разбили или не затопили в океане после окончания войны.
Пока я разглядывал португальских колонизаторов, Сабина подошла, потянула меня за руку ко входу в музей. Недалеко от него тоже были статуи, но уже борцам за независимость, и одна из них меня впечатлила. Это был Чёрный Лев Мгуапе, собственной персоной, только изображённый молодым мужчиной не старше тридцати лет. Решительный взгляд и поза, скульптору нужно отдать должное за то, как он передал правильную эмоцию. Если Мгуапе в то время выглядел именно так, я бы за ним последовал, настолько у него был вдохновляющий вид.
– Вот, а ты всё: «бандит, бандит», – передразнил я Сабину. – Он ведь был генералом, сражающимся не только с Португалией, но и их союзниками.
К тому моменту, как мы закончили с осмотром музея, знакомый или просто информатор Мгуапе испарился. Сам же бывший генерал сидел на лавочке недалеко от минивэна в глубокой задумчивости. Сейчас он совершенно не был похож на свою копию, стоявшую в музее. Вроде бы всё налаживалось, он даже в Россию переехал и порвал с прошлым, но вид у него был какой-то уставший. Не в физическом плане, а в моральном.
– Надеюсь, мы не будем встревать в местные проблемы? – спросил я.
– Нет, – он покачал головой. – Заберём алмазы и покинем… страну через восточную границу, как и планировали. Просто обстановка неспокойная. Мбунду сговорился с людьми из Демократического Конго. Хотят развязать войну, чтобы стало неспокойно в северных регионах.
– И в чём проблема? – уточнил я. – Проехать мимо них не получится?
– Они сидят на моих алмазах, – сказал бывший генерал. – Это старые шахты рядом с Катоке.
Название он произнёс на местном языке.
– Алмазы они не найдут, – добавил Мгуапе. – Не подозревают, что они есть. Но если там будет собираться армия и люди из Конго, это многое усложнит.
– А потом нас обвинят в развязывании очередной гражданской войны в Анголе, – хмыкнул я.
– Нужно всё сделать тихо, – напомнил Алан.
Я прекрасно понимал, что Мгуапе с нашей помощью, если говорить начистоту, грабит страну. Не знаю, сколько он запас алмазов, но, даже если немного, всё равно будет скандал, когда об этом узнают. А мне, как великому мастеру, в подобном участвовать вообще нельзя. Меня генералы отпустили только с тем условием, что я нигде не засвечусь и тем более не стану использовать силу в больших масштабах.
– Подождём до завтра, – сказал Мгуапе. – Моим людям нужно время, чтобы узнать, что там сейчас происходит. Утром поедем на восток.
– Тогда давайте искать гостиницу, – кивнул я.
Время постепенно приближалось к пяти часам дня. Ещё во время планирования мы решили не останавливаться в Луанде надолго, так как Мгуапе здесь могут узнать. Он говорил, что проще всего будет проехать немного вглубь континента и остановиться на ночлег в одном из городков с труднопроизносимыми названиями. Чем дальше на восток от побережья, тем правительственных войск меньше, а людей, сочувствующих повстанцам – больше.
С поиском гостиницы проблем не возникло. Стоило спуститься с холма и остановиться рядом с первым же большим двухэтажным домом, а нас уже встречали как дорогих гостей. В это время года в Анголе дождливо, поэтому туристов было немного и большая часть гостиниц простаивала. И та, которую выбрал Мгуапе, оказалась очень даже неплохой, с удобными комнатами, чистым постельным бельём и всеми удобствами. Много зелени во дворе, клумбы с цветами и просторная беседка со столиком. Горничные же носили одинаковые платья, приветливо улыбались.
Пока выпала возможность, мы с Сабиной решили прогуляться по набережной, посмотреть на океан.
– Это всё мама виновата, – сказал я, когда речь зашла про туристический район города. – Пугала меня тёмной Африкой, злыми партизанами, повстанцами и постоянной войной. Ей было проще в портах Нигерии остановиться, чем причалить к местным пляжам. А здесь, я смотрю, комфорт и благополучие. Ничем не хуже, чем в Европе.
Мы прошли мимо большой спортивной площадки, где группа чернокожей молодёжи играла в баскетбол. Чуть поодаль девушки и парни занимались на турниках и брусьях. Один из них, явно эксперт, подтягивался на перекладине, порхая словно невесомый, наверное, спеша впечатлить девушек.
– Хорошо, что в отпуск выбрались, – добавил я. – Если удастся избежать неприятностей, то через десять дней будем в Танзании, на берегу Индийского океана.
– Всё так сложно? – спросила Сабина, крепче беря меня под руку.
И по взгляду было понятно, что она хотела сказать, что я должен готовиться к получению Матчиными статуса рода. Нужно встречаться с союзниками и вести переговоры с теми, с кем отношения не ладятся. Тот же Разумовский, у которого семь пятниц на неделе, то проклятия в мой адрес сыплет, то договариваться желает. Дашков меня за последние четыре дня так утомил, я едва не поругался с ним, чтобы он отстал и больше не донимал.
– Быть наёмником проще, – сказал я. – Недавно даже подумал, как же повезло, что Карл Мирбах предложил помолвку Павлика и Маргариты. Если мы об этом объявим, то меня перестанут доставать подобными вопросами. Я посла испанского позавчера едва в окошко не выкинул.
– Мы с Изабеллой ровесницы, – кивнула Сабина, сразу поняв, о чём мы с послом говорили. – Она в наш круг входила, вместе с Луизой и Мартиной. Умудрилась выйти замуж первой. Луиза ей очень завидовала. Да, если подумать, дочь Изабеллы может стать прекрасной парой Павлику. Представляю, что будет, когда ему пятнадцать исполнится. За ним половина принцесс Европы бегать будет. А если у Маргариты будет такой же характер, как у Луизы, то драк не избежать. Ты знаешь, что мы с Луизой часто дрались, когда нам было по пятнадцать? Мы обе были не подарок, со сложным характером.
– А Мартина? – я улыбнулся, представив эту картину.
– Она в наши разборки не вмешивалась. Луиза раньше меня поняла, что мой бестолковый брат никогда не поумнеет. А ведь наши отцы почти договорились об их браке. Папа думал, что Луиза сможет перевоспитать Роберто.
Пару минут мы шли молча. На дороге, идущей вдоль набережной, появился знакомый шестиместный внедорожник японского производства. Он сразу привлёк внимание, так как я уловил присутствие двух мастеров. Ещё пятеро пассажиров едва из окон не выпали, когда проезжали мимо спортивной площадки. Их внимание привлекла группа красивых девушек в коротеньких юбочках и платьицах. Нас они тоже заметили, но на своё счастье проехали мимо. И взгляды у них такие, словно впервые попали в богатый район города и теперь глазеют по сторонам, присматривая, что можно стащить или кого проще ограбить. Они хотели повернуть на косу, где располагались рестораны и откуда слышался звук громкой музыки, но въезд закрывала машина полиции и никого не пускала. Вламываться силой они не решились, поэтому помчались дальше, быстро скрывшись из виду.
– Хорошие машины, – сказал я для Сабины. – Неприхотливые, надёжные и пройти могут там, где другие застрянут. Наверняка и крепления для пулемёта есть…
Вечер прошёл неплохо, в атмосфере отпуска. Алан постарался, закупил продуктов в большом супермаркете по соседству и приготовил отличный ужин. Шутил, что для него привычное дело, готовить из того, что попадётся под руку. А в супермаркетах поблизости продукты продавали не только местные, но и привезённые из Европы и СГА. Помню, что мама накануне отлёта долго беседовала с Аланом, наверняка просила, чтобы он присмотрел за мной. Ему она доверяла и ставила в пример, как умного и рассудительного человека. И с супругой Алана мама тоже легко нашла общий язык. Хвалила меня, что нашёл и сумел переманить на нашу сторону такую прекрасную семью. Что касается Мгуапе, то ему мама пока не доверяла, хотя и уважала как знаменитого генерала и очень сильного мастера. Говорила, что нужно вместе пройти огонь и воду, тогда станет понятно, хороший я сделал выбор или не очень.
Как и говорил Мгуапе, на восток мы отправились утром следующего дня. На том же стареньком минивэне ещё раз проехали вдоль побережья и помчались прямо сквозь город. В этот раз получилось рассмотреть высотки, принадлежащие иностранным корпорациям. Странно, что охраны рядом со зданиями я не увидел. Подумал, что права Сабина и в Анголе действительно всё хорошо, но буквально следующий жилой квартал показал, что расслабляться рано. Бедные одноэтажные домики, тесно стоящие рядом друг с другом, какие-то несуразные навесы, чтобы дождь не лил прямо под стены домов. Часто попадались бездомные, спящие прямо на улице под такими навесами, рядом с кучами мусора. Я даже обернулся, глядя на удаляющийся центр города и прекрасно виднеющиеся многоэтажные здания, не веря, что подобная беднота может соседствовать с вполне современным богатым городом. И чтобы усилить чувство депрессии, серое небо разразилось тёплым, противным ливнем.
Я сначала не понял, зачем Мгуапе решил заехать в бедный квартал города. Думал, что хотел нам его показать, но на одном из перекрёстков его ждал всё тот же человек, что и встречал нас вчера у музея. Бывший генерал почти двадцать минут о чём-то с ним говорил и выглядел при этом темнее тучи. Затем забрал потрёпанную кожаную папку и вернулся к машине, попросив Алана пересесть за руль.
Алан и без навигатора легко провёл нас по улицам обратно на главную автомагистраль, и мы помчались на юго-восток.
– Что пишут? – нетерпеливо спросил я.
– Здесь численность войск, переброшенных через границу Демократического Конго в Анголу, – сказал Мгуапе, изучая бумаги. – Много… Loups Gris…
Произнёс он это с акцентом и прозвучало почти как «Лю Гри»
– Частная армия? – уточнил я, вспомнив ЧВК из Франции. Мы с ними прежде не пересекались, но название было на слуху.
– Пару тысяч человек с оружием и техникой, – подтвердил Алан. – Сборная солянка со всей Европы. Пушечное мясо, которое можно быстро нанять за относительно небольшие деньги. Хуже них только португальские Мясники.
Я слышал, что это бывшие наёмники, сменившие вывеску из-за того, что фирма слишком разрослась и содержать её стало накладно. Кто-то говорил, что в их составе очень мало чернокожих выходцев из Африки, зато много бойцов из Прибалтики и Польши, перебравшихся на запад в поисках лучшей жизни.