Я нахмурилась. Животных я любила, но что в подобном заведении делают эти картинки в Столь Тяжкие Дни? Здесь был бы впору королевский портрет или кого-то из военных министров.
Все же это могло означать, что здесь работают веселые люди, и это слегка приободрило меня.
Веселые или нет, но тишина стояла необычайная.
– МИСС НАЙТОН!
Так.
Крик принадлежал мужчине и доносился из второй приоткрытой двери чуть дальше по коридору.
– МИСС НАЙТОН! О, Боже мой! Куда, черт побери, она делась? Я как со стенкой говорю. НЕВАЖНО, Я САМ СПРАВЛЮСЬ!
Раздался грохот, затем треск.
– Бог мой… Идиот.
– Эй! – воскликнула я, направляясь к источнику шума. – С вами все в порядке? Могу я помочь?
– Разумеется, я в порядке. Кэтлин, это ты? Подожди.
Послышалось шарканье, и вдруг в коридор вывалился худощавый джентльмен сорока с небольшим лет. На нем были приличные твидовые брюки и жилет, но приличия на этом кончались – рукава рубашки были закатаны, каштановые волосы были нестрижены, и все руки были в чернилах.
Он, должно быть, журналист. Как захватывающе! Даже несмотря на столь убийственный вид.
Журналист, не представившийся, но увидевший, что я вовсе не мисс Найтон, отбросил прядь волос с лица, перепачкав чернилами лоб. Я сделала вид, что ничего не заметила.
– Как у вас дела? – громко спросила я. Всегда говорю громко, когда нервничаю. – Я Эммелина Лейк. У меня собеседование с миссис Бёрд.
– Господи. – Он встревоженно посмотрел на меня. – Что, уже?
Я энергично улыбалась, надеясь, что улыбка выходит интеллигентной. По меньшей мере, он, кажется, знал, что я должна была явиться.
– Мне назначено в два, – я попыталась помочь ему вспомнить.
– Что ж, боюсь, ее сейчас нет. Ее никогда нет на месте, что хорошо. И на том спасибо. Сочувствую тем, в чью пользу она занимается благотворительностью, бедным или кому там еще, но говорю, как есть.
Он замолчал. Мое сердце ушло в пятки. Я как безумная читала все газеты со дня, когда увидела то объявление, и мною владело лишь одно – Повестка Дня.
– Вот как, – ответила я, пытаясь оставаться невозмутимой.
– Значит, вы на собеседование, мисс…
– Лейк. Да. Что, если я подожду? – Я оглядела коридор в поисках места, где можно было присесть, но он был пуст.
– Не беспокойтесь об этом, – беззлобно ответил он. – Боюсь, собеседование придется провести мне.
Боже мой.
– Но у меня все руки в этих проклятых чернилах!
Я решила не говорить ему, что и лицо тоже, чтобы не провоцировать на новые ругательства, но, порывшись в сумочке, извлекла оттуда платок. Это был рождественский подарок от моей сестры Фейт с вышитым цветком и моими инициалами. Для мужчины не очень подходит, но в исключительных случаях сгодится.
– Благодарю. Вы предотвратили катастрофу. – Он принялся уничтожать плод труда Фейт. – Так-то лучше. Что ж, пройдемте.
Я проследовала за ним, взглянув на табличку на двери:
– Осторожнее, они тут повсюду, – предупредил меня человек, от которого зависела моя карьера, и я вошла в кабинет. Подобного беспорядка мне видеть еще не доводилось.
Мистер Коллинз втиснулся на свое место за столом, заваленным книгами и газетами, здесь же стояла переполненная пепельница и перевернутая чернильница. Драматизм обстановке придавала единственная лампа-англепуаз на кронштейне, выглядевшая так, как будто ее привезли с закрытого завода медицинского оборудования.
На полу у его стола я заметила бледно-голубую промокашку и, наклонившись, подала ее ему так, словно это были мои рекомендации.
– Да, да, это то, что нужно. – Он слегка промокнул чернила, и вид у него был удрученный.
Через несколько мгновений, пока я осматривалась, размышляя, всем ли журналистам свойственно использовать полупустую бутыль с бренди как подпорку для книг, он тяжко вздохнул, махнув рукой на весь бардак, и посмотрел на меня.
– Итак, – начал он. – Покончим с этим. Что ж, мисс Эммелина Лейк, прибывшая аккурат к двум часам на собеседование к миссис Бёрд, владелица маленького, но столь полезного платочка…
Невзирая на всю нескладность, редактор ничего не упустил.
– Скажите мне, – продолжал он. – Что, во имя всего святого, могло сподвигнуть вас устроиться на работу сюда?
Я не думала, что собеседование начнется подобным образом.
Я вспомнила, как мы с Банти репетировали дома.
– Я усердно работаю, печатаю шестьдесят пять слов в минуту, а стенографирую со скоростью сто двадцать пять…
Мистер Коллинз подавил зевок, слегка сбивший меня с толку, но я не останавливалась.
– В моих рекомендательных письмах сказано, что я очень способная и…
Он прикрыл глаза. Определенно, это казалось ему скучным. Я попыталась придать себе еще немного важности.
– Я работала в адвокатской конторе последние два года, так что…
– Об этом не беспокойтесь, – прервал он меня. – Давайте к делу.
