— Блин, неприятно же! — скривился Керт.
— Значит, обезболивающие начинают отходить, надо торопиться. Поехали, дед.
— Жми, мой робот-транспортёр! — засмеялся парень.
— Смотри, в гусеницу ногу не засунь, — буркнул Брэн. — Наездник выискался.
По дороге Керт вздрагивал и кривился от боли на каждой кочке, становясь всё бледнее и бледнее. Пока доехали до дома деда Мирены, стал выглядеть откровенно плохо.
— Надо вызвать травмобота, дед, — сказала Мири, когда они устроили паренька на раскладной кровати прямо на улице.
— Лёшка, — сказал Брэн, — сгоняешь? Тут прямо по улице, увидишь — будочка такая, с красным крестом наверху. Внутри на стене коробка с динамиком и красная кнопка, нажмешь на неё. Услышишь короткий гудок, скажи в коробку «взрывная ампутация левой ступни», и всё. Запомнил?
— «Взрывная ампутация левой ступни», — повторил Лёшка.
— Правильно. После этого дождёшься бота и побежишь сюда, дорогу покажешь. Справишься?
— Конечно!
— Только никуда с дороги не сворачивай! И ничего с земли не поднимай, и даже не приближайся, если что-то валяется! — напомнила Мири. — В посёлке регулярно тралят, но мало ли что…
— Может, лучше я? — забеспокоилась Василиса.
— Ничего, он большой мальчик, пусть привыкает, — сказал Брэн. — Ты не сможешь всё время водить его за руку.
Лёшка кивнул и убежал — только пыль по улице.
— Давай, Вась, штаны с него снимем…
— Как-то неловко… Да и страшно, если честно.
Керт уже тихо подвывал, не открывая глаз.
— Ничего, сейчас его уже вырубит. Сначала работает обезбол и кровоостанавливающее, чтобы человек мог выбраться от места подрыва к людям, а потом срабатывает транквилизатор, и он засыпает. С этого момента у него пять часов на то, чтобы попасть на травмобот. Тот его доставит в приёмное, там автодоктор подготовит культю и вживит нейроразъём. Это входит в страховку, её тут все платят. А вот за протез надо готовить денежки отдельно.
— У меня есть… — тихо простонал парень.
— Надо же, на слово «денежки» сразу откликнулся, капиталист чёртов! — засмеялась Мири. — Давай, Вась, приподними его, я брюки сниму. А то травмоботу они мешать будут…
Обрубок ноги выглядит жутковато, но кровь не идёт. Мири осторожно промыла его водой, прямо из бочки, ничуть не боясь занести инфекцию, и обтёрла условно чистым полотенцем. Керт к этому моменту уже заснул.
— Ну да ничего, протезом больше, подумаешь… — сказала она, но голос прозвучал грустно. — Прав Брэн, надо бы что-то с этим делать. Но что именно? Дед говорит — забраться на завод и отключить компьютер. Но если бы это было так просто, давно бы уже отключили. Да и не добраться туда никак.
— Почему?
— Есть только одна дорога, по которой сдатчики хабар привозят. Остальные минированы так, что просто ужас. Я как-то хотела подобраться поближе, два дня колупалась, а продвинулась метров на десять. Эх, жаль я летать не умею! Пролетела бы над минами, а дальше уже дело техники…
Травмобот оказался большим коптером. Он неторопливо плыл над улицей за бегущим Лёшкой, закручивая винтами поднятую его пятками пыль. Из транспортного отсека выдвинулось жёсткое ложе, на которое Брэн положил Керта, и оно втянулось обратно. Винты загудели сильнее, аппарат поднялся высоко в воздух и улетел по направлению к горам.
— Эх, — сказала Мири, — вот на таком бы пролететь над минными полями.
— Пробовали, — сказал Брэн. — Давно ещё, ты совсем маленькая была. Изловила пара обалдуев травмобот. Отключили автоматику, поставили ручное управление моторами и полетели.
— И что?
— А ничего. Прямо на мины грохнулись, даже вытаскивать нечего было. То ли управление отказало, то ли сбили их. Ладно, поехали на рынок, и так всё утро потеряли.
Глава 4. Шмурзик по имени Мурзик
Василиса опасалась, что на рынке к ним снова привяжутся вчерашние странные люди, но обошлось. Квадратные военные внедорожники со стоянки исчезли. Видимо, уехали.
К середине дня появился караван, который им обещал Керт. Правда, договариваться пришлось самим.
Василиса не сразу поняла, что это искомый караван. Она ожидала что-то вроде табора дяди Малки — шум, гам, десятки машин. Но на парковке расположились два стареньких грузовика и ржавая «Нива». На её капоте, опираясь спиной на лобовик, развалилась девушка лет двадцати, одетая в пёструю, расшитую цветами и бахромой одежду. На шее у неё куча бус, на руках — множество сплетённых из бисера браслетов, растрёпанные грязные волосы перевязаны на лбу шнурочком, на носу — круглые очки с разноцветными стёклами. Одно зелёное, другое — малиновое. Девушка босая, пятки грязные, на щиколотках — цветные нити.
— Привет, — сказала Мири.
Девушка не отреагировала.
— Привет, я говорю, — повторила Мири громче.
— Ох… — заворочалась девушка, сползая с капота. — Девочка, зачем ты так орёшь? У бедной Доночки головка с бодунища бо-бо… У вас пива случайно нет, дети? Пивка? Бутылочку?
— Нет, — растерялась Василиса.
