— Можно, — сразу расправил плечи, расслабился. — Ты главное, к краю не подходи. Высоковато будет. Как прошел день? — подошел к ней, опустился на корточки.
— Здесь и прошел. Здесь красиво, — до чего же не хотелось смотреть ему в глаза.
— Мне нравится твое настроение, — положил руки ей на колени. — Но удручает, что ты ходишь в одном и том же сарафане, — коснулся подола. — Надо тебя приодеть.
— У меня есть вещи, дома.
— Те старые, у тебя будут новые вещи. Моя конфетка должна радовать глаз.
— Вы отпустите меня, как и обещали? — вцепилась пальцами в край лавки.
— Отпущу, даю слово, — а пальцы нырнули под подол. — Как же ты вкусно пахнешь, — снова втянул носом воздух и аж глаза закрыл. Это невероятный запах, от него просто крышу сносит.
А Надя все же преодолела себя и посмотрела на Романо. В лучах уходящего солнца его кожа казалась еще смуглее, волосы еще чернее.
— Прости, — вдруг припал губами к колену, — но я не смогу дождаться вечера, — резко схватил ее за бедра и подтянул к себе.
Наде пришлось раздвинуть ноги. А мгновением позже она ощутила его дыхание на внутренней части бедра.
— Что вы собираетесь…
— Не глупи, сладкая. И так видно, что я собираюсь, — сдвинул трусики в сторону. Какая же она нежная и красивая.
Романо коснулся треугольника темных волос и одновременно посмотрел на нее. Щеки девчонки пылали, брови сошлись у переносицы, дыхание участилось. Боится. На что он хищно улыбнулся и еще ближе придвинул ее к себе.
— Сиди смирно и получишь удовольствие.
В следующую секунду Надя ощутила его губы, которые накрыли клитор, а следом язык. Романо решил сегодня не проникать в нее, не хотелось лишний раз будить зверя. Все ж вокруг простор, ему обязательно захочется полетать.
— Поставь ноги мне на плечи, — обдал горячим дыханием кожу.
На что Надя замотала головой. Страх сковал бедняжку, тогда Романо снял с нее балетки, после чего закинул ноги себе на плечи. Вдруг в этот момент в дверях появился мужчина в униформе, охранник видимо.
— Баро? У нас тут проблема… — так и застыл, глядя на двоих, — возникла.
— Пошел отсюда, — глаза Романо мгновенно зажглись. От такой бесцеремонности зверь внутри взбесился.
— Простите, баро, — тотчас отвернулся. — Простите, пожалуйста, — и поспешил уйти.
А Наде до того противно стало. Когда же Романо хотел вернуться к приятному занятию, первым делом увидел слезы в ее глазах.
— Тебя расстроил этот придурок? — кивнул на дверь. — Он еще получит свое за такое свинство.
— Отпустите меня, — зажмурилась, что было сил, а по щекам потекли слезы. — Отпустите, — следом закрыла лицо ладонями.
— Но я не довел дело до конца, — процедил с явным недовольством. — Помнишь? Чтобы уйти отсюда живой, ты должна быть послушной.
Только, от нее уже было бессмысленно чего-то требовать. Разве что силой брать. Вот дьявол, подонок все удовольствие испортил. Пожалуй, сегодня был его последний рабочий день.
— Надя? — Романо сел на лавку и затянул ее к себе на колени. — Прекрати это мокрое дело. Я не люблю слезы. Без меня рыдай, сколько душе угодно, при мне — не смей. Ты слышишь? — сжал ее бедра.
Она сидела прямо на члене, который от малейшего нажима твердел. Лишь бы меняться не начал.
— Если ты сейчас же не успокоишься, — ему надоело наблюдать за тихой истерикой, — я тебя прямо здесь трахну без прелюдий.
Вот эти слова ее быстро привели в чувства. Надя уставилась на него. Неужели в этом существе нет и капли сочувствия? Хотя, о чем она вообще. Перед ней насильник, конченый ублюдок.
— Умница, — коснулся ее лица и снова дотронулся до губ. А внутри возникло желание попробовать эти губы на вкус. Да и зверь уже вовсю рвался наружу, отчего глаза Романо то и дело вспыхивали красным. — Иди-ка ты домой, — понял, что не удержит его. — Ночью я приду, — голос прозвучал иначе, жутко, отчего Надя в очередной раз побледнела.
Несчастная быстро слезла с него, даже про обувь забыла и убежала прочь.
А Романо снял с себя все, кроме белья, после подошел к краю обрыва, повернулся к нему спиной и оттолкнулся. Скоро случилась яркая вспышка.
Надя же добежала до дома, вспорхнула на веранду и резко остановилась. Что дальше-то? Ну, спрячется в комнате, только он все равно явится. Отродье проклятое!
— Ужинать будете? — раздался голос Веры, та словно из ниоткуда возникла.
— Вы мне предлагали погадать, — глянула на нее мельком. — Можете сейчас?
— Могу, — а вечно поджатые губы тронула легкая улыбка. — Садись, — указала на плетеный диванчик.
Они устроились поудобнее:
— Давай руку, — протянула свою, — но знай, я всегда правду говорю, какой бы она ни была.
На что Надя кивнула.
Вера долго разглядывала ладонь девушки, притом вид у нее был абсолютно спокойный. И спустя минут пять отпустила руку Нади.
— Что-то увидели?
— Кончено увидела, — затем подумала с минуту и продолжила, — у тебя два пути есть. Смириться или попытаться сбежать. Если смиришься, получишь свободу, но позже, чем бы тебе того хотелось.
