Эндо Биндер. Драгоценности жизни
Иллюстрация – Frank R. Paul
Миссис Марчмонт Х. Кордевант III с уверенной улыбкой приветствовала гостей в своем летающем стратокомплексе. Ее роскошный дом-дворец парил в десяти милях над землей, поддерживаемый в воздухе антигравитационными пластинами.
Помимо улыбки, её украшало огромное количество драгоценностей. Шею охватывало ожерелье из сверкающих марсианских димеральдов. На запястье красовались светокамни с Ио, оправленные в черный оникс, оттеняющий их розоватый свет. В светлых волосах дамы высшего света гордо несла диадему из темных, блестящих космических самоцветов, обнаруживаемых в космической пустоте и никогда – на поверхности планет. Все они, а также множество более мелких драгоценных камней, идущих рядами по платью из иридиевой ткани, оценивались в десять миллионов долларов Сол Банка.
Рядом с миссис Марчмонт Х. Кордевант III стоял сам Марчмонт Х. Кордевант III, маленький и анемично выглядящий. Он был совершенно несчастен. Принимать гостей было отвратительным занятием, навевавшим скуку, а его полная жена походила на кобылу, увешанную драгоценностями. Он догадывался о мотивах, побуждавших её устраивать эти ежегодные торжества. Она просто хотела снова и снова напоминать светским хроникёрам, что у нее большее количество лучших драгоценностей, чем у любой другой женщины.
Мультимиллионер внезапно вздрогнул, услышав какой-то шорох в своей голове.
– Марчмонт! Выпрямись и улыбнись! Ты позоришь меня!
Кордевант выпрямился. Усилием воли он заставил себя улыбнуться. На мгновение ему захотелось, чтобы телепатия никогда не получила распространения и чтобы его жена никогда не брала уроков по овладеванию ею. Кордевант знал, что люди говорили о нем за его спиной – он был телепатическим подкаблучником.
– Да, дорогая, – мысленно передал он.
Параллельно они вполголоса приветствовали гостей.
Час спустя на приёме собрались все представители самых богатых и социально привилегированных слоёв Голубой Страты 2040 года. Все, кроме миссис Морис Дж. Тирвелл. «Она прибудет последней», – с горечью подумала миссис Кордевант.
Это был ее способ произвести максимальное впечатление на окружающих.
Как будто приказав шоферу придержать страто-лимузин, пока все остальные не припаркуются, в сопровождении тихого шипения воздушных шлюзов, вошла миссис Морис Дж. Тирвелл, сопровождаемая своим мужем. Вернее, вступила. Она, как обычно, выглядела эффектно. Ей было 45 лет, но благодаря чудесам электро-косметики она выглядела моложе 30.
Миссис Марчмонт Х. Кордевант III перешла в контратаку. Она бросилась вперед, телепатическим призывом увлекая за собой своего мужа. Она намеревалась встретиться с миссис Тирвелл в центре галереи, чтобы все смогли в полной мере оценить великолепие украшений Кордевантов.
На фоне этих бесценных украшений всё, что было надето на ее сопернице по положению в светском обществе, показалось бы безделушками, купленными в какой-нибудь астероидной лавке старьевщика.
Когда миссис Кордевант приблизилась к своей последней гостье, то невольно вздрогнула. Сначала показалось, что на миссис Тирвелл не было ни одного украшения. Затем стало очевидно, что на ней было только одно – что-то на золотой цепочке на шее. Оно висело низко, у самого сердца.
Миссис Кордевант замедлила шаг.
Чем ближе она подходила, тем ярче сияла эта единственная драгоценность – кроваво-красный камень. Он переливался всеми оттенками спектра. И пульсировал. Его сияние то усиливалось, то ослабевало, следуя определенному ритму, или циклу. И, что еще более удивительно, он пульсировал около 75 раз в минуту. Так бьется человеческое сердце.
В сводчатой галерее воцарилась напряженная тишина.
Все взгляды были прикованы к двум женщинам, соперничающих за лидирующее положение в обществе. Улыбка миссис Кордевант застыла.
Ибо она поняла, что с этим единственным драгоценным камнем миссис Тирвелл вырывается вперёд на целый парсек.
Вечер был украден миссис Тирвелл. Зачарованные взгляды всех гостей были прикованы к драгоценному камню на ее шее. Он сиял заключенным в нем светом, испуская во все стороны искрящиеся лучи. С каждым ударом внутреннего пульса этого удивительного цикла сияние меняло цвет – малиновый, синий, золотистый, зеленый, фиолетовый, оранжевый. Это был драгоценный камень, рядом с которым блеск димеральдов и великолепие светокамней меркло и казалось ничтожным.
– Его называют сердцекамнем, – объяснила миссис Тирвелл после долгих уговоров. – По крайней мере, торговец драгоценностями, связавшийся со мной, назвал его именно так. Я не могу раскрыть ни его имени, ни цены, заплаченной мною, но он заверил меня, что это единственный экземпляр, выставленный на продажу.
Она торжествующе посмотрела на хозяйку вечера.
– Он восхитителен, моя дорогая, – сказала миссис Кордевант.
Марчмонт Кордевант резко вздрогнул, когда в его сознание ворвалось телепатическое послание.
