В панике я отключаю телефон сестры от портативной колонки и ору самое громкое «Какого хрена?», на которое способна. Оба виновника вскакивают, пятясь друг от друга настолько быстро, насколько это вообще возможно. Челюсть Эшли падает на пол, когда она шарит по кровати в поисках рубашки.
– Ви! Ч-что ты делаешь дома так рано? – Она прижимает футболку к груди.
– Рано? Уже седьмой час.
– Правда? – Эшли вскакивает с кровати, снова натягивая футболку, как будто время на часах – гораздо большая проблема, чем то, что ее застукали с ним в постели.
– Ты оставила меня в академии на два часа!
– Черт, черт, черт! – она начинает расхаживать по своей комнате, как маньяк. – Я… Пожалуйста, не говори маме. Мне так жаль, Ви. Я собиралась встретиться с тобой в моей школе, чтобы ты могла забрать меня, но потом… Я думаю, мы потеряли счет времени и…
– Подожди секунду, – вмешиваюсь я. – Что значит ты собиралась встретить меня в школе, чтобы я могла забрать тебя? То есть тебя там не было с самого начала?
То выражение, которое появляется у нее на лице в следующий момент, говорит само за себя. Это не должно раскрыться, так?
Она морщится:
– Ладно, не злись, но… Я вроде как выдумала репетиции по воскресеньям.
– Прости, что?
Она закрывает лицо руками с французским маникюром.
– Я знаю, мне жаль. Пожалуйста, не ненавидь меня. Я просто хотела иметь немного свободного времени. Мама сводит меня с ума.
– То есть ты хочешь сказать, что я каждое воскресенье в течение трех месяцев из кожи вон лезу, чтобы забрать тебя из места, куда тебе даже не нужно было ходить?
Как будто недостаточно того, что я должна забирать ее с уроков пения в ее модной музыкальной академии все остальные дни недели.
– Блин, ты прекрасно знаешь, что, если бы я не придумала эти репетиции, мама назначила бы мне пять уроков по воскресеньям вдобавок к субботам, а у меня и так едва хватает времени дышать. Мне жаль, что тебе приходится играть роль шофера. Я говорила маме, что буду ездить на автобусе, чтобы она не заставляла тебя заезжать за мной, но она настаивала, что тебе больше нечего…
– Эш, – выдыхаю я. – Все в порядке. Я поняла.
Как бы мне ни хотелось на нее злиться, я не могу.
Не могу винить ее за то, что она хочет немного пожить.
Не могу винить ее за то, что она так невероятно талантлива, что выиграла Rising Voices, огромный телевизионный конкурс вокалистов, когда ей было шесть лет. И особенно не могу винить ее за то, что с тех пор она оплачивает значительную часть наших счетов из своих призовых, полученных на том конкурсе, и со своего канала на YouTube.
Одиннадцатилетняя Авина раньше грустила из-за этого дерьма. Было время, когда я бы убила за то, чтобы быть сияющей звездой моей мамы. Быть центром ее вселенной, занять место Эшли.
Теперь нет.
Сейчас я понимаю, как мне повезло родиться обычной.
Моя мама стала «мамаджером» сестры в тот момент, когда поняла, что у Эшли есть голос. Эш было не больше четырех лет, когда мама впервые посмотрела на нее со значками доллара в глазах. И если я чему-то и научилась, наблюдая, как Эшли изнуряет себя попытками построить карьеру со времен детского сада, так это тому, что быть особенной – это цена, которую очень немногие готовы заплатить.
– Ты скажешь маме? – Эшли выпячивает нижнюю губу.
Я притворяюсь, что раздумываю об этом, хотя на самом деле мой ответ уже готов.
– Нет, – говорю я, и ее плечи опускаются с облегчением.
– Спасибо, Ви. Ты лучшая.
– Но с этого момента ты будешь добираться домой на такси. Мне все равно, куда ты ходишь днем. До тех пор, пока мы будем приходить домой в одно и то же время, маме необязательно знать.
Не говоря ни слова, она заключает меня в объятия, на которые я без особого энтузиазма отвечаю. Я хочу ее ненавидеть. Я и правда хотела, но это продлилось недолго. Потому что какой бы талантливой она ни была, сколько бы просмотров ни набирали ее оригинальные песни на YouTube, моя младшая сестра – по-настоящему хороший человек.
Я могу не соглашаться с мамой во многих вопросах, но она была права, когда настояла на том, чтобы Эшли окончила среднюю школу в Сильвер-Спрингс, прежде чем переехать в Лос-Анджелес и попробовать себя в роли суперзвезды. Это помогло ей не зазнаваться…
По большей части.
Ладно, временами эго Эш немного раздуто. Она думает, что мир вращается вокруг нее, и не понимает, как ей повезло иметь все это в семнадцать лет, но по сути своей она добрая душа…
Чего не скажешь о мусоре в ее постели.
– О, и это, – я указываю на ее бывшего парня, – должно прекратиться. Мама убьет тебя.
Ошибка Эшли медленно осматривает мое тело.
– Давно не виделись, Ви, – от его ухмылки по всему моему телу прокатывается волна отвращения.
– Логан, – я даже не смотрю в его сторону, сосредоточившись на Эшли. – С каких пор вы двое снова вместе?
– На самом деле это просто случайность, – говорит моя сестра с широкой, глуповатой улыбкой на лице, отчего у меня ноет в груди.