— Значит, у меня есть шанс уйти раньше?
— Есть. И возможность появится. Я-то в дела судьбы не лезу, мешать не буду. Но, — подняла палец вверх, — последствия будут в любом случае. А еще оба пути, так или иначе, приведут тебя к одному исходу, разница лишь во времени.
Надя мало что поняла из ее витиеватых рассуждений. Возможно, и верить-то не стоит, любят подобные ей напустить туману, частенько еще и даром гипноза обладают, но разве есть из чего выбирать? Честно говоря, сейчас Надя согласилась бы на что угодно, лишь бы выбраться отсюда.
— Когда же только эта возможность появится? — принялась растирать виски.
— Скоро. Совсем скоро.
— Спасибо, Вера.
— Не за что, — и женщина покинула веранду.
Она вернулась в кухню, где налила себе травяного чаю, села за стол и задумалась. По руке этой несчастной девочки увидела куда больше, чем сказала. Судьба приготовила для нее много испытаний. Еще и слукавила, когда намекнула на выбор. Нет у чаюри выбора, но чтобы она хоть немного встрепенулась, пришлось дать надежду.
А Надя добрела до своей спальни, села на кровать. Что же сегодня будет? Чего от нее потребует этот монстр?
Душа выворачивалась наизнанку, в груди не хватало воздуха, от беспомощности хотелось криком кричать. Почему именно она? За какие такие грехи? Вдруг стены начали давить, а голова загудела так, что Надя вскочила и поспешила на улицу. Надо было срочно хоть что-то сделать. Хоть что-нибудь. И она с разбега прыгнула в бассейн. Когда оказалась под водой, медленно выпустила из легких воздух. Ей захотелось опуститься на дно, очутиться в теплой темноте, услышать шум воды. Видимо это то особое состояние — утробное, которое дарит ощущение защищенности, покоя. Именно этого сейчас и не хватало.
Но, увы, ее единение с собой нарушили. Надя сначала заметила темную фигуру, коя погрузилась в воду, а потом ощутила руки, которые подхватили ее и вытянули на поверхность.
— Ты совсем спятила?! — глаза Романо сияли красным светом, на теле проявились огненные вены.
А Надя сделала глубокий вдох, после чего закашлялась.
— Я всего лишь хотела поплавать, — произнесла сквозь тяжелое дыхание.
— На дне собралась плавать? Жабры никак отрастила? — он злился, причем сильно. Так сильно, что изо рта вырывались клубы дыма.
Романо усадил ее на край бассейна:
— Я же тебе сказал и не один раз, что мучить не буду. Чего ты все убиваешься?
— А разве может быть иначе? Вы меня похитили. Грозитесь убить, если что-то не понравится.
— Но в твоих силах делать так, чтобы мне все нравилось. А слезы, истерики, попытки воссоединиться с предками — это не то, что мне может понравиться. Об этом я тоже говорил. Все, идем.
Вылез из воды, схватил ее за руку и поволок обратно в комнату, где снял с Нади мокрый сарафан и с раздражением отбросил его куда подальше.
— Эта тряпка меня уже бесит. И почему не надела белье? Вера должна была предупредить.
Но ответа дожидаться не стал. Романо снял с себя мокрые штаны, правда, трусы оставил. Не время ей видеть особенности его тела, затем сел на кровать, прислонился к спинке, а Надю усадил у себя между ног.
— Раздвинь ноги, — взял ее под грудь и прижал к себе.
На что она замотала головой, а ноги только сильнее сжала.
— Раздвинь, говорю, — и коснулся горячей ладонью бедра. — Не хочу оставлять на тебе ожогов. Так что, лучше делай, как прошу.
И с трудом Надя развела колени в стороны.
— Умница.
Сейчас же несчастная ощутила поясницей нечто очень твердое и большое. А рука Романо переместилась на лобок, он снова начал с поглаживаний. Захватывал пальцами волоски, оттягивал их, потом спустился ниже, раздвинул половые губы.
— Ты совсем сухая, — прошептал на ухо. — Это нехорошо, — и приложил пальцы к ее губам, — оближи. Возьми в рот и оближи. Не брыкайся, конфетка, я ведь все равно добьюсь своего.
Надя через силу разжала губы, потом и зубы, а он тут же проник в рот, коснулся языка.
— Ну же, смелее. Поработай своим язычком. Ты когда-нибудь делала мужчине минет?
На что она помотала головой. А Романо еще сильнее возбудился от осознания того, насколько невинное создание попало к нему в руки.
— Значит, у тебя многое будет впервые. Впервые ты узнаешь, как это, ласкать мужчину, какой он на вкус, — говорил тихо, а голос изменился, стал какой-то вибрирующий. — Впервые ощутишь член в себе, причем не только здесь, — коснулся влажными пальцами входа во влагалище, — а еще и здесь, — спустился к попе, надавил слегка.
— У меня есть жених, — и слезы покатились по щекам. Если она и вернутся домой живая, то кем? Использованной, униженной, морально уничтоженной.
— Осторожней в выражениях, — злорадно усмехнулся, — я и приревновать могу, — провел зыком по аккуратному ушку.
Что странно, ему действительно не понравились ее слова.
— Ты само очарование, — вдохнул аромат ее возбужденного тела. — И я очень хочу войти в тебя, — принялся целовать шею, — хочу войти до упора, чтобы ты испытала первую боль со мной, а потом и оргазм. Ты этого хочешь?