Выживу – напишу об этом роман. Если, конечно, выживу. Я уже начала в этом сомневаться.
Второй день кастинга оказался еще хлеще первого. Не дожидаясь начала, две девицы устроили в коридоре совершенно безобразную драку. Охрана среагировала почти молниеносно, но одна, выше ростом и крупнее, успела повалить соперницу и несколько раз ударить ее головой об пол. Вскоре за окнами тоскливо замяукала «скорая». Я смотрела, как санитары в голубой форме спускают к машине носилки, и меня не покидала уверенность, что драконам это должно нравиться. За каплю их внимания люди разбивают друг другу головы…
Интересно, нравится ли такое Максу? Насчет Эдварда я не сомневалась – это лишний раз погладит по шерстке его эго.
Макс появился через четверть часа. Бросил на спинку стула стильный светлый пиджак, положил на стол стопку бумаг и сообщил:
– Драку видели? Рейтинги уже рванули.
Почему-то мне стало грустно. Крутя в пальцах ручку, я думала о том, что дракон не сможет пойти против своей природы. А их природа – огонь, кровь и страсть.
– Да, видела, – кивнула я. – Девчонок уже увезли. Кого в полицию, кого в больницу.
Макс окинул меня пристальным взглядом и вдруг сказал:
– Вы странно на меня смотрите, Инга. Все в порядке?
Я улыбнулась, стараясь сохранять максимально бодрый вид. Не говорить же ему о том, что фармацевтический король платит три миллиона за его голову, а я бьюсь над вечной дилеммой: насколько цель оправдывает средства.
Мне надо ненавидеть драконов. Так, чтоб в глазах темнело, так, чтоб не было сомнений: такие твари не должны ходить по земле. Так их, должно быть, ненавидел великий Сальцхофф, который рубил головы патриархам драконьих семейств.
В какой-то из церквей на юге я видела икону Хорхо-Победоносца, поражающего змея. Художник придал святому черты молодого Сальцхоффа…
– Глаза болят, – призналась я и продемонстрировала Максу пузырек с лекарствами. – Всю жизнь пью эту дрянь, чтоб видеть белый свет.
На лице Макса тотчас же появилось невероятно трогательное выражение искренней заботы и тревоги. Он снова стал тем добряком, которого никто не принимал всерьез и который не имел ни веса, ни значения.
– Сочувствую, – искренне произнес он. – Что я могу для вас сделать? И сейчас, и вообще.
– Чашка кофе, – улыбнулась я. – Этого достаточно.
Макс понимающе кивнул и отправился к кофемашине, предусмотрительно поставленной на столике в углу. Там уже хлопотала девчушка в белом платье и переднике, раскладывая на тарелках канапе. Я вспомнила, что так и не успела нормально позавтракать, и окликнула Макса:
– Захватите сюда пару тарелок?
Макс обернулся, и на его губах расцвела смущенная улыбка, словно он очень обрадовался тому, что сможет как-то мне пригодиться. В ту же минуту ожил мой смартфон, приложение выплюнуло сообщение от Эдварда:
«Какого дьявола ты трешься с Семеониди?!»
Вариантов было два. Либо за мной плотно следят, либо Эдвард видел, кто именно сегодня подвез меня на работу. Я задумчиво покрутила смартфон в руках, прикидывая, что ответить, и второе сообщение не заставило себя ждать:
Эдвард так и написал: «Не заставляй меня ждать».
«Его компания производит мое лекарство, – быстро напечатала я. – Лечу генетическую слепоту. Договорилась с ним о серьезной скидке».
Макс поставил передо мной белую чашку кофе и тарелку с закусками, но чудесный запах копченого мяса, овощей и икры сейчас показался мне отвратительным.
«Не смей мне врать! Семеониди не будет никого облизывать за скидку!»
Похоже, мне требовалась поддержка. Я протянула смартфон Максу и сказала:
– Прочитай. Твой брат мне не верит.
Макс изучил нашу переписку, и его брови удивленно поползли вверх.
– Хортасин стоит двести пятьдесят тысяч за пузырек, – сказала я, подпустив в голос ровно столько обиженной дрожи, сколько требовалось, чтоб Макс окончательно проникся ситуацией. – Пузырька хватает на месяц. Я звонила в «Мэссив лаб» и договорилась с Семеониди о личной скидке, а в обмен решила его небольшую проблему с силуванскими поставщиками сырья через папашу Дварксона. Но твой брат, как видишь, мне не верит.
Макс понимающе кивнул и прикоснулся к картинке телефонной трубки над приложением. Звонок прошел, и Эдвард тотчас же ответил забористой бранью.
– Эд, это я, – спокойно сказал Макс. Эдвард захлебнулся воздухом от удивления, и Макс продолжал: – Семеониди действительно дал ей скидку за работу с силуванскими профсоюзами через Дварксона. Она не врет.
Эдвард что-то пробормотал, и стало ясно, что буря улеглась. Видимо, слово брата имело для него значение.
Я вздохнула с облегчением. Вывози, Пресвятая Матерь!
– Не врет и ничего не скрывает, – уверенно произнес Макс.
Эдвард снова что-то пробурчал, и Макс провел пальцем по экрану и передал мне смартфон. Я убрала его в карман и сказала:
– Вообще не понимаю, с чего такая буря.
