные. Порадовался новому льву и цельной «П». Хотелось шестой уровень. И чтобы цветочная эпопея закончилась.
Нежданно роза на Светку произвела неизгладимое впечатление. Другие девки глядели с завистью. Географичка разрешила взять пыльную вазу с полки и сходить за водой. Светка сияла, как именинный торт со свечками.
На короткое время Пашка решил, что, если одних роз, пусть и девяносторублёвых, довольно для бабьего восторга, так он, может, и найдёт себе кого, а то и Светку трахнет. Вот это был бы номер.
Потом Пашка просканировал её мысли и набычился: если ИИ не лажает, то записала Мирошина цветок на счёт отсутствующего Марципанникова. Ну что за курица без мозгов?! Вот серьёзно: сейчас? После вчерашнего? Как будто у Славки теперь других забот нет, кроме как розы спозаранку подкидывать! Он даже на уроки не явился! Похоже, нет в Светке и грамма склонности к анализу, сиськи одни.
Но ох какие зачётные. Так бы их и…
Приложение дало овна, что Пашка, как правило, воспринимал, как обзывание бараном.
В конце урока пожаловали директриса и классная руководительница. Тут-то Пашка наконец и узнал, что он – Питер Паркер.
Сначала вообще поверить не мог. Исключили? Марципанникова? Совсем-совсем? Больше никакого Славки не будет в стенах школы? Никогда?
Свобода?!
Светка подняла правую руку, левой отчаянно теребя головку поставленной на пол в проходе розы.
– Ирина Сергеевна, разве так можно?! Это против Конституции! Человек обязан школу окончить!
Тогда Пашку осведомили, заодно со всем классом, о несгибаемой мощи федерального закона «Об образовании». И о том, что Марципанникову ещё повезло, что его к административной ответственности не привлекли.
Светка ревела всю перемену, остальные ходили в разной степени офигения. Шайка Славки – в ахуе. А вот они, угнетаемые, – в каком-то боязливом, недоверчивом ликовании.
Пашка – сокрытым героем. Бедные шпионы! Делают доблестные для целой Родины поступки, и никому не похвастаешь! Тут вон для одной школы, и то распирает. Но рассказывать никому и ничего было нельзя, это Пашка понимал прекрасно. Нельзя, потому как если Марципанникова за дымовуху выперли, то и Пашку могут. А не выпрут, так со свету сживут. Этого нам не надобно. Опять же, узнай Славка, кто его подставил, может и покалечить. Почему-то в этом Пашка был уверен.
Приложение дало не только десять баллов за розу, но ещё и нового льва и первый «икс».
Физкультуры, считай, и не было, все обсуждали исключение Славки на свежем воздухе, а физрук по секрету рассказывал, какие похожие штукенции они вытворяли с однокашниками в школе. Физрук у них был зачётный и с чувством юмора.
К алгебре Мирошина стала реветь как-то иначе. Злобно, что ли? И бабий гул вокруг неё тоже тональность изменил. В мыслях, по мнению ИИ, Светка только как-то путано, и всё больше матом, пидорасила Марципанникова на все лады. Пришлось подслушивать ушами.
В общем, оказалось, что эта дура позвонила Славке поблагодарить за розу. И в ответ услышала всё, что он думает о её умственных способностях, а заодно и о разумности баб в целом. Розу Светке порекомендовали сунуть себе в задницу, а Славка стал для неё уже не героем-изгнанником, а самым лютым врагом.
Соколов-младший был доволен, как слон.
После информатики Светка объявила во всеуслышание, что с настоящим дарителем розы согласится встречаться, кем бы он ни оказался. Это, конечно, всколыхнуло Пашкино мужское естество, но он был не дурак, чтобы повестись на такую провокацию. Тем более потом Светка прибавила: «Даже если это, блин, Лебедев», – и весь класс покатился от хохота, а сам Лебедев сделался пунцово-зеленоватым.
Кроме того, у Пашки было о чём подумать и без Светкиных буферов. Потому что очередной квест повелевал ему позвать на свидание Людмилу Пионову из 9-го «А» класса. И сулил за это аж пять сотен баллов.
Кто такая Пионова Пашка понятия не имел. Но нашёл её в контакте. Выглядела шикарно, и не на девятый класс, а на весь одиннадцатый. Когда его такая пошлёт, все ржать будут. К счастью, приложуха не уточняла, что звать её нужно прилюдно. И что Пионова согласиться должна – тоже не значилось.
Но от того было не легче. На последнем уроке он так и этак представлял себе грядущее унижение. Смотался к расписанию в холл, подкараулил девятый «А» на втором этаже у двадцать шестого кабинета. Нашёл Пионову по аватарке. В жизни она была ещё неприступнее, чем на фотках. К такой Пашка бы ни за что не подошёл.
Впрочем, он бы вообще ни к кому ни за что не подошёл, если честно. Хотя очень хотел.
