― Я понимаю, ― тихо поясняю я ему. ― Ты… ты не можешь это убрать, да?
Я поворачиваюсь к своему парню с глазами, полными слёз.
― Эм… да, просто… ― он пытается подобрать слова или ищет оправдание, почему прямо посреди гостиной у него огромное, душераздирающее напоминание о его погибшем брате?
― Не объясняй. ― я бросаюсь к нему на шею в истерике. ― Не надо, я понимаю! Кажется, что он всё ещё с нами. Боже мой, малыш, я даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь, мне так жаль… ― слёзы полностью застилают глаза, душат, сдавливают горло невидимыми лапами жестокой боли, я всхлипываю. ― Так жаль, он был прекрасным человеком, лучший из нас!
― Да… ― тихо отвечает Стас, обнимая меня. ― Он был прекрасным человеком, ― повторяет, но не плачет, держится или уже излил всё, что было на душе. Стас гладит меня по спине, успокаивает.
― Хочешь, я всё это уберу? ― спрашивает он, целуя меня в висок.
― Нет, то есть… не знаю. Тебе так будет легче? Давай я уберу, если тебе тяжело. ― я отлипаю от его твёрдой груди и вскидываю голову, чтобы заглянуть в глаза.
― Не нужно, я всё сделаю, ― спокойно отвечает он. ― Иди в мою комнату, я сейчас принесу еды.
Киваю и ухожу в комнату Стаса, пока он остаётся в гостиной, чтобы убрать вещи брата и встретить курьера с ужином.
Мы лежим на кровати, наевшись тайской еды, и смотрим какую-то передачу про путешествия. Я не особо вникаю в смысл, потому что все мои мысли о Денисе: я хочу знать, как он погиб, понять, как действовать дальше. Стаса подкосила его смерть — это очевидно, но при этом он ведёт себя так, будто ничего не произошло, кажется, что хочет оттянуть момент, когда нужно принять смерть брата и жить с последствиями.
― Малыш, ― не отрывая глаз от экрана, окликнул меня Стас. ― В четверг мы… то есть я… ― моя голова лежит у него на груди, и я чувствую, как ускоряется стук его сердца.
― Ты хочешь поговорить о том, что произошло? ― я поднимаю голову и смотрю ему в глаза.
― Да… ― он сглатывает, в глазах страх, какого я ни разу не видела: он даже в момент, когда ударил меня, испытывал совершенно другие эмоции. А вдруг тогда он был под чем-то?
― Стас, скажи мне, ты в тот вечер что-то принимал? ― я решаю играть в открытую.
― А мог? ― вопрос ставит меня в тупик. ― Я раньше мог себе такое позволить?
Я застываю, не понимая его реакции. Эта фраза должна быть произнесена с наездом, в его классической манере, от которой я почувствую себя виноватой. Но в нём нет злости ― он просто спрашивает, будто сам не знает.
― Я знаю, что ты можешь, ― отвечаю я.
Это был не секрет. Стас мог побаловаться травкой или таблетками на вечеринке, но, как правило, он делал это только в компании ребят, где не было меня. Однако не исключено, что и со мной он не всегда был в трезвом уме.
― Что я сделал? ― спрашивает он, а у самого дыхание останавливается ― Я был… я был не в себе. Не помню, во сколько ушёл, и, если честно, не помню всех событий.
В моей голове происходит замыкание. Я замираю, не понимая, злиться или наоборот ― вздохнуть с облегчением. Я хочу найти причину, которая объяснит его поведение, но если эта причина — наркотики, то это совсем не радует. Если он настолько меняется, что не помнит себя, как я могу ему доверять? А сейчас он вообще трезвый? Может, вся эта нежность и забота ― тоже побочный эффект какой-нибудь травы?
― Господи, Вика, почему ты молчишь?
― Потому что я тебя боюсь, ― шепчу я.
― Что? ― его глаза вспыхивают. ― Ты? Я что… тебя…
― Ударил, ― я заканчиваю фразу за него.
― Чёрт! ― он прикрывает глаза ладонью.
― Ты что? Серьёзно ничего не помнишь? Ты не выглядел, будто под кайфом. Да, ты был взвинчен и разозлился из-за полной ерунды, но ты и раньше так делал, или… ― тут до меня доходит.
Стас и раньше принимал что-то, и, возможно, все приступы его агрессии или необоснованной ревности продиктованы как раз этими препаратами.
― Я и раньше тебя бил? ― он спрашивает, а значит, не помнит.
Я вскакиваю с кровати и начинаю истерично собирать вещи.
― Вика, ты куда?
― Не иди за мной! ― я выставляю ладонь в защитном жесте. ― Я не знаю тебя, совсем! Какой ты ― настоящий?
― Господи, прости… ― он снова трёт лицо ладонями. ― Вика, я спокоен, трезв и ничего тебе не сделаю, клянусь, я больше ничего в жизни не приму. Давай просто поговорим?
Я стою у двери спальни, прижав к груди свитер и рюкзак. Я хочу ему верить, спокойно поговорить и убедиться, что всё дело в каких-то чёртовых таблетках и на самом деле мой парень меня любит, заботится и никогда-никогда больше не ударит. Вот только этот парень делал мне больно слишком много раз, причём если не физически, то морально. Я не была готова поверить в то, что в один момент всё это закончится.
― Во сколько я ушёл от тебя? ― спрашивает он спокойно.
― Около девяти часов вечера, ― отвечаю я, всё ещё прижимаясь к двери.
― Хорошо. Как я тебя ударил?
― Дал пощёчину. ― я закатываю глаза: мне кажется, он издевается надо мной. Как можно такое не помнить?
― Это был не в первый раз? ― снова задает он вопрос.
― В первый, раньше ты мог только шлёпнуть или схватить сильно, но никогда…
― Губа! Это я? ― аккуратно продолжает он, и я вижу вину в его глазах: он правда не ожидал от себя такого.
― Да, кольцом. ― я указываю на его руки, правда, сейчас на его пальцах ничего нет.
― Ясно, ― нервно сглатывает он. ― Ты… ты хочешь порвать со мной? ― его голос звучит сдавленно, будто он сдерживает слёзы.
Вопрос ставит меня в тупик. Я же правда хотела, и сейчас, когда я банально не могу даже приблизиться к нему, самое время остановить эти отношения. Но в эти пару дней он вёл себя совершенно иначе, будто стал замечать меня. Он был трезв, вот в чём всё дело! Он перестал принимать после смерти брата и снова превратился в парня, в которого я влюбилась.
― Я не знаю, ― хриплю я: голос куда-то пропадает.
― Малыш, я не хочу тебя терять, ― всё так же осторожно произносит он каждое слово. ― Если не хочешь оставаться, давай я тебя отвезу. ― Он следит за моей реакцией, все его движения плавные: боится меня спугнуть. ― А завтра мы встретимся и… и решим, что делать, ладно?
Я киваю, и Стас встаёт, чтобы одеться и отвезти меня в общежитие. Всю дорогу мы молчим: я вымотана и не готова сегодня к новой правде, а он… Не знаю, что у него на уме, выглядит он так, будто искренне раскаивается, но я осознаю, что не знаю его. Вдруг это игра или эффект новой увеселительной химии, которую он в себя влил? А может, ему и правда жаль, вот только это всё уже случилось, и я не представляю, как снова начать ему доверять.
― Вика, я скотина, я знаю.
Стас останавливает машину у общежития и прерывает наше гнетущее молчание.
― Понятия не имею, как я мог так себя вести, но я хочу, чтобы ты верила: сейчас я чист и никогда ничего не буду употреблять. Я готов хоть каждый день анализы тебе приносить, только прошу: не бойся меня. Я… я не могу потерять ещё и тебя. ― он не может даже смотреть мне в глаза, говорит, уставившись на руль, выдавливая каждое слово, наполненное мучительным чувством стыда.
И это рвёт моё сердце. Я люблю его, люблю и верю. Как дура? Как жертва абьюзивных отношений? Возможно! Но иначе я просто не могу.
Глава 6Ангел и демон
Вика
Полгода назад
На часах восемь вечера ― Стас так и не объявился.
Я стояла перед зеркалом и гипнотизировала своё отражение, которое мне с каждой минутой нравилось всё меньше. Для этого свидания я надела лёгкий трапециевидный белый сарафан до колена с пышным воланом внизу, наверх ― тонкий объёмный свитер бордового оттенка. Да, я знаю, что мои волосы закрывают все потребности в цвете и я могу носить просто чёрное или серое и всё равно буду горящим пятном. Но для свидания захотелось быть той, на которую парень залипнет, а я как в замедленной съёмке буду подходить и убивать его сердце.
― Вот только всё напрасно… ― бурчала я отражению в зеркале, снимая замшевые лёгкие сапожки — не совсем по погоде, но чего не сделаешь ради сногсшибательного образа.
Я уже час жду от него звонка. Час! Как дура! Разве я не должна послать его, если он вдруг объявится? Показать, что я не из тех, кто будет ждать его как собачка? Но несмотря на всю свою браваду, я продолжаю сидеть и ждать.
Прошло ещё полчаса, и я сорвалась: пошла ва-банк и приняла самое необдуманное решение ― вызывать такси, чтобы поехать к Куртову домой. «Кто я? Правильно, сильная и независимая девушка! Я приеду вся такая красивая, скажу ему, что ничего между нами не получится, и уйду! Точно уйду!».
В моей голове план был превосходным и ничуть не уменьшал моей гордости. Однако, когда я оказалась у двери его квартиры, меня охватила паника. «Что! Я! Творю⁉ Как раз из-за подобного поведения такие парни, как он, и теряют интерес. Боже, вот я дура! Идиотка!». Вовремя осознав свою ошибку, разворачиваюсь, чтобы скрыться отсюда как можно быстрее.
― Вика!
Денис, брат Стаса, стоит передо мной с широко распахнутыми глазами. В руках у него пакет с продуктами.
― Привет, ― отвечаю я дружелюбно, а сама хочу сквозь землю провалиться. Теперь Стас точно узнает, что я за ним бегаю.
― Ты как здесь? ― Дэн обходит меня, чтобы открыть входную дверь.
― Я? ― я решила включить дурочку и сказать, что заблудилась или захотела вернуть какую-то вещь, но, осознав, насколько всё нелепо будет звучать, сдалась и выбрала путь мирной просьбы. ― Слушай, а мы можем сделать вид, что меня здесь не было?
Денис не похож на Стаса. В отличие от брата, у него более длинные волосы, которые он то ли красит, то ли они сами выгорают на солнце так, что он кажется не жгучим брюнетом, как брат, а больше похож на милого парня с русыми волосами. Вообще, они как ангел и демон: Дэн всегда улыбается, в его взгляде всегда плещется доброта и безграничное желание помочь всем вокруг. Что касается Стаса, он эгоист, bad boy[1] с глубокими карими глазами. Сердцеед в чёртовой кожаной куртке, дракон из сказки, далеко не прекрасный рыцарь.