— А чего пришли тогда, изверги? Мучить бедную больную меня? Ох-ох-ох, чем же я так упоролась вчера? Вы не знаете? Хотя откуда вам знать… Мы вообще где?
Девушка подняла на лоб очки, застонала от яркого света, зажмурилась и опустила их обратно.
— Ах, да, — сказала она, — рынок же. Точно. Значит, пива мне скоро принесут. А вы кто?
— Я Василиса, а это мой брат, Лёша. Мы от каравана отстали. А это Мири, она местная.
— Не тараторь, — сморщила лицо в страдальческой гримасе девушка, — я ничего не поняла. Боже, ну где моё пиво? Куда вообще все подевались? Они меня бросили, да? Бросили бедную Доночку помирать с бодунища?
— Донка, бестолочь, угомонись! — из кабины «шишиги»[5] выпрыгнул невысокий коренастый мужичок в коротких сапогах, джинсах и драном грязноватом тельнике. — Принесут тебе пиво. Запчасти купят и принесут. Привет, детишки, я Серёга. Водила и зверолов. Шмурзика купить хотите? У нас отличный выбор, совсем свежие. Вчера только с Эрзала вышли.
— Кого? — удивилась Василиса.
— Вы что, про шмурзиков не знаете? — в свою очередь удивился Серёга. — Пойдёмте же, ну!
Он подошёл к кузову грузовика и откинул задний борт.
— Ой, кто это? — Лёшка аж подпрыгнул от изумления.
— Как кто? Шмурзики, конечно.
Василисе сначала показалось, что в большие клетки, которыми заставлен кузов, кто-то напихал огромные мягкие игрушки. Но потом она вдруг поняла, что это живые существа, просто очень странные. Меховые, разноцветные, поразительно ярких цветов — розовые, лиловые, синие, красные, оранжевые. Из-за такой гаммы они выглядят ненастоящими, но потом видишь их глаза — большие, размером с кулак, жёлтые гляделки, смотрящие жалобно и трогательно.
— Ой, какие они… — заворожённо сказала Василиса. — Красивые…
— Так что, купите шмурзика? Есть крупные, есть помельче. Есть совсем маленькие, смотрите, — водитель показал клетку, где плотно набиты мелкие, похожие на волосатые футбольные мячи, существа.
— А что такое эти шмурзики? — спросил Лёшка.
— Просто такие зверьки, — объяснил Серега. — В срезе Эрзал случилась экологическая фигня, и они из какого-то зверья местного намутировали. Совсем ручные, можно тискать и гладить, спать на них вместо подушки. Едят немного, не линяют, не воняют, не аллергенные. Можно сухой кошачий корм давать или объедки со стола — им всё равно. Урчат ещё прикольно, когда сытые. Мы их в Эрзале даже не ловим, а просто собираем с кустов, они, вроде, не возражают. Потом продаём. Идеальный домашний питомец, берите, не пожалеете!
— У нас нет денег, — вздохнула Василиса, с сожалением глядя на шмурзиков. — Да и ситуация не та.
— А что вам надо тогда? — спросил Серёга.
— Они от каравана отстали, — пояснила Мири. — Ищут попутку.
— А ты, — водитель показал на протез, — я вижу, местная. Ты не с ними?
— Нет. Просто помогаю.
— А от какого каравана вы отстали и когда?
— От табора Малкицадака, вчера. Знаете такой?
— Ох, — засмеялся Серёга, — ещё бы не знать! Он нам вот это чудо в перьях сосватал!
— Сам ты в перьях… — обиженно отозвалась девушка с капота.
— Наш проводник приболел, пришлось у Малки арендовать глойти. А он нам это упоротое создание выдал. «Не потеряйте, — говорит, — Донка мне как родная!» А она добралась до аптечки и пол-литра спирта медицинского в одно жало усосала!
— Вот вам жалко, что ли, для бедной Доночки спиртика? — заныла растрёпанная девица. — Раз уж приличных напитков у вас нет. Ох, как же у меня башка трещит… Где там моё пиво?
— Правда, — вздохнул Серёга, — глойти она неплохая. Даже в свинину пьяная довела нас до рынка, только потом вырубилась. Сидим вот, ждём, пока оклемается.
— Возьмёте их? — спросила Мири. — За них Керт обещал попросить, но он в травму утром заехал.
— Кертиран? Что с ним?
— Взрывная ампутация левой ступни, — сказал важно Лёшка.
— Досадно, — вздохнул водитель. — У нас были некоторые совместные планы. Как он?
— Недели на две будет ограничен в подвижности. Пока разъёмы приживутся, пока протез изготовят, пока он к нему привыкнет. Но на рынок дня через три уже вернётся, будет пока сидя своей конторой рулить.
— Да, он упорный парнишка и неглупый. А ты, наверное, и есть та девчонка, из-за которой он с нами не ушёл?
— Не знаю, — Мири покраснела и отвела глаза. — Я не спрашивала.
— Эх, ещё одной конечностью меньше, — вздохнул Серёга. — Как вы тут живёте вообще? Я бы давно свалил. Ну да дело ваше. Ребят возьмём, я думаю. Сейчас наши вернутся, обсудим, но проблемы не вижу. Место есть, да и покормить нам не жалко. Если Малкицадак прошёл тут сутки назад, то дня через два-три мы его догоним. У него табор большой, идёт медленно. Если, конечно, наша дурная глойти оклемается.
— Ой, ну что ты такой душный? — уныло спросила девушка. — Доночка выпьет пивка, поправит здоровье, и вы удивитесь, как быстро мы свалим из этой задницы.