Приложение, уже давшее овна после информатики, всучило Пашке ещё одного. А потом англичанка двойку влепила. Добралась-таки до заданных на каникулы слов, которые Пашка и по-русски прочитать не удосужился.
После школы попытался пойти на мировую Толик. Похоже, жаждал общения ввиду глобальных перемен, постигших их класс. Но Пашка рассудил: делать вид, что это реально Марципанников отличился с дымовухой, будет чересчур мучительным испытанием. И от Толика отморозился.
Тем более он спешил: надо было проследить, где живёт эта Пионова. Вышла она из школы с двумя подругами, но они отвалились по пути, сначала первая, а потом и вторая. Пионова двигалась куда-то к остановке. Дальнейшая слежка показала, что она ожидает маршрутку. В школу на транспорте? Бывает же.
Денег у Пашки было ровно девять рублей. И он, очень для себя внезапно, решился вдруг отмучиться прямо сейчас. Ну, поржёт и ладно. Может, до завтра забудет.
Пашка, чуть не зажмурившись, шагнул к красивой девушке и предложил угостить её кофе.
А Пионова взяла и… согласилась.
Глава 6: Страсти по Пионовой
Первым делом Пашка так растерялся, что забыл все слова. Прикалывается, что ли?
Пионова подняла брови и хихикнула.
– Контрал, альт, делит, – пошутила она. – Ты пикапер?
– Чего? – не понял Пашка.
– Ты так ко всем девочкам подходишь?
– Нет, – честно признался Пашка. Хотел моргнуть, но веки словно приклеились.
– Кофе пить идём или ты так, чисто посмотреть на реакцию?
Пашка, к кожным раздражениям не склонный, кажется, пошёл красными пятнами. Первый раз в жизни баба, да к тому же симпотная, соглашалась пить кофе, а у него в кармане ровно девять рублей. Мелькнула шальная мысль вынести ей на лавку к подъезду растворимого «Якобса», но про такое она уж точно потом будет даже внукам рассказывать.
– А ты живёшь где? – сипло спросил Пашка. – Давай, что ли, вечером?
– Свидание? – сделала жест фокусника Пионова и посмотрела на Пашку со значением. Может, всё-таки стебёт? – Только я далеко живу, у Центрального рынка. Не готов ты на такое странствие, добрый молодец. Давай возле Ульяновского парка встретимся?
– Давай, – промямлил Пашка.
Пионава сделала выжидательную паузу, но он больше ничего не добавил от растерянности.
– Телефон тебе, может, продиктовать? – подсказала Пионова. – И время быстро придумывай, вон моя маршрутка.
– Шесть, – выпалил Пашка. – Я тебе в контакте напишу!
– Ого, подготовился. Похоже, у тебя серьёзные намеренья, отрок, – хохотнула девчонка, вскинула руку и вскоре укатила от Пашки в забитой маршрутке.
А он так и остался стоять как дебил, чуть ли не рот разинув.
Свидание? У Пашки? Реальное?
И не с чувырлой какой-то?
Может, она неприкасаемая? Или заучка адовая, с которой и заговорить стыдно? Должно же быть объяснение.
Но у страницы Пионовой была куча друзей, альбомы пестрели фотками в компаниях, в кафе и на природе, даже, кажется, в каком-то клубешнике.
Вот те раз.
Нельзя ей писать там! Увидит Пашкин убогий акк и всё поймёт, а тогда не придёт вообще. Значит, высматривать около входа в парк. Нужно, получается, пораньше приехать.
И самое главное: откуда-то взять деньги на кофе! Девки ведь любят заковыристый кофе, который стоит, как вся Пашкина жизнь.
Боже, где же ему взять столько денег? На первое настоящее свидание ни в коем случае нельзя жмотиться. А у него девять рублей. Вот засада!
Пашка помчался домой, позабыв о приложении и пятистах баллах. Такое событие, может, раз в году бывает!
Родаков не было. Пашка прошёлся по мамкиным сумкам и всем карманам верхней одежды: но он же сам оттуда раньше всё и выгреб под завязку.
Проверил зимние куртки (еле выцарапал в заставленном хламом шкафу, который припёрли в его комнату). Собрал мелочью двести сорок три рублика.
Ну трындец. И чё делать?
В отчаянье Пашка засунул свой нос даже в коробку из-под фена, в которой родители держали сбережения. Но там лежали только три пятитысячные купюры. Заметят сто пудов, и как бы уже не сегодня же вечером. Сдерут с Пашки три шкуры, и не видать ему больше ни копейки от предков никогда. Нельзя брать.
По всему выходило, что придётся или мириться с Толиком, или терять Пионову навсегда.
Встретиться Толик согласился. Это вдохновило. Не хватало ещё за ним бегать, как за бабой.
Впрочем, за бабами Пашка никогда не бегал. Боялся.
Он и сейчас боялся люто, хотя не хотел признаваться в этом себе. Может, и хор