Мое тело горело от незнакомых и таких приятных ощущений. Я дрожала и задыхалась не веря, что такое возможно.
Айяз нависал надо мной, давил. Кусал мои губы. Он зверь, как я и думала.
Воздуха категорически не хватало. Я своими ладонями уже блуждала по его груди, мужчина в ответ сжимал мой пиджак. Казалось, что еще чуть-чуть и он его порвет.
Мы оторвались друг от друга тяжело дыша и соприкоснулись лбами, хватая так сильно нужный обоим воздух.
Открыла глаза и столкнулась взглядом с его. Там было так много всего, пугающего и возбуждающего.
Чего же ты хочешь от меня Айяз. У меня нет ничего. Или мое тело это тот самый максимум что тебе необходим?
Это был идеальный момент. Не знаю для чего, но мне так хотелось молчать. И не слышать того, что он скажет мне в следующую секунду:
— Проведи со мной эту ночь, желанная, — сказал, прикрывая глаза.
Глава 7
— Проведи со мной эту ночь, желанная, — сказал, прикрывая глаза.
Каждый мой не заданный вопрос в миг обрел ответ. И самое странное, я не хотела его обвинять в том, что он желает только мое тело. Мы взрослые люди. Именно я в первую очередь должна была понимать, что поцелуи и такое пристальное, физическое внимание подразумевает лишь одно желание — секс.
Не станет мужчина лезть в трусы девушке на пороге знакомства, если у него лишь похоть на уме. Только если она не дала ему повод. Хотя мне откуда об этом знать?
Сама виновата. Он лишь брал то, что ему позволяли.
Я смеялась над собой мысленно. Я ведь хотела его. Желала продолжения, тогда что не так? Вот он, передо мной предлагает быть с ним сегодня.
Отчего то слова, высказанные вслух звучали жестоко или жестко. Наверное, не выскажи он свою просьбу, я бы оказалась в его постели этой ночью, но он отрезвил.
— Спасибо.
Мужчина открывает глаза и отодвигается от моего лица с недоумением.
— За что?
— Я задавала вопрос в ресторане, и ты на него только что ответил. А теперь отойди от моего стола, мне нужно работать.
Продолжаю сидеть в кресле, а он облокачивается на мой стол.
Но его лицо… я бы хотела запечатлеть этот момент. Шок, злость, непонимание и снова злость.
— Вздумала играть со мной девочка?! — приближается ко мне.
Не вопрос, не утверждение. Но мне становится страшно. Он в миг изменился. Скулы двигаются так что я скоро услышу скрежет зубов. Суровый взгляд прожигает меня.
Я молчу и смотрю на него, еще немного и скачусь с кресла к его ногам.
— Отвечай женщина, — врываются в тишину его слова.
Ну нет. Так не пойдет. Мысленно благодарю производителей кресел, что придумали колесики. Откатываюсь от него по дальше и резко стаю.
— Это ты ко мне пришел, — указываю на него пальцем. — С самого первого дня прохода не даешь. Ты хотел секса? Я говорю нет. Никакой игры Айяз.
Чувствую гордость за саму себя, потому что высказала ему все что хотела. Но лишь до того момента, как он подлетает ко мне и хватает за плечи, сдавливая их очень сильно.
— Не смей говорить со мной в таком тоне, женщина. Знай свое место.
Я теряюсь и не знаю, что делать дальше, но если отступлю сейчас, то он будет и дальше меня давить.
— Мое место в этой компании, на должности финансового директора. Если вас что-то не устраивает, вы можете это изменить. Но как женщине, не имеете право мне указывать. Поэтому уберите свои руки и соблюдайте необходимую дистанцию и субординацию.
Айяз сверлил меня взглядом, но хватка стала еще сильней.
— Мне больно, — сейчас это не звучало так бойко.
Он на миг замер и за долю секунды приблизился к лицу запечатывая мой рот поцелуем.
Я была в шоке. Скорее думала, что он меня ударит, но никак не поцелует. Я не отвечала ему и не открывала рот. Он хотел оказаться внутри, скользил языком по моим губам. Хватал нижнюю губу и оттягивал ее зубами. Рычал. А потом схватил за волосы на затылке одной рукой, а второй обвил мою талию впечатывая меня в себя. Я чувствовала его возбуждение, что так красноречиво упиралось мне в живот.
Я была в плену этого тела. Меня бесило что он сильней, что не могу дать отпор. Но и сопротивляться нет смысла.
Начинаю отвечать ему на поцелуй.
Он властный мужчина, сильный и суровый.
Упираюсь руками в его стальную грудь и стараюсь игнорировать мышцы, что я чувствую под своими ладонями. Хочу оттолкнуть и притянуть еще ближе.
Его отрывает от меня шум в приемной. Господи, Света, спасибо тебе. Выпишу ей премию в этом месяце.
Он резко отходит от меня, и мы оба начинаем судорожно приводить себя в порядок. Я встаю напротив зеркала, Айяз за моей спиной. И если наша одежда не была помятой, этого не скажешь о наших лицах.
Кожа горит поцарапанная его щетиной, губы припухшие и красные у обоих. Отлично. Картина маслом.
— Ась, я тут тебе… — Света врывается в кабинет, не постучав и мы оборачиваемся одновременно, глядя на нее. Она в ответ изучает открывшийся ее глазам вид на нас. — Ой, здравствуйте, господин Айяз. Может быть хотите кофе?
Смотрит изучающе, а он в ответ наклоняется ко мне и тихо произносит:
— Мы еще не закончили. После работы буду ждать тебя на парковке и только посмей уехать, сладкая.
Разворачивается и идет на выход. Помощница пятится назад, скрываясь в приемной и освобождает ему путь.
— До свидания, — сказал и ушел.
Я стояла и не понимала уже ничего. Все происходящее будоражило мои чувства. Но неужели он настолько сильно желал видеть меня в числе своих завоеваний? Или мое сопротивление разожгло в нем этот азарт?
Ему нужна одна ночь, значит это и есть моя цена для него.
Подошла к креслу подвинула его к столу и плюхнулась в него.
— Ась, — донесся до меня голос Светы, — я обед тебе принесла.
Она остановилась напротив меня и замолчала. По комнате разнесся аромат еды и мой желудок жалобно замяукал.
— Спасибо, — и в этой благодарности было много всего.
Я закрыла глаза и услышала, как девушка уходила. Щелчок двери и тишина.
Света, наверное, самая настоящая из всех, кто меня окружает. Ведь если задуматься, я все время одна. Никого нет рядом. Каждый праздник, день рождения или новый год. Цветы на восьмое марта от мужчин из коллектива и ни одного в валентинов день.
Господи, никогда не чувствовала себя такой жалкой. Такой одинокой. Некого прижать к груди, и никто не прижмет меня. Не услышу в ответ на свой крик отчаяния «Все будет хорошо». Даже мои слезы не увидят, ведь плачу я по ночам, когда все страхи обретают свои черты в темноте.
Все чего я добивалась всю свою жизнь, о чем мечтала стало не важным и не нужным. Мое желание оберегать себя от реалий мира обернулось против меня самой. И это не отрезвляет, это заставляет еще сильней ненавидеть себя и свои слабости. Я так рьяно охраняла свой мир от посторонних, что не заметила, как не уберегла саму себя от последствий моих решений.
Слезы катились по щекам. Беззвучно, как и всегда…
Неужели это все чего я заслужила? Все чего смогла достичь?
Где мое место в этом мире? В чьих руках таится нежность и ласка, что должна принадлежать мне?
Кто-то обнял меня. Заботливые руки гладили меня по голове, и я разревелась в голос. Я хотела кричать от своей усталости. Потому что я больше не могла держать в себе эту боль.
Вцепилась в эти руки, боясь, что они отпустят.
— Все будет хорошо, — услышала я шепот Светы, — обязательно будет. Вот увидишь.
И это был контрольный выстрел в мое сердце. Я развернулась и обняла ее.
Она прижала меня к своей груди и сидела так со мной слегка покачиваясь. Словно убаюкивая. Как заботливая мать оберегает своего ребенка от ночного кошмара.
Я бы уснула в ее руках. Ощущала себя защищенной.
Истерика подошла к концу и мне стало стыдно за то, что произошло.
Я немного отстранилась, и она выпустила меня из своих рук.
— Извини меня, — я полезла в стол за салфетками избегая смотреть на нее. — Не знаю, что на меня нашло.
Света стояла на месте и наблюдала за мной.
— Ась, не нужно. Я ведь знаю тебя достаточно долго. Не извиняйся, ладно? Я схожу за кофе, и ты поешь.
— Не говори со мной как с маленькой, — прозвучало грубо, но это мой защитный механизм. Именно поэтому никто не стремится со мной сближаться.
Почему тогда эта темноволосая девушка остается рядом, несмотря ни на что?
— Я мигом, — и даже не обратила внимания на мой тон. Как и всегда.
Я взяла упакованную еду и направилась к дивану в моем кабинете. Поставила на стол и открыла.
Столовая в нашей компании могла сравниться с хорошим рестораном. Еда была бесподобной и всегда можно было выбрать кухню по своему вкусу, русскую или восточную. Мы никогда не ходили в соседние кафе. Я бы, наверное, даже не смогла назвать какие именно находятся тут рядом.
Света пришла с двумя чашками, в одной из которых был ее чай.
Мы молчали. Я понимала, что по закону дружбы должна говорить, но не могла вымолвить и слова. Что если она не хочет слушать меня. Может быть она рядом лишь потому что я ее начальница? Это было бы логично и справедливо.
Снова зарываюсь. Ищу предлог молчать или показать кто тут главный.
Почему она молчит? Где же эти навязчивые вопросы о том, что случилось? И фальшивое желание помочь, а в ответ услышать жалкие страдания начальницы?
— Ты не обязана мне что-то рассказывать Ась. Просто если вдруг захочешь поговорить или помолчать позови меня. В этом нет ничего плохого желать, чтобы кто-то побыл немного рядом.
Я замерла с ложкой у рта.
— А ты что теперь работаешь психологом на полставки? — съязвила я в ответ.
— Нет дорогая, — она погладила мою руку, лежащую на столе, — я просто твоя подруга, — улыбнулась, встала с кресла и вышла из кабинета.
А я сидела на этом чертовом диване, понимая, что только что обидела единственного человека, который всегда был рядом, даже когда я отчаянно отталкивала ее.
Мы познакомились со Светой, когда я только пришла в компанию после университета. Сколько помню она всегда была секретарем, только бывшего нашего главы отдела. Разница в возрасте у нас всего в пять лет, сейчас ей тридцать один, а мне почти двадцать шесть. Она всегда была такой дружелюбной. Когда Бориса Григорьевича перевели, а меня повысили я решила оставить Свету на том же месте. Мне нравилась ее оперативная работа, да и в принципе не было смысла брать на ее место другого человека.