– Я не собираюсь верить тебе на слово, – заключает она, как только я подошёл к той части, где снова прошу её прислушаться ко мне и присмотреться к своему новоиспечённому жениху.
– Я тебе этого и не предлагаю. Ты сама всё увидишь, как только перестанешь сопротивляться и позволишь себе открыть глаза! – с настойчивостью прошу её хотя бы на мгновение выключить свою обиду и трезво взглянуть на ситуацию.
– А, это я ещё и слепая, да? Наивная дурочка, которую братья Куртовы снова обвели вокруг пальца? Старая добрая игрушка Вика Кузнецова, резиновая курица для псов, – язвительно комментирует Вика, не давая мне ни шанса достучаться до неё.
Как же она изменилась. Я помню её яркой студенткой в милых платьях с воланами и тонких свитерах поверх. Она выглядела как причудливая принцесса, девушка из сказки. Помню, как её пышные рыжевато-красные волосы красиво развивались на фоне исторической архитектуры Санкт-Петербурга – будто мазки краски, которых так не хватало тому серому городу. Я мог наблюдать за тем, как она бегает по бесчисленным мостам, хихикает, поедая лаваш с соусом и мясом, и говорит об архитектуре бесконечно.
– Я скучаю… – вырывается у меня надломленным голосом, который звучит совершенно инородно в нашем диалоге.
– Что, прости? – сбитая с толку, переспрашивает она, выгибая свою безупречную бровь.
– Говорю, я скучаю по тебе, – признаюсь, хоть в моих сегодняшних планах и не было запланировано никаких сентиментальных откровений.
– Куртов, на меня твои приёмы больше не работают! – отрезает Кузнечик, стараясь всем своим видом продемонстрировать безразличие.
– То, что ты злишься, уже свидетельствует о том, что ты всё ещё что-то чувствуешь ко мне…
– Ты совершенно прав: я чувствую к тебе презрение, Стас! Последние два года я была лишена возможности тебя ненавидеть. Ты был мёртв и не смог бы мне ответить. Но сейчас… – она откидывается на спинку мягкого кресла и закидывает ногу на ногу. – Сейчас я наконец-то могу тебя послать! Проклинать… и не чувствовать за это ни грамма вины.
Она говорит это с таким извращённым удовольствием, и я понимаю: ей этого не хватало. Я ушёл по-английски, не предоставив ей возможности зарядить мне как следует по лицу или по яйцам.
В ответ на признание в лютой ненависти я просто ухмыляюсь. Мне не больно от её слов. Я рад, что за всей этой маской бесчувственной стервы всё ещё скрывается моя огненная девочка. Слой за слоем я стяну с неё эту безликую скорлупу безупречной леди, доберусь до её сущности, снова зажгу прежний огонь.
– Тебе хорошо с ним? Нет ощущения, что ты просто нашла замену? Достаточно хорошую, хочу отметить: он ведь точная моя копия, – подливаю масла в её гнев.
– Не смей! – бросает в меня острый взгляд, как клинок.
– Ты никогда не почувствуешь с ним то, что чувствовала со мной…
– Откуда такая уверенность? Я разлюбила тебя ещё до того, как узнала, что Денис… – она резко замолкает.
– До того, как поняла, что перед тобой не я? – усмехаюсь.
Да, я знаю, что мой грёбаный брат решил забрать не только мою девушку, но и мою жизнь. Взял в краткосрочное пользование. Об этом нам ещё предстоит поговорить с ним – и ему придётся получить от меня пару ударов по лицу. Но сейчас не об этом.
Кузнечик… Как она могла не понять, кто перед ней на самом деле?
– Мне не о чем с тобой больше говорить! – она встаёт с места, ловко уходя от темы.
– Что он с тобой сделал? Раньше ты была яркой индивидуальностью со своим оригинальным стилем, а сейчас… – я не заканчиваю фразу, потому что не хочу обидеть её. Не считаю, что она выглядит непривлекательно или несексуально. Я просто хочу подчеркнуть, что она потеряла себя.
– Не пытайся мной манипулировать, – на удивление спокойно произносит Вика с лёгким смешком. – Дэн ничего со мной не делал. Все возможные эмоциональные травмы нанёс мне ты!
А вот сейчас было жестоко. Её слова бьют по лицу и царапают сердце до кровавых подтёков. Я с ней сделал это. Я виноват. Она не простит.
– Ты была дорога мне, и я бы никогда…
– Заткнись!
– Вика, я не тот, кем ты меня считаешь…
Смотрю на неё – и внутри всё клокочет от бешенства и невысказанной боли. Вика считает меня абьюзером и тираном. Но правда в том, что я им не являюсь. Все мои поступки были продиктованы химией в моём организме – наркотиками. И это не оправдание, а медицинский факт. Смешно, но у меня даже справка есть от психолога. Я не склонен к насилию, принуждению, желанию всё контролировать, владеть и подчинять.
– Всё, я ухожу! – она отворачивается, но я хватаю её за руку.
– Извини, ладно…
– Не смей прикасаться ко мне! – она вырывает запястье и ядовито шипит мне в лицо.
– Прости! – я поднимаю руки, демонстрируя ей свои ладони и полную покорность. – Выслушай…
– Наслушалась уже! – скрещивает руки на груди, но не уходит.
Хороший знак: нужно воспользоваться заминкой.
– Присмотрись к Дэну, большего не прошу. Ты сама всё поймёшь. Если у тебя появятся вопросы – я всегда на связи. Но прошу: не рассказывай ему обо мне, пока не будешь на сто процентов уверена, что ему можно доверять. Я ничего тебе не навязываю – решай сама. Клянусь, Вика: больше никаких игр. Просто понаблюдай за братом…
– Поверить не могу, – выдыхает она в потолок. – Ты снова делаешь это!
– Кузнечик…
– Не называй меня так!
– Ты не можешь лишить меня этого, – шепчу я, сокращая расстояние между нами.
Каждая клеточка моего тела требует схватить её, встряхнуть, заставить почувствовать прежние эмоции. Но я понимаю: малейшее неосторожное движение – и она закроется. Мне нужна стратегия, тонкий расчёт. Я больше не тот безумный парень, который мог позволить себе импульсивные поступки.
– Стас, даже не думай, – она кладёт свою ладонь мне на грудь и уверенно отодвигает меня. Место, где прикоснулась её рука, горит и будет прожигать мою кожу, пока она снова не коснётся меня. Как клеймо, это напоминание о том, что она больше не моя.
– Просто поверь…
Вика окидывает меня уничижительным взглядом:
– С чего мне тебе верить? Ты появляешься непонятно откуда, рассказываешь какие-то невероятные истории…
– С того, что ты знаешь меня, – перебиваю я, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. – Ты, чёрт возьми, знаешь, что я не желаю тебе навредить! Даже с учётом всего, что я натворил, ты это знаешь! – хриплю, стараясь звучать как можно тише, хоть по сути и кричу ей в лицо.
Я чувствую, как мои пальцы невольно сжимаются. Боже, как же я хочу прикоснуться к ней, удержать, не дать так просто уйти.
– Стас, – её голос становится опаснее льда, – я не позволю тебе портить мою жизнь.
– Я изменился. Действительно изменился.
В её глазах мелькает что-то похожее на заинтересованность. Но только на мгновение.
– Ничего не обещаю. Прощай!
С этими словами она разворачивается и уходит. Звук её каблуков разносится эхом по пространству и отдаётся в моей груди болезненным осознанием: моя битва за неё, за брата только начинается.
Как я планирую всё это разгрести и не остаться ублюдком в их глазах – я не представляю.
Глава 7. Я выбираю пионы!
Вика.
Пахнет весной и обещанием перемен. Тысячи оттенков зелёного, белого и розового окружали меня плотным коконом, создавая иллюзию прекрасной стабильности вокруг. Ложь. Всё это будто лживый сон. Слишком прекрасный и приторный, чтобы быть реальным.
Наш свадебный организатор Лана что-то увлечённо рассказывает, пока её тонкие пальцы перебирают нежные лепестки пионов, лилий и роз.
– Видишь, – она касается белоснежной розы, – белый цвет символизирует чистоту намерений, непорочность. Но я бы посоветовала добавить немного страсти – как ты относишься к розовым оттенкам?
Я просто меланхолично киваю. Мысленно я далеко отсюда: после встречи со Стасом, которая вывернула меня наизнанку, прошло несколько недель, а я всё ещё прокручиваю в голове каждое его слово, раскладываю их на молекулы и пытаюсь найти новый смысл между строк.
Что он с тобой сделал?
Его фраза врезается в мою голову, как запутавшийся в волосах гребень, который я всё никак не могу выдернуть, а наоборот только сильнее запутываю, увеличивая клубок из своих мыслей и опасений.
Дэн не пытался меня изменить. Просто я повзрослела, сменила приоритеты, поняла, что больная страстная любовь ничего, кроме яркого секса после выяснения отношений, не приносит. Я вышла из созависимых отношений и начала новую жизнь.
Скучную взрослую жизнь…
Безликую, как чёрно-белый скетч…
– О чёрт! – вслух ругаюсь я, не имея возможности отделаться от навязчивого внутреннего голоса.
– Что случилось? Укололась? – Лана обеспокоенно отрывает взгляд от арки и устремляет его на меня.
– Нет, всё в порядке, – спешу её успокоить. – Продолжай, пожалуйста…
Пионы источали терпкий сладкий аромат – густой и обволакивающий, как воспоминания. Их мягкие лепестки напоминали мне о чувствах: многослойные, противоречивые, способные одновременно защищать и ранить.
Стас дарил мне пионы, Денис – красные орхидеи. Один хотел смягчить меня, а другой разжечь пламя? Как непохоже на то, что я на самом деле чувствовала по отношению к каждому из них. Спроси меня, с какими цветами они ассоциируются, и я бы безоговорочно ответила: Стас – это воплощение страсти и опасности; он – дикие красные розы с убийственно острыми шипами. А Денис – нежные белые пионы, в которые хочется зарыться лицом, нежиться и уснуть с ощущением полной безопасности.
– Вика, ты слушаешь? – Лана легонько касается моего плеча.
– Да-да, конечно, – автоматически отвечаю я, чувствуя, как внутри нарастает диссонанс между внешней благопристойностью и внутренним хаосом. – Можешь повторить, пожалуйста? Я задумалась насчёт пионов…
– Говорю, если мы хотим стильно, но при этом не слить весь бюджет на цветы, то можно добавить побольше зелени – это всегда беспроигрышный вариант. Эвкалипта и берграсса много не бывает. – Усмехнувшись, она протягивает мне букет из пышной зелени. – Также в некоторых композициях мы обычно внедряем искусственные цветы, чтобы сэкономить на объёме живых.