Я собралась, готовая к вопросам о действующих членах правительства.
– Вас легко напугать?
Потрясающе. Он перешел прямо к делу. Я вообразила, как во время налета разъезжаю по Лондону и беру интервью у горожан.
– Не думаю, – ответила я, считая, что он сочтет меня невероятно храброй (признаться, это я еще не проверяла).
– Хмм. Увидим. Под диктовку хорошо пишете?
Или, как тень, следую за Главным Корреспондентом, ловлю каждое его слово, пока мы добываем сведения Государственной Важности.
– Несомненно. Сто двадцать пять…
– …слов в минуту, да, вы уже говорили об этом.
Учитывая, что он занимал руководящий пост, казалось, что мистер Коллинз очень удивлен. Я рассудила, что, если бы я была главным редактором, стремящимся перегнать время в борьбе с безжалостным дедлайном, проводить собеседования на должность младших сотрудников было бы скучно. Неудивительно, что в его кабинете был такой бардак. Нелегко было бы следить за всем, особенно если мисс Найтон столь ненадежна.
Должно быть, он очень устал.
Мысли роились в моей голове. Быть может, это работа для меня? Помогать мистеру Коллинзу сдавать все в срок. Печатать то, что надиктовывают Осведомители, которых он заставляет добывать важнейшие сведения. Напоминать, что в десять у него встреча с секретарем Парламента. Разумеется, неофициально.
– А это, в свою очередь, означает, что вы справитесь со сварливой старухой… в сущности, настоящей старой калошей?
С кем?
Я случайно потеряла нить разговора.
Не понимаю, какое отношение старые калоши имели к «Ивнинг Кроникл», но я не расслышала начало вопроса и должна была оправдаться. Я вспомнила свою бабушку, которая, по словам отца, ни разу не улыбнулась с прошлой войны.
– О да, – заверила я его. – Я отлично умею ладить со старыми… эмм… с подобными дамами.
Мистер Коллинз повел бровью, почти улыбнувшись, но передумал, выудив портсигар из кармана жилета.
– Что ж, – резюмировал он. – Вероятно, вы нам подходите.
Опершись на локоть, он прикурил, сделал длинную затяжку и ухмыльнулся.
– Слушайте, мисс Лейк. Вы очень милы.
Я старалась ничем не выдать своего восторга.
– Вы точно уверены? Прошлый кандидат продержался неделю. Позапрошлый – до перерыва на чай. Примите во внимание, отчасти это было из-за меня. – Он помедлил. – Мне говорят, что я постоянно кричу, – пояснил он.
– Уверена, это не так – солгала я, вспомнив, как он звал на помощь мисс Найтон. Да и слово…
– Ммм?
– …не обух, головы не разобьет, – закончила я.
Мистер Коллинз вновь посмотрел на меня, и я чувствовала, что он о чем-то сознательно умалчивает. Наконец он кивнул, сжав губы.
– Думаю, вы подойдете, – заключил он. – Полагаю, что справитесь. Когда сможете начать?
Если я все поняла правильно, сегодня был лучший день в моей жизни.
– Боже… – у меня не очень-то получалось выглядеть невозмутимой, как было задумано. Я попыталась еще раз.
– Благодарю вас, сэр. Большое спасибо. Мне нужно будет отработать две недели на старом месте, если вы не возражаете.
На лице его мелькнула тень улыбки.
– Ничуть, уверяю вас. Но не знаю, будете ли вы столь же благодарны, когда начнете работать здесь.
«Ставлю что угодно, что да», – думала я тогда, но как почти официально зачисленная в штат сотрудница газеты, оставалась невозмутимой. Мистер Коллинз был чудаковатым, и я была уверена, что его предостережения – просто часть образа.
– Спасибо вам, мистер Коллинз, – мы обменялись рукопожатием. – Обещаю, что не подведу вас.
Глава 3Искренне ваша, миссис Г. Бёрд
Оглядываясь назад, я понимаю, что совершила ошибку, не задав мистеру Коллинзу ни единого вопроса о характере предстоящей работы.
Но вспоминая его поиски мисс Найтон, и вопросы о старых калошах, и чувства, владевшие мной, впервые попавшей в офис редактора, неудивительно, что я попросту забыла это сделать. Вот почему, когда через две недели я в волнении явилась на новое место работы в новом коричневом клетчатом костюме, перешитом из старого сестриного, вооруженная любимой перьевой ручкой, тремя новенькими карандашами и запасным платочком в сумочке, я слегка растерялась.
В Лонстон-Пресс я прибыла минута в минуту, а в руке моей было чудеснейшее письмо во всем свете.
Лонстон Пресс Лимитед,
Бродстон-Хаус,
Лондон, Истерн-Сентрал 4.
Среда, 8 января 1941 года
Дорогая миссис Лейк,
Согласно результатов вашего собеседования у мистера Коллинза, я подтверждаю ваше назначение на должность младшей наборщицы. К работе вы приступите в понедельник, 20 января 1941 года.
Ваш рабочий день будет длиться ежедневно с девяти часов утра до часу дня. В него входит десятиминутный перерыв на чай, но не перерыв на ланч.
Ваша заработная плата составит восемнадцать шиллингов девять пенсов в неделю. Ежегодный оплачиваемый отпуск составляет двенадцать дней.