Мы сели за стол, и, придвинув к себе канапе с мясом и овощами, Макс ответил:
– Видите ли, для драконов фамилия Семеониди – это как красный плащ для быка. Он был сподвижником президента Сальцхоффа, многие драконьи семьи тогда пострадали. – Макс говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Вот Эдвард и вспылил. Не принимайте близко к сердцу, Инга, вы тут ни при чем. Просто когда видишь человека, чей дедушка отрубил голову твоему прадеду, то вряд ли сможешь сдержаться.
Я кивнула. Охранник открыл дверь, и в зал вошел Ральф. Вид у него был помятый: похоже, с трудом прорвался через возбужденную толпу девиц в коридоре. Захлопнулась дверь, отсекая шум и крики, Ральф провел ладонью по вспотевшему лбу и произнес:
– Ну, город наш! Что творят! Меня едва не разорвали.
Я усмехнулась.
– Тут одной уже голову разбили. Вам еще повезло.
Ральф плюхнулся в кресло, и девчушка в переднике расторопно поднесла ему кофе.
– Одна меня за яйца схватила, так хотела пройти кастинг, – с неудовольствием признался Ральф и бегло дотронулся до паха.
Я поморщилась: меня всегда просто убивала мужская привычка сидеть, широко раздвинув ноги, словно там как минимум бычье достоинство. Макс очень выразительно посмотрел на Ральфа и сказал:
– Тут дамы, дружище, держите себя в руках.
– Идиотки, – вздохнул Ральф и осушил чашку кофе одним залпом. – Ну что, давайте начнем.
И мы начали.
Первой зашла девица настолько прожженного вида, что я могла поставить голову против трамвайного билетика: она опередила Амели в записи на гименопластику. Зеленое платье, явно купленное на распродаже в одном из сетевых магазинчиков, обтягивало тело претендентки, делая ее похожей на весьма упитанную гусеницу. Не дожидаясь вопросов, она улыбнулась и заявила:
– Доброе утро, я фрин Юлия, будущая жена Эдварда.
Это было сказано так, что все мы поперхнулись воздухом. Должно быть, девица решила, что штурм и натиск – это лучшая стратегия. Удача любит дерзких, так говорили морские разбойники севера.
– Вы не с севера, случайно? – поинтересовалась я.
Девушка прищурилась в мою сторону: дескать, как это в ней посмели заподозрить понаехавшую?
Хорошо, что освещение было выставлено так, что участницы кастинга не видели наших лиц.
– Я в столице родилась, – процедила она.
Макс усмехнулся.
– Почему вы решили, что Эдвард возьмет вас в жены? – спросил он.
Юлия посмотрела в его сторону с таким презрением, что впору провалиться под землю, осознав свое полное ничтожество перед этой богиней в зеленом.
– Потому что лучше меня он никого и никогда не найдет, это понятно? – сообщила она. Макс скривился. Видимо, именно такой тип девушек был ему максимально противен.
– Мы вам позвоним, – сказал он и вычеркнул имя фрин Юлии из списка в своем планшете, буркнув себе под нос: – К дьяволу. Эта пусть сразу к дьяволу валит.
А Ральф сел поудобнее и заявил:
– Надо брать. Девка боевая, будет держаться на равных с драконицами. Прикинь, как они будут друг дружку рвать? Рейтинг улетит – шкалы не хватит.
Я рассмеялась.
– Представьте: эта Юлия повалила Амели на пол и таскает ее за патлы. И приговаривает: «Руки прочь от Эдварда, тварь!»
Макс невольно улыбнулся. Должно быть, в красках представил эту эпическую битву, и она его впечатлила.
А меня вдруг словно обожгло: а зачем мне убивать драконов своими руками? Протащить на проект пару неадекватных дамочек вроде этой Юлии, и они все сделают за меня. Идея, конечно, была безумная, но я решила обдумать ее в свободное время. Уже не раз и не два жизнь показала мне, что иногда побеждают самые невероятные и сумасшедшие идеи.
Сальцхоффа тоже считали сумасшедшим. Но он взял и сделал то, чего никто не мог даже вообразить. И победил, изменив весь наш мир.
Макс кивнул, соглашаясь, и вернул буйную Юлию в список.
– Хорошо, она прошла, – произнес Макс и махнул охраннику. – Запускайте следующую.
Конечно, я не думала, что Эдвард будет передо мной извиняться. Слишком мелко я плаваю, чтоб наследник драконьей семьи снизошел до того, чтоб просить прощения за вспышку гнева и недоверия. К тому же я знала, что конкретно в этом пункте мне не стоит доверять.
Я наткнулась на Эдварда в очень прозаичном месте: выходила из туалета для сотрудников после завершения кастинга. За окнами стемнело, а претендентки разъехались по домам. Я почти влетела в чью-то белоснежную сорочку, уткнулась носом в сильную грудь и уловила запах дорогих духов и горячего, крепкого тела. Сразу же поняла, чей это запах, и попробовала отстраниться, но Эдвард взял меня за руки и вкрадчиво произнес:
– Не стоит так торопиться, фрин Инга. Или вам невтерпеж затянуть моего брата в свои сети?
По спине к пояснице пробежали мурашки, кожу словно обожгло. Наверняка Эдвард знал, какое впечатление производит и что именно я сейчас чувствую. Тут не надо быть экстрасенсом: внизу живота медленно растекался томительный жар, усмирить который мог только тот, кто властно держал меня за руки и не позволял отстраниться.