— Не изменяет, — удивительно спокойно отозвался Карин, проверив, прежде чем ответить, данные с внешки. — Но ведь каких чудес только не случается…
Про чудеса это он точно заметил. Тот полет на Штанмарн был одним таким… большим чудом. Погрузка за четыре дня вместо десяти, минимальный конвой, вольные, усталость до одури, когда вместо цифр перед глазами сплошные цветные пятна и мысль, забивавшая все другие… нас там ждут.
— Ну, так что, Мария? — подмигнул мне кэп. — Ему обещать?
— Да ну вас! — окончательно растерявшись, махнула я на них рукой.
Еще раз просмотрев последние показатели генератора прокола и сверив их с расчетными, вывела на дисплей пришедшее перед самым прыжком письмо от мамы. Это было одно из немного, что могло сейчас спасти от дальнейшего развития темы. Когда ты надолго оторван от дома и близких, каждая весточка становилась на вес туорана. Мы умели ценить такие крупицы счастья не только для себя, но и для других.
Переведя звук на внутренний канал, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, расслабляясь. Так было легче представить, что она рядом.
«… новое увлечение Лоры. Нам с отцом не нравится, но как ей запретить? Ты в ее возрасте была такая же, упрямая. Если сказала, ни за что не отступишься. Но за тебя я никогда особо не беспокоилась, твоя твердость характера сочеталась с разумностью, чего не скажешь о твоей младшей сестре. Куча идей, все ей чего-то хочется… Ее беда — непостоянство».
Невольно поморщившись, дала команду начать воспроизведение сначала. Пролистала первые несколько минут, где мама рассказывала обо всех новостях, произошедших за те двадцать с небольшим дней, что я не имела возможности с ней связаться — еще успею насладиться подробностями из жизни друзей и знакомых, которых у нашей семьи было довольно много.
Фраза, на которую попала, опять получилась оборванной.
«… импозантный мужчина. Девочки ее возраста в таких и влюбляются. А уж как ведет занятия… за свою жизнь подобных педагогов я встречала считанные единицы. Вот только когда он замолкает, остается ощущение грязи, в которую тебя окунули. Странное чувство. Вроде и говорит о том, как прекрасна его родина, да и к нам никаких претензий: что было, то — было, но послевкусие с гнильцой, словно глаза видят одно, а на языке совершенно другое.
Пыталась поделиться своими впечатлениями с Лорой, но та даже слушать не стала. Он — самый лучший. Вся надежда на тебя. На наше с отцом счастье, ты осталась для сестер авторитетом…»
— У меня отпуск.
Голос Карина вырвал из состояния, в котором продолжали звучать мамины слова: «Вся надежда на тебя», заставив вернуться к реальности. Йорг стоял, облокотившись на вертикальную стойку ложемента, и пристально смотрел на меня.
— Что?! — недоуменно переспросила я, пытаясь связать воедино его заявление об отпуске и легкую иронию во взгляде капитана, искоса наблюдавшего за нами.
— Лечу на Зерхан, — сделав вид, что не услышал моего вопроса, заявил Карин. — Подскажешь, что у вас там есть интересного?
Если хотел меня удивить — удалось в полной мере. Чтобы консервативный до чопорности Карин вылез за границы своих принципов… Мне было проще поверить в желание Ена продлить контракт, что должно было значительно увеличить мое жалование и добавить еще множество привилегий, чем в подобное предложение.
— Может тебя еще и с родителями познакомить? — съязвила я, понимая, что если он сейчас согласится…
— А почему бы и нет? — улыбнулся Йорг и, склонившись к самому уху, прошептал: — Ты ведь пригласишь меня на ужин?
Вместо того чтобы колко ответить, перевела взгляд на кэпа, ища у него поддержки. Не хотелось заканчивать рейс руганью.
Увы, рассчитывала на помощь я зря. Кажется, Ену нравилась идея Карина.
— Лора?! — выдохнула я удивленно, заметив несущуюся ко мне через зал девушку и узнав в ней свою младшую сестру.
Не сказать, что я не догадывалась, насколько она изменилась за прошедшие четыре стандарта, да и общались мы пусть и не регулярно, но все равно в пару месяцев раз получалось, но одно дело знать и видеть с экрана, а другое…
— Машка! — завизжала та, прибавив ходу. И как только умудрялась ни в кого не врезаться?!
Словно отвечая на этот вопрос, память подкинула кусочек из детства. Мне было уже восемнадцать, ей же только-только исполнилось четыре. Я тогда вернулась на Зерхан с Земли после зачисления, передохнуть перед началом занятий. Шла к выходу из космопорта медленно, пытаясь найти неожиданно сбежавшую решимость, которая меня поддерживала всю обратную дорогу. Родители были уверены, что я пошла по стопам отца, поступив на медицинский, мои же документы лежали в Академии гражданского транспорта. Факультет навигации.
Мой выбор…
Отец потом рассказывал, что младшую брать с собой не собирался — уж больно непоседлива, но Лорка своего добилась. Впрочем, как и всегда до и после этого. И вот так же, как сейчас, бежала ко мне, смешно перебирая ножками и звонко вереща: «Машка, Машка…»
— Машка! — раздалось совсем рядом со мной.
Я выпала из реальности буквально на секунду, но ей хватило, чтобы преодолеть ту треть зала прилета, что нас разделяла.
