Тихонько пихнув Рубина в плечо, я указал на разбитое окно. Он кивнул в ответ, мол, заметил.
«Пойдём?» — жестом спросил я, указывая на лоджии. Немного поколебавшись, он снова кивнул.
Подтягивания и другие акробатические упражнения дались тяжелее, чем я думал: сказывались недосып и долгое отсутствие нормальной еды. Но мы справились.
Лоджия на третьем этаже была завалена каким-то бытовым хламом. Дверь, ведущая в комнату, была цела. Можно было попытаться проникнуть внутрь через неё, но пришлось бы бить стекло. Поэтому мы решили всё-таки воспользоваться разбитым окном, до которого было всего-то около метра вдоль наружной стены.
Плохо, что разбитое стекло осыпалось не полностью, оставив местами в раме острые осколки. Однако темнота вокруг уже посерела, предвещая скорый рассвет, и опасность было хорошо видно.
Я дотянулся до рамы. Повис на ней, подтянулся. Встал на корточки и аккуратно пролез внутрь. Спрыгнул с широкого подоконника внутри комнаты.
Внутри были следы поспешных сборов или обыска: много хлама навалено на полу, дверцы шкафа открыты. Но в целом всё сохранилось неплохо, что даже удивительно, учитывая разбитое окно.
Я дождался Рубина, после чего открыл дверь комнаты и оказался в коридоре.
Тут вдоль стен стояли штабеля деревянных ящиков. На них не было никаких опознавательных знаков, но я почему-то подумал про оружие.
Подёргав крышку ближайшего, я обнаружил, что она заколочена. Тогда я просунул нож в зазор между ней и стенкой ящика, потом надавил. С лёгким скрипом крышка начала поддаваться.
Рубин замер, глядя в сторону входной двери. Я сделал небольшую паузу, потом окончательно открыл крышку.
Внутри ящика были сложены странные округлые деревяшки с утолщениями на конце, чем-то напоминающие гротескные муляжи гранат. Я взял ближайшую, поднял. Утолщение на конце пахло асфальтом.
— Факелы, — прошептал Рубин.
— Зачем так много? — так же шёпотом спросил я.
— Любители ритуалов, блин…
— Очень кстати, — ответил я и взял с собой пару штук.
— Будто специально для нас.
Наш план был довольно простым: мы собирались устроить пожар на нижних этажах того подъезда, где находился ящик со шприцами. Для этого взяли с собой несколько фляг, которые пришлось наполнить бензином, и разного пластикового хлама, подобранного по дороге. Всё это уложили в рюкзаки.
Конечно, шприцы и другие ценности попытаются вытащить через крышу, потому что других путей просто не будет. Только выход на неё будет заблокирован, о чём позаботится Рубин.
При сильном задымлении дело будет идти на минуты, и при отсутствии противогазов, нейтрализующих основные продукты горения, запертые довольно быстро потеряют сознание. Помощь из соседних подъездов добежать просто не успеет.
Мне же останется только подобрать ящик, взять образцы, остальное кинуть в огонь. После этого Рубин тоже наденет противогаз и укроется в задымлённом подъезде, заперев дверь уже изнутри.
После этого нам нужно будет лишь спуститься по лоджиям.
В общем-то, поначалу план работал отлично: когда пошёл дым, началась суета. Надо отдать противнику должное, кто-то пытался тушить начинающийся пожар, подручными средствами: кусками брезента, водой из пластиковых бочек, которую, похоже, натаскали для бытовых нужд вручную, ведь центральное водоснабжение не работало.
Я наблюдал за этим, подглядывая в дверной глазок одной из квартир на шестом этаже.
Вскоре дым стал настолько густым, что в подъезде можно было разглядеть только беспорядочно мечущиеся тени, изрыгающие проклятия.
Через минуту всё стихло, и я, соблюдая осторожность, двинулся сквозь дым наверх, к выходу на крышу.
Тут меня ждал первый сюрприз: мимо меня на огромной скорости метнулась тень. Пролётом выше послышался грохот, будто что-то железное упало на ступени.
Я осторожно поднялся и выглянул из-за угла лестницы. Дым тут был чуть менее густым: похоже, кто-то догадался выбить окно, ведущее на перемычку между балконами. Впрочем, пожар это только усугубило, ведь выросла тяга, так что облегчение было секундным.
На лестнице валялось три автомата без магазинов. Рядом с ними на корточках сидел полуголый человек. Он пытался собрать оружие в кучу. При этом его левая нога горела: самым натуральным образом.
Будто почуяв мой взгляд, человек обернулся. Оскалился, зашипел и прыгнул на ближайшую стену. Оттолкнувшись от неё, он уже летел ко мне, когда я чисто на рефлексах начал реагировать.
Рефлексы меня и спасли: удалось достать его шею, пока он гасил инерцию от стремительного прыжка.
Давясь своей кровью, он продолжал шипеть, пока не наступили конвульсии.
Я же медленно пятился, отступая наверх. Несколькими пролётами ниже послышался какой-то шум. Потом громкий писк, и затем всё стихло.
Я колебался. Идти дальше наверх? А что, если там ещё несколько таких же… однако выбирать не приходилось: Рубин уже был наверху, и ему точно отступать было некуда, кроме как в этот подъезд.
Через один пролёт меня ждал следующий сюрприз: автоматная очередь. К счастью, не слишком меткая. Стрелок был в изолирующей одноразовой маске. Такие используют для эвакуации при пожарах. Ресурс не слишком большой, всего минут пять, но, чтобы спастись, хватает.
Я упал на лестницу и остался лежать.
Стрелок медленно подошёл ко мне и потыкал носком ботинка в бок. Я схватил его за стопу и сильно дёрнул на себя. Тот рефлекторно нажал на спусковой крючок, однако же ствол оружия уже был направлен наверх.
Падая, он ударился затылком о железные перила, после чего затих.
Поколебавшись секунду, я сорвал изолирующую маску в него с лица.
Возле выхода на крышу был настоящий завал из тел. Сюда тащили много чего: оружие, припасы, даже какие-то блокноты и тетради.
К счастью для меня, больше ни у кого защитных масок не было. Видимо, боевик с автоматом шёл замыкающим, как раз на случай проникновения диверсантов, вроде нас.
Чтобы дать доступ Рубину, мне пришлось растаскивать всё это хозяйство. А между тем время поджимало: глядя вниз, я видел, что пламя пляшет уже где-то на уровне шестого этажа.
Контейнер с инъекторами прижимал к груди какой-то плотный лысый мужик. Я его раньше не видел, возможно, один из тех, что стоял в балахонах, когда собирались колоть Рубина.
Он был без сознания, но ещё жив, и хватка оставалась довольно сильной. Контейнер треснул и раскололся на две части, пока я отбирал его.
Большую часть шприцев я ногой спихнул в зазор между лестничными пролётами, прямо в огонь. А три штуки сунул в карман штанов.
Ещё моё внимание привлекла небольшая записная книжка в чёрной кожаной обложке, которая была в контейнере вместе со шприцами. Немного поколебавшись, я тоже положил её в карман.
Когда Рубин открыл ход на крышу, в ушах загудело: горячий воздух вырвался наружу. Мы вдвоём едва закрыли её обратно.
Уходили через восьмой этаж, ниже было уже не пробиться.
Да, спускаться по лоджиям было легче, чем подниматься, но всё равно сил требовалось изрядно.
Плюс бег по укрытиям через рассветный город.
Когда мы, наконец, снова оказались возле нашей машины, у меня от усталости всё плыло перед глазами.
Глава 17
В записной книжечке был много цифр: аккуратно начерченные от руки таблицы с графами, озаглавленными непонятными буквенными сочетаниями, вроде ЧР, БЗ, КТ или же вовсе пиктограммами с изображением солнца, капли и домика.
Я пару часов ломал голову над этими данными, пытаясь уловить закономерности и разгадать их значение, во время своей вахты, пока Рубин спал. Благо уже рассвело, и не нужно было пользоваться искусственными источниками света.
С цифровыми данными я не преуспел, хоть у меня и появилась гипотеза, что они про логистику: поставки каких-то товаров, условия хранения и транспортировки. Но каких именно понять было невозможно.
Куда интереснее была графическая схема местности на центральном развороте. С некоторым трудом, но я смог привязать её к реальной карте. Там были изображены подъезды к границам красной зоны возле соседнего с Егорьевском Воскресенска.
Возле дорог стояли какие-то отметки и новые цифры. Я попробовал найти совпадение в таблицах, но не преуспел.
Кроме отметок на границах, внутри самой красной зоны тоже присутствовали условные обозначения: звёздочка там, где предположительно был эпицентр взрыва, череп внутри эллипса, вероятно, обозначавшего местность, где выпало максимальное количество осадков, палочки и буквы в нескольких точках, хаотически разбросанных по зоне. А внутри эллипса с черепом — знак вопроса и символическое изображение домика с крышей.
И этот домик интриговал меня больше всего. Кто бы ни был хозяином блокнотика, он предполагал, что там, внутри самого опасного района красной зоны, находится нечто важное. Убежище, откуда шли поставки для нужд общины? Склад? Штаб-квартира? Может, всё сразу, а может — нечто совсем другое. Но я нутром чуял, что это очень важно.
Взглянув на часы на смартфоне, я занялся приготовлением завтрака: разогрел кашу с тушёнкой из сухпайков, вскипятил воду, сделал пару чашек растворимого кофе. К тому моменту, когда я закончил, Рубин проснулся сам — запах кофе и еды отличный будильник.
— Как спалось? — спросил я.
— Отлично. Но мало, — ответил он.
— Как говорила моя школьная учительница, на том свете отоспимся, — улыбнулся я.
— Что-то интересное? — Рубин кивнул на блокнот, который я оставил на водительском сиденье, пока занимался завтраком.
— Возможно, — кивнул я.
— Я глянул мельком вчера, но без света только глаза ломать было…
— Да понятно.
— Похоже на схемы поставок, так? — спросил Рубин, протирая лицо влажной салфеткой.
— Тоже так подумал, — согласился я.
— А карта в центре? Видел? Они пытались какой-то склад найти, так?
— Склад. Или базу. Или убежище, — ответил я.
— Логично, если склад, — продолжал рубин. — Иначе зачем пихать это в блокнот с поставками? Как думаешь, они мародёров таким образом координируют? Ищут ценности по красным зонам, вскрывают объекты и системы хранения, которые там остались?