Сам Ведич в два коротких, невысоких прыжка приблизился к оконным проемам, из которых требовалось отражать новую атаку.
Глюк в это время влез на стену. Делать это прыжком он опасался. Стена не внушала большого доверия. На вид прочная, она могла оказаться полой внутри. В отношении железобетона скорги порой действовали аналогично термитам в тропических странах. Они выгрызали из бетона весь металлический «скелет». Именно после такой операции рухнули кое-какие из зданий Новосибирска, пережившие первичную катастрофу. Когда дом обрушивался, он, конечно же, погребал под собой и прожорливых скоргов. Но тем, по всей видимости, было на все это глубоко наплевать. Там, в терриконе мусора, они продолжали, как ни в чем не бывало, перерабатывать металл строения в самих себя. В смысле, в своих собственных аналогов. То есть помимо тех, что «жили» наверху, еще триллионы нанороботов покоились под развалинами, ожидая своего часа.
Оказавшись на стене, Глюк на мгновение замер.
Отсюда, чуть с большей высоты, было лучше видно, как много механоидов они прикончили. Тут и там валялись прожженные остовы. Некоторые искрили. Что-то внутри них еще замыкало, еще коптило и без того загаженную атмосферу. Считать поверженных врагов не имело смысла. Вообще-то имплантаты фиксировали почти все впечатления, так что если бы судьба предоставила сталкерам такую возможность, то пересчитать механические трупы удалось бы, не торопясь и в комфорте. Но, видимо, не эта судьба!
Глюк сориентировался по экрану в отношении целей. Да, вот где затаились два гусеничных стрелка. Похищенные Техносом полицейские киберсистемы охраны периметра Зоны. Отсюда же, с экрана в зрачке, он уточнил и количество оставшихся в «импульснике» зарядов. Там было очень и очень негусто.
Глюк понесся по обрезу стены. Ступни экзоскелета действовали сами по себе. Они меняли форму подошвы, стараясь максимально приспособиться к поверхности и заодно увеличить сцепление. Этим свойством ходовой механики сейчас и пользовался Глюк Человек в простом экзоскелете грохнулся бы отсюда в секунду. Однако смотреть под ноги самому было недосуг. Он уже разыскивал мысленно помеченные на экране глаза цели. Оказавшись в запланированной точке, он произвел два выстрела. Затем еще два — добивающих. Разглядеть гусеничных монстров полностью не получалось даже отсюда, высота не позволяла. Но и их краешка хватило для попадания. В конце концов, какое ему дело до того, что их гусеничные треки остались не помечены его пулями? Главное, что эти железные ребятишки потеряли возможность стрелять.
Сталкер на время отключил развертку экрана и снова глянул на мир сверху двумя глазами. Да, вот с этой стороны здания стало совсем не до подсчета поверженных механоидов. Отсюда, сверху, он смог напрямую увидеть то, что выглядело на экранчике всего-то яркими метками. Прямо за крутящимися на месте, в результате вывода из строя сенсоров и чего-то там еще механоидами он заметил многие десятки тварей. Может, их были даже сотни, а экранная развертка врала до того именно из-за их обилия.
— Вот черт! — проронил Глюк пораженно.
Он вскинул «Карташ» и запузырил в эту массу жалкий десяток зарядов, сохранившихся внутри. Через секунду он, не разворачиваясь, спрыгнул вниз, на уровень Ведича. Какое значение в нынешних условиях имел место риск провалиться под пол?
— Что такое? — спросил Ведич, уловив его интонацию. Сам он как раз взвешивал в руке последнюю зарядную батарею к «ИПК».
— Слышь, друг Ведич, — тяжело выдохнул Глюк, выпрямляясь после приземления. — Этих тварей еще больше, чем отображает экран. Причем намного больше.
— Вот почему я всегда не доверял всяческим электронным финтифлюшкам, — произнес Ведич со скорбной иронией. — Просто на уровне инстинкта не доверял. И кой черт меня дернул податься в Пятизонье?
— Последствия тяжелого детства? — предположил Глюк, также извлекая из подсумка финишную обойму. — Как там у тебя с зарядами?
— Это — последний, — констатировал Ведич.
— Понятно, — кивнул Глюк. — Да, неэкономно я израсходовал прежние. Но, понимаешь, друган, не удержался. Там их попросту целый полк. Фаланга македонская, ё-моё! И думаю, такая же картина и с остальных направлений.
— Похоже, мы наступили кому-то на хвост, — констатировал Ведич.
— У тебя есть версии?
— Не у меня, — вяло произнес Ведич. — У рыцаря науки Кварода.
Напарник Глюк поднял на него глаза.
— Я вляпался в какую-то какашку, о которой не знал? — спросил он с ледяным спокойствием.
— Вроде того, — скорбно согласился Ведич. — Только знаешь… — он на секунду замолк, на чем-то сосредотачиваясь. — Вот атаку с западной стороны отобьем, а уж в паузе пофилософствуем. Идет?
— Идет, — согласился Глюк. — Долбаная роботехника. Никогда не даст поговорить по душам.
80. Последняя обязанность командира
Как говорится: умирать никогда не хочется, но если уж пришлось, то умри достойно.
Временно исполняющий обязанности командира танка Рубак Ципло этот принцип нарушил. Визжал он очень нехорошо.
Конечно, визжать можно от нестерпимой боли. Это даже простительно. Однако в эти визги, сами по себе удивительные, поскольку до этого языки у всей троицы едва-едва шевелились, Рубак Ципло еще и вкладывал смысл. В жути последних секунд своей жизни он требовал от судьбы невозможного. Судьба предстала перед Ципло в виде ожившего технического чудовища. Вот к ней-то он и обращался:
— Я тут ни при чем! — визжал наводчик Ципло. — Это все из-за Азриэля! Это он загнал танк в западню! Он давил ваших гусеницами! Он…
Вот примерно в таком духе высказывался в повизгиваниях Рубак Ципло. Он хотел подставить вместо себя боевого товарища. Он хотел сделать это немедленно, покуда техномонстр делал с ним…
О том, что с ним вытворял механоид, не хотелось думать. Если уж бедняга Рубак так долго визжал и преисполнился надежды поставить между собой и чудищем сослуживца, то, следовательно, пытка была отработанной многократно. И совсем не на манекенах. Взбесившийся робот изгалялся. Ведь силищи у него с избытком хватало, чтобы придушить танкиста мгновенно, разорвать его, как Тузик грелку, или сплющить череп в блин. Но техномонстр тянул резину, а значит, и жизнь Рубака Ципло по капельке.
Смотреть, что он с ним делает, было невозможно. Но не только потому, что и сам наблюдатель стал бы от такого зрелища визжать. Просто два боевых товарища были не лучше наводчика. Его предательство с лихвой искупали нечеловеческие муки, а вот им просто хотелось жить. Они драпали с поля боя. Драпали, утопая в снегу выше колена, переставляя одеревеневшие ноги с невероятной до сего момента скоростью. Они тоже стали предателями.
Конечно, между делом они хотели оправдаться. Дали назад пару очередей из «узи» и «сирка», не целясь. Механоиду их пули были до лампочки. Но вдруг какая-то из пуль-дур умудрилась бы попасть в голову бедного наводчика? Однако оставался вопрос. Единственный вопрос! Он оставался в наличии до самой вершины холмика, на который они взбирались. До самой вершины утрамбованного остова многоэтажки, превратившейся в холм. И вопрос, этот жуткий вопрос, формулировался так: а на самом ли деле кто-то из беглецов хотел попасть в боевого товарища и остановить процесс? Ибо не означал ли конец процесса — переадресацию продолжения на кого-то следующего?
Да, наводчику Рубаку не повезло. Но теперь получалось, что его невезение и его затянувшиеся муки давали шанс оставшимся уйти как можно дальше.
Значит, сам того не желая, Рубак Ципло исполнял последнюю обязанность настоящего боевого командира. Погибая, он спасал собой подчиненный личный состав.
81. «Смерть Кощеева»
— Тут такая штука, друг Глюк, — начал Ведич в извинительной манере.
— Друг, понимаешь, — подосадовал Глюк. — Почему же от этого друга имеются секреты, а? Мы ведь с тобой не на свиданку отправились? На смертельное дело. А ты от меня скрыл, да?
— Ну, скрыл! — признал Ведич. — Скрыл, да. Но ведь это не моя личная тайна, пойми, Глюк. Не моя.
— Ага, господина Хистера, — презрительно процедил Глюк.
— Да при чем тут Хистер! — отмахнулся Ведич. — Нашел шишку. Хистер. Фигня на палочке твой Хистер. Фюрер хренов.
— В смысле, не Хистер? — непритворно удивился Глюк. — А кто? Стоп! «Академик» Кварод, что ли?
— Ага, — кивнул Ведич.
— Так-с, — произнес Глюк. — Значит, вы с господином ученым шуры-муры затеяли, да? Главное, не только за моей спиной, а еще и за спиной Хистера, так?
— В точку, друг, — снова кивнул Ведич. — В самую точку.
— Слышь, сталкер Ведич, — с закипающей злобой произнес Глюк, — а мы, между прочим, работаем на Ковчег. Правит им, как всем ведомо, именно герр Генрих Хистер. Расчет по полной программе нам еще не выдали. А работы мы проделали кучу. Сколько раз жизнью рисковали! Да и сейчас вроде бы не на курорте. И в этих начальных условиях (уж позволь тебе пояснить столь милым твоему сердцу наукообразным языком), ты втягиваешься в какую-то аферу местных. Ведич, ты чо? Какое тебе дело до их манерных заговоров? Опомнись!
— При чем тут заговоры, — отмахнулся Ведич. — Здесь дело покруче заговоров, сталкер-разведчик Глюк.
— Говори уж, ради стабильности Пятизонья, — сдался Глюк. — Я внимаю. А то сейчас «чугунки» опять попрут, да так и не доведется узнать, за чьи сверхсложные грехи я тут принял смерть мученическую.
— Кстати, о сложности. Ты знаешь, каким образом эти железные твари нас выслеживают? — наконец высказался Ведич. — Реакция среды это, вот что!
— Что-что? — переспросил Глюк, чуть не подпрыгнув на сервоусилителях. Но тут же сел. — Ладно, унимаюсь. Давай продли свою заумь. Как ты начал… «Реакция»? Что за «реакция»?
— Реакция среды, говорю, — продолжил Ведич прерванное. — Расклад такой. Сообщество механоидов — это своеобразная среда. Очень сложная среда — Технос. Она как биосистема. А главная цель биосистемы — самосохранение. Ну, а мы что хотим сделать? Мы ее хотим несколько «притушить», так? В смысле, Глюк, это я перескочил вперед, — сбился с мысли Ведич и на пару секунд замолк. — Поясняю. То, что мы несем в поклаже, — это не измерительные приборы.