– Марчмонт! Я должна иметь такой камень, – сообщила его жена. – Должна иметь, или я умру! На самом деле, целое ожерелье из таких камней. Ты должен их достать. Ты слышишь, Марчмонт?
– Да, дорогая.
И Кордевант понял, что теперь смыслом его существования станет поиск ожерелья из мерцающих сердцекамней для жены. Завтра утром он свяжется с «Интерпланетар Тиффани». Он должен заполучить их любой ценой, лишь бы та не превысила размеров его состояния.
В противном случае он всерьез задумается о том, чтобы провести остаток жизни в аванпосте на Плутоне. Ярость его климата не могла быть сильнее, чем ярость миссис Марчмонт Х. Кордевант III, узнавшей о том, что её прихоть не получилось исполнить.
Марк Лоури поднял глаза на отталкивающей внешности мускулистого мужчину ростом шесть футов три дюйма по имени Барт Донован, эмигранта с Земли, имевшего репутацию редкого скандалиста. Десять лет жизни, проведённой Бартом Донованом в космосе, закалили и его мускулы, и многое другое.
Лоури рядом с ним казался мышонком, с маленькими глазками-бусинками и выдававшими слабый характер губами.
– Что за работа, босс? – с любопытством спросил Барт Донован.
Здоровенный космический бродяга налил себе огненной марсианской квилы из бутылки Лоури, затем придвинул к себе стул и, усевшись на него, закинул ноги в ботинках на стол.
Лоури от всей души в очередной раз выругался.
– Из всех космических крыс, что объявляются здесь или работают на меня, ты самый нахальный, Донован. Убери к дьяволу свои грязные ботинки…
– Харе ломать комедию, – перебил его Донован. – Что бы ты без меня делал? Ты – мозги этого бизнеса. Я – сильные руки. Ты не можешь справляться с людьми так, как я. Итак, что за дело?
– Крупное дело.
– Захват участка?
– Со временем. Но сначала мы должны выяснить, где именно. Все, что мы знаем – это то, что он находится за Юпитером. Я пошлю тебя одного, чтобы ты сначала провел разведку.
– Для кого мы это делаем? – Донован налил себе еще выпить.
– «Интерпланетар Тиффани».
Донован присвистнул.
– «Тиффани»? На сегодняшний день они являются крупнейшими торговцами драгоценностями, у них филиалы на пяти планетах! – воскликнул он. – Как получилось, что они снизошли до того, чтобы воспользоваться нашей нестандартной помощью?
Нестандартная – это слишком мягкий термин для описания деятельности организации Лоури. Термин «межпланетный рэкет» был бы более уместен. Банда Лоури занималась мошенничеством, шантажом, похищениями людей – чем угодно, только не откровенным пиратством. Космическая полиция навела там порядок.
Когда-нибудь они покончат и рэкетом, но не раньше, чем разберутся с крупным бизнесом, поддерживающим его.
– Должно быть, это что-то очень крупное и сочное, – сказал Донован, – раз «Тиффани» обратились к нам.
– Так и есть. Вот в чём дело… – Лоури откинулся на спинку стула и продолжил. – Пять месяцев назад «Тиффани» получили заказ на ожерелье из так называемых сердцекамней. Имя их клиента, конечно, держится в секрете.
Донован кивнул.
– Какой-то ходячий денежный мешок с синими чернилами, текущими в венах, – он усмехнулся, произнося это.
Он был рэкетиром, но считал земных толстосумов с голубой кровью паразитами.
– Но что за сердцекамни такие? Никогда о них не слыхал.
– В «Тиффани» тоже, но они приняли заказ и пообещали выполнить его за год. Они отследили единственный известный сердцекамень и выяснили, что он был приобретен в малоизвестном ювелирном доме на Ганимеде, принадлежащем местным. Но это все, что им удалось разузнать. Откуда взялся этот драгоценный камень и сколько их было еще, они выяснить не смогли. Ганни отказались говорить. И до нас дошли слухи, что цена, заплаченная за этот сердцекамень, составила миллион Сол-долларов!
Донован сел.
– Миллион! Круто! И сколько клиент «Тиффани» готов забашлять за нитку камней?
– Сколько запросят. В «Тиффани» убеждены, что, работающие в этой мелкой конторе ганни, случайно обнаружили совершенно новый вид драгоценного камня, способного генерировать цветовую пульсацию. Они, не афишируя, продали один из этих камней на земном рынке, просто чтобы посмотреть, сколько можно на нём заработать. То, что за него выложили миллион, убедило их, что они наткнулись на золотое дно. Так что теперь они потихоньку собираются монополизировать рынок, а «Тиффани» это не нравится. Поэтому вступаем в дело мы. Мы находим место добычи этих драгоценных камней, захватываем участок, а «Тиффани» выплачивают нам миллион!
– Да? – Донован сменил энтузиазм на настороженность. – И чем подвох?
Лоури посмотрел ему прямо в глаза.
– Подвох в том, что случилось с двумя агентами «Тиффани» до того, как «Тиффани» обратились к нам. Они отправились на Ганимед, пропали с радаров и так и не вернулись! Ну что, Донован, хочешь рискнуть… один?
Лоури достал из ящика стола видеостат. Это была трехмерная фотография сердцекамня, безупречное изображение в блоке фотожеле. Большой, ярко-красный камень, он не походил ни на одну драгоценность, которую Донован когда-либо видел или представлял себе.