Посмотреть что ли вдаль, пока есть время до обеда? Не зря же я купил перед плаванием себе нормальный бинокль? Подхожу ближе к борту и невольно передергиваюсь от солнечных зайчиков, что издевательски весело скачут по рядам колючки. Чтоб этому Джинджеру спалось сегодня покрепче! Нормальный же был мужик! Пробрало его с этой его бабушкой! Еще бы Дракулу воскресил и чеснок развесил вместо брандспойтов.
Наконец-то вышли в Аденский залив, в бинокль синяя гладь Аденского залива все так же заключена между желтых иноземных берегов, напоминающих коржи песочного теста. Красиво! Только глаза слепит солнце. Не понял? А это кто к нам несется? Для рыбаков слишком бодрые шлюпки, да и идут нехорошо. Ноги сами несут в рубку, кажется, ужина сегодня мне не видать. О чем я только думаю! Успеть бы предупредить капитана! Палуба скользкая, но хода я не сбавляю. Рывок на себя дверной ручки. Капитан был занят судовым журналом, резко поднял на меня взгляд. Серджо, чего тебе?!
— На нас движутся две шлюпки.
— И ты туда же?! Понаберут истеричек! Где мой бинокль? Дай сюда свой, да сними уже с шеи.
— Вон там, прямо по курсу!
— Вижу. Марш на палубу!
В Империи
В тени апельсиновой дерева, раскинувшись на земле сладко дремал дракон. Рыжие волосы кольцами чуть ниспадали на лоб, делая его лицо почти детским и наивным. Губы чуть приоткрыты, во сне мужчина тихо что-то шептал, периодически выдавая утробное рычание. Это храп, как у всех нормальных людей или драконий рык?
Рядом, прислонившись к стволу и вытянув ноги, гордо сидел эльф. Мужчина торопливо собирал волосы в косу. Некогда глянцевые, должно быть, как у всех представителей их расы, сейчас они напоминали всклокоченный лошадиный хвост после небольшого похода по лесам и болотам. Завидев хозяек, мужчина встал, перед этим слегка толкнув дракона в плечо. Тот пробурчал что-то во сне и явственно рыкнул, даже не думая пробуждаться.
Скатерть лежала аккуратно сложенной, выделяясь ярким пятном на деревянном бочонке, блюда стояли невдалеке от него, аккуратно сложенной горкой. Первой нашлась старшая из двух ведьм — Марцелла, громко она рявкнула:
— Рота, подъем!
Откуда-то вспорхнула стайка птах, дракон тяжело разлепил веки, явив миру золотистый блеск хищных змеиных глаз, что никак не вязались с его милым, немного детским лицом. Затем потянулся и плавно встал на ноги.
— Сытые, я смотрю? Это хорошо, — продолжила Марцелла.
— Благодарю, темнейшая. Мы оба вам благодарны, — учтиво поклонился эльф.
— Это тоже хорошо. Расскажете о себе, как попали в Империю и почему стали рабами? И тем более гладиаторами.
— Я рожден в Великом Лесу, до двадцати лет жил там и готовился стать дервишем, шаманом по-вашему. Мой магический дар ничтожен, но я обладаю редким за пределами нашего леса навыком. Я умею разговаривать со всеми деревьями, травами и кустами, могу озеленять бесплодные земли. К сожалению, я допустил небольшую растрату при покупке редчайших семян. Они не смогли произрастать в нашем краю, я переоценил свои силы и их жизнеспособность. В качестве наказания и для возмещения ущерба меня продали в рабство сюда. Ну а дальше — все просто. Эльфы живучи, я был очень юн и силен, меня охотно купили для работы на арене.
— Хм, надо же. А нам, кажется, повезло, Эльза? Как ты считаешь?
— Идеально! А то ты все со своим влипли-влипли!
— Это ты так говорила, не суть важно. Итак, нашему другу Максу в соседнем мире Королевство был подарен огромный земельный надел вдоль берега моря, там довольно сухо и жарко, почва просолