Лопатка неандертальцев очень широкая, часто имела два гребня на латеральном – боковом – крае (для этого есть умный термин – амфимаргинальная форма), один из которых отделяет борозду на дорзальной – спинной – стороне; у современных людей борозда обычно находится только с передней стороны лопатки. Видимо, это связано со специфическим расположением мышц, в частности сильным развитием малой круглой мышцы (Trinkaus, 1977). Любопытно, что в некоторых группах современных людей – жителей острова Энсэй на шотландских Внешних Гебридах и патагонцев – дорзальная борозда встречается тоже довольно часто, причем это гребцы, много плававшие на лодках вдоль берегов (Moran et Chamberlain, 1997). С другой стороны, у алеутов такой борозды нет; может, у них были другие весла? Конечно, это не значит, что неандертальцы много рыбачили; судя по археологическим находкам – рыбьи кости встречаются на их стоянках довольно редко, – как раз наоборот. Дело, видимо, в специфических нагрузках с вращением плечевой кости наружу и прижиманием ее к телу. Трудно понять, что такого делали неандертальцы, но ясно, что весьма энергично.
Таз неандертальцев очень широк. В этой и некоторых других особенностях он опять же “гиперсапиентен”. Например, седалищный бугор был приближен к сочленовной впадине сильнее, чем у нас. Впрочем, седалищная ость развита слабее, да и не столь уж велики эти различия.
Большая ширина таза, очевидно, имела важное значение при родах, ведь голова у неандертальских новорожденных была очень крупной и сильно вытянутой. Поэтому родовой канал был не круглым, как у современных женщин, а овальным, расширенным, так что при родах ребенок должен был поворачиваться, что могло сказаться на повышенной детской смертности. Поэтому у неандертальцев дети имели относительно взрослых небольшую голову – как у современных новорожденных, а после родов она начинала ускоренно расти (Ponce de León et al., 2008). Впрочем, это тоже не очень здорово, ведь в итоге означало более позднее развитие в целом. В целом же родовой механизм неандертальцев был примитивнее современного (Weaver et Hublin, 2009).
С другой стороны, развитие зубов у неандертальцев происходило заметно раньше, чем у нас (Ramirez Rozzi et Bermudez de Castro, 2004), и даже быстрее, чем у их предков из Гран-Долины и Сима-де-лос-Уэсос. Видимо, такое ускорение развития было необходимо в нелегких условиях, когда мать не могла долго выкармливать ребенка молоком, зато за свою короткую жизнь должна была родить несколько детей. Немытым чадам не оставалось ничего иного, как по возможности скорее переходить на взрослую пищу.
Длинные кости неандертальцев толстые, изогнутые и с сильно увеличенными концами. В их строении есть ряд специфических отличий от современного варианта, свидетельствующих о своеобразных типах движений.
Шероховатая линия на задней стороне бедренной кости выражена очень слабо. Раньше считалось, что это свидетельство не полностью развитого прямохождения неандертальцев, дескать, они неуклюже передвигались на полусогнутых ногах и не могли их полностью выпрямлять. Другое дело – человек, ведь у него не просто шероховатая линия, а прямо-таки мощный пилястр – выступающий гребень, поддерживающий и укрепляющий бедренную кость сзади. Однако в действительности мышцы ноги неандертальцев не так уж отличались от наших, и ни о какой обезьяноподобности, конечно, речь не идет. Просто пилястр неандертальцев был “внутренним”: кость была укреплена не только по центру диафиза, но по всей ширине задней стороны – опять же гиперсапиентный признак.
Большая берцовая кость неандертальцев отличается запрокинутостью верхнего конца назад (что можно определить и “на глазок”, но лучше – измерив углы ретроверсии и инклинации). Этот признак тоже расценивался как свидетельство скрюченности несчастных троглодитов, однако в реальности отражает привычную позу отдыха.
Антропологам хорошо известен “комплекс положения на корточках”: если непривычный человек сядет в эту незатейливую позу, довольно быстро ноги затекут, будет весьма неприятно и неудобно. Когда же он регулярно и подолгу сидит так, сосуды вжимаются в кости, а суставные поверхности в тазобедренном, коленном и голеностопном суставах перестраивают свою конфигурацию: появляются “затеки” суставных поверхностей верхнего края вертлужной впадины и с головки на шейку бедренной, дополнительные фасетки на задней стороне мыщелков бедренной и большой берцовой, на коленной чашечке и передней стороне нижнего конца большой берцовой и “затек” с головки на шейку таранной, то есть во всех местах избыточного сгибания – гиперфлексии. Пара месяцев, и вуаля – комплекс готов. Читатель при желании может запросто развить его себе, если еще не приобрел. Полезная вещь при отсутствии стульев. Замечательно, что на нижнем конце большой берцовой кости и шейке таранной кости Ла-Ферраси II имеются именно такие дополнительные суставные фасетки. Так что мы точно знаем, как сидели неандертальцы.
Когда анатомы впервые обнаружили дополнительные фасетки на коленных чашечках африканских негров, они приняли их за расоводиагностический признак – редкостный случай, так как фактически все различия рас сконцентрированы на черепе, а не посткраниальном скелете. Однако теперь ясно, что дело не в расе, а просто в отсутствии стульев в XIX веке в тропической Африке. Такие же изменения скелета – обычное дело у древних греков, скифов, да и жителей более чем половины земного шара.
Отличия неандертальских костей рук от современных непринципиальны, но статистически достоверны. У неандертальцев суставная впадина лопатки расположена косо в сравнении с нашим вариантом, кроме того, она узкая и высокая, в форме вытянутого эллипса, а не грушевидной формы. Дельтовидная шероховатость плечевой кости очень широкая, расположена параллельно длинной оси диафиза и выступает намного меньше, чем гребень большого бугорка. Головка плечевой кости повернута назад, так что торзион – “завинченность” – кости превосходит современные средние значения. На нижнем конце плечевой блок расположен более горизонтально, чем у нас. Локтевая ямка плечевой кости широкая и глубокая, часто пробуравлена сквозным отверстием. Локтевой отросток локтевой кости очень велик, а венечный, напротив, уменьшен. Блоковидная вырезка локтевой кости ориентирована вперед, а ее срединный валик резко выступает. Шейка лучевой кости сдавлена, сильно наклонена относительно диафиза и сужена сравнительно с крупной головкой, чашечка которой довольно мелкая. Лучевая бугристость смещена на медиальную сторону кости, внутрь или дорзальнее по сравнению с сапиентным вариантом. Ниже нее расположена отчетливая ямка прикрепления плечевой мышцы, не оставляющей подобного следа на костях современных людей.
Отличия неандертальских костей ног от современных достаточно очевидны. Характерная черта бедренных костей – преобладание толщины передней и задней стенок над боковыми. Стенки диафиза крайне утолщены, а диаметр костномозгового канала, соответственно, сужен. Шейка бедренной кости резко наклонена. Весьма характерно, что в губчатом слое верхнего эпифиза бедренной кости трабекулы расположены диффузно, типичный для современного человека рисунок трабекул, называемый треугольником Варда, отсутствует. Скрученность бедренной кости очень слабая. Заметно отличаются от современных расширенные и повышенные пропорции таранной кости. Фаланги стоп имеют крайне уплощенные головки и высокие основания.
Поражает ширина кисти неандертальцев. Очевидно, это были дюже сильные люди, привыкшие к огромным физическим нагрузкам. Особое внимание исследователей привлекла форма сустава кости-трапеции и первой пястной кости. У современного человека он седловидный, такая форма – один из главных признаков комплекса “трудовой кисти” и считается видоспецифическим признаком. У неандертальцев же его форма может быть совсем иной. Если у Ла-Ферраси I он хотя бы слабоседловидный, то у Ла-Ферраси II – уплощенно-цилиндрический, у Ла-Шапель-о-Сен – головчатый, поскольку основание первой пястной равномерно округлое, а у Киик-Коба 1 представляет собой сильно уплощенный полуцилиндрический блок. Такие формы либо вообще не встречаются, либо крайне редко обнаруживаются у современных людей. Мнения о подвижности неандертальского сустава расходятся. Одни авторы считали, что сгибание и разгибание большого пальца было ограниченным (Бонч-Осмоловский, 1941), тогда как другие приводили аргументы, что “неудобная” форма сустава полностью компенсировалась крайним развитием мышц, скошенностью суставной поверхности и изгибом диафиза первой пястной кости, за счет чего большой палец кисти мог нормально противопоставляться (Данилова, 1979).
Как архаичный признак можно рассматривать большую длину конечных фаланг кисти и средних – стоп.
Стопы неандертальцев, как и все прочее в теле этих людей, были крайне широки. В немалой степени это объясняется тем, что ходили они босиком, по крайней мере, единственный достоверный неандертальский след из румынской пещеры Вартоп именно босой. Но босоногостью ширина неандертальских ступней целиком никак не объясняется. Большой вес, видимо, был причиной уплощенности сводов стопы.
Рост европейских неандертальцев был сравнительно с их же предками и нами невысоким – от 1,48 м у некоторых женщин до 1,72 м у отдельных мужчин, в среднем около 1,65 м. Несколько крупнее были ближневосточные представители: Кебара 2 вырос аж до 1,72 м, а самым высоким был человек из Амуда – 1,75 м, хотя в нем как раз можно заподозрить некую ненеандертальскую примесь.
Расшифровка ДНК позволяет узнать и о таких особенностях неандертальцев, которые, казалось бы, утрачены безнадежно. Например, неандертальцы из пещеры Сидрон с большой вероятностью имели первую (0) группу крови (Lalueza-Fox et al., 2008). Они же, а также их родичи из Рипаро-Меццена были светлокожими, некоторые – темноволосыми, а другие – рыжими (Lalueza-Fox et al., 2007, 2011). Любопытно, что мутация, отвечающая за посветление волос, у неандертальцев расположена в тех же генах, что и у европейцев, но сама мутация другая. А вот белокожесть неафриканцев вполне могла дост