– Думала, ты уехал из города, – обращаюсь я к Логану, вкладывая все силы, чтобы скрыть свое презрение к нему.
Ублюдок, ты же обещал.
Ты обещал, что никогда не вернешься после того, что мы сделали.
– Знаю, но я передумал. Что я могу сказать? Я скучал по моей девочке, – говоря это, он смотрит мне прямо в глаза – намек болезненно ясен, отчего мне хочется зарыться в землю и спрятаться от своих демонов.
Спрятаться от своего позора.
Телефон Эшли звонит за несколько секунд до наступления неловкой тишины.
– Черт, это Роб, – она переворачивает экран и показывает мне имя своего менеджера. Маме нравится думать, что она все контролирует, но мы-то знаем, что у Эш есть другие способы получить предложения. – Я должна ответить.
Она выходит из комнаты, оставляя меня наедине с человеком, который мне нравится меньше всего на земле. Ее шаги, грохочущие вниз по лестнице, – сигнал Логану сделать свой ход.
– Скучала по мне? – имеет наглость спросить он.
– Ни единую чертову секунду.
Он невозмутимо подходит ко мне.
– Что ж, это очень плохо. Потому что я скучал по тебе, Ви-кард[3].
Отвращение подкатывает к моему горлу.
Так он меня называет?
Это мое прозвище в компании его друзей?
– Уловила? Ви-кард? Потому что тебя зовут Авина и, ну… Мне же не нужно объяснять остальное?
– П-позволь мне выразиться предельно ясно: между вами все было кончено. Прошли месяцы с момента, как вы расстались, – я изо всех сил стараюсь звучать уверенно, но мой голос немногим громче шепота. – И ты сказал, что никогда не вернешься. Ты и я… Это ничего не значило. Ничего, понятно?
– Окей.
Сначала я удивлена. Удивлена тем, как легко это было. Удивлена тем, что он, кажется, действительно понял смысл сказанного. Пока он пинком не закрывает дверь и не загоняет меня в угол у стола Эшли.
Меня вот-вот стошнит.
Потому что он жестокий.
Потому что я ужасный человек.
Но самое главное – я ужасная сестра. Я ненавижу, что единственный дикий поступок в моей жизни оказался моей самой большой ошибкой. Ну, на самом деле не такой уж большой… если вы понимаете, что я имею в виду.
– Но это не значит, что мы не можем повторить это, не так ли, Ви-кард? – большой палец Логана скользит по моей щеке, и я отшатываюсь. – Черт, что скажешь, если Эш согласится устроить тройничок?
Самое отвратительное, что он вряд ли шутит.
– Отвали от меня на хрен! – я отталкиваю его.
– Такой грязный маленький ротик. Мне больше нравилось, когда он обхватывал мой…
Я даю ему такую сильную пощечину, что сама не ожидаю. Его челюсть отвисает, глаза становятся такими же темными, как и его душа, когда он делает угрожающий шаг вперед.
– Сучка, – говорит он сквозь стиснутые зубы и замирает как вкопанный, когда голос Эшли становится все громче. Она уже возвращается, все еще разговаривая по телефону. – Слышишь? Сестренка уже идет. Как думаешь, неудачное время для предложения секса втроем?
Должно быть, страх написан на моем лице, потому что он издает злобный смешок. Мы с Эшли только вернули наши отношения в нормальное русло. Она никогда не должна узнать о том, что произошло.
Никогда.
– О, не волнуйся, Ви-кард. Твой секрет останется со мной, – Логан отступает к кровати, где моя сестра оставила его. Слезы застилают мне глаза, я распахиваю дверь, но за пару секунд до того, как я выхожу в коридор, Логан добавляет:
– Пока что.
4Авина
Без четверти семь я паркую свою машину на подъездной дорожке к дому Теодора Кокса и глушу двигатель. В любой другой день я бы использовала все возможные оправдания, чтобы пропустить эту вечеринку, «небольшое сборище» – или как бы они это, черт возьми, ни называли, – но мне нужно было выбраться из своего дома.
Подальше от Эш и Логана.
Особенно после того, как моя мама пригласила этого психопата на ужин.
Я в ужасе от того, с какой легкостью Логан может переключиться на режим «славного парня». Прошло уже больше года с тех пор, как они с Эшли расстались, а этот ублюдок вернулся к своему образу и глазом не моргнув.
Он идеально выстроил личность, лижущую задницы: застенчивые улыбки, «спасибо» и «пожалуйста», фальшивые комплименты моей маме, которая хочет верить, что выглядит вдвое моложе своих лет.
Он мог бы одурачить меня – да, черт возьми, он и одурачил меня. Одурачил, заставив довериться ему, одурачил, заставив открыться, одурачил, заставив предать свою родную кровь.
Подъездная дорожка Тео забита машинами, одна из них – лаймово-зеленый «жук» Дии. Неторопливо направляясь к одноэтажному дому Тео, я достаю телефон, чтобы быстро написать лучшей подруге: «Я здесь».
И тишина.
Однажды я уже была у Тео – в начале выпускного года Диа затащила меня на вечеринку по случаю возвращения в школу. Я стучу в дверь пять раз, прежде чем забываю о хороших манерах и вхожу без приглашения. Кухня Тео пустынна, хотя каждая плоская поверхность усеяна пустыми пивными банками и красными стаканчиками.