— Осторожно, собьешь! — засмеялась я, опустив сумку и готовясь принять на себя летящий снаряд. Крупными формами сестренка не отличалась, скорее уж несколько худощава, но ведь скорость…
— Ты вернулась! — врезалась она в меня, сумев не только ухватиться за шею, но и зацепиться ногами на талии. — А-а-а-а! Я так скучала!
Оглохнув и ослепнув — шевелюра Лоры была не в пример длиннее моей, думала лишь об одном: только бы устоять…
— Эй, пострел, — сестру дернуло от меня, на мгновение стало легче дышать, но счастье длилось недолго, — ведь задушишь!
— Не задушу, — фыркнула Лора мне прямо в ухо, но отстранилась. Как раз настолько, чтобы я могла разглядеть Лету — свою средненькую, и подмигнуть ей. — Я ее четыре года нормально не видела!
— Опять — «я», — нахмурилась Лета. Вот только глаза смеялись.
Им повезло, разница в пять лет, против наших четырнадцати с одной и девяти с другой, сделала их не только сестрами, но и подругами. Мне в этом отношении пришлось тяжелее.
— А ну-ка, расступились! — быстро навел порядок подошедший отец, тут же отодрав Лорку от меня и поставив на ноги. Лета тоже отошла в сторонку, освобождая для него место рядом. — Красавица! — вынес он вердикт, осмотрев меня с ног до головы.
К нему я шагнула сама. Прижалась, позволяя себя обнять. Хлюпнула носом, услышав в ответ многозначительное хмыканье.
— Забираем вещи и домой. Мама ждет.
Еще одна особенность нашей семьи. Мама провожала до порога, там же и встречала, став для меня символом начала и окончания пути.
Кивнув, чтобы скрыть выступившие слезы, подхватила брошенную сумку на миг опередив отца. Кивнула в ответ на понимающую улыбку. Я стала взрослой.
До стоянки у границы закрытой зоны добирались на каре городской службы. Отец в вопросе приобретения подобной техники был принципиален — только через мой труп. Да и необходимости особой не было. Жили мы в старом районе, где полеты находились под запретом. Госпиталь, в котором он работал, в пятнадцати минутах ходьбы от дома. Колледж мамы — в десяти.
От станции подземки — всего-то две станции и пришлось проехать, шли пешком. Основной багаж должны были доставить ближе к вечеру, после окончательной разгрузки лайнера, с собой только одна сумка. То же самое, что налегке. Да и сестренкам хотелось поболтать, а отцу… послушать. Связи многое не доверишь, да и эмоции другие. Не прикоснешься, не хлопнешь по плечу, не толкнешь задорно…
Только вернувшись, я поняла, насколько мне их не хватало.
Когда до дома осталось лишь свернуть за угол, да пройти метров двести, отец отправил девчонок вперед, вроде как готовить маму к встрече, но стоило тем скрыться за поворотом, придержал за локоть.
— Ты надолго?
Про предложение продлить контракт он уже знал, в отличие от мамы.
Пришлось вздохнуть и качнуть головой. С момента нашего последнего разговора многое изменилось.
У этих изменений даже имя было: Карин Йорг. И его активный помощник — Ен Шу. И еще куча сочувствующих в виде большей части экипажа, которая с удовольствием наблюдала, как последние два дня полета я избегала встреч наедине с первым пилотом. Впрочем, первогопилота эти маневры нисколько не смущали, как и присутствие кого-либо поблизости. Осаду моей персоны он вел с присущей ему целеустремленностью, напоминая мне этим Лорку. Если они найдут общий язык… Думать о последствиях раньше, чем это произошло, мне не хотелось.
— У меня еще двадцать дней на принятие решения.
Увидев что-то только ему известное в моих глазах, отец перехватил сумку и направился к стоявшей шагах в десяти от нас скамейке. Мне ничего не оставалось, как пойти за ним, внутренне настраиваясь на короткий, но напряженный допрос. Отец уже несколько лет был заведующим отделения медицины катастроф главного госпиталя Анеме, командовать умел.
С предположением не ошиблась. Присев, он хлопнул ладонью по деревянному сиденью, предлагая устроиться рядом.
Улыбнувшись, осталась стоять. Я стала взрослой… мне предстояло доказывать это даже в мелочах.
— Раньше ты не отличалась излишними сомнениями, — словно и не заметив моего демарша, заметил отец, глядя на меня снизу вверх.
Для нашей продолжительности жизни он был еще совсем молод, но то ли в нем самом что-то изменилось, то ли я стала старше, но желание защитить, уберечь, хоть и было мимолетным, но оказалось таким острым, что пришлось приложить усилия, чтобы он этого не заметил.
— Раньше в мои решения не вплетались личные мотивы, — подмигнула я ему заговорщицки. Мол, ты — первый.
Отец оценил признание задумчивым движением бровей, тут же правильно угадав то, о чем я промолчала.
— Служите вместе?
— Это плохо? — тут же ухватилась я за вопрос. Его мнение для меня было очень важным.
Я боялась, что Карин полетит вместе со мной, не дав даже возможности привыкнуть к мысли, что я нравлюсь мужчине, который нравился и мне. Вроде бы и не в моем возрасте теряться от внимания противоположного пола, но… вот за этим «но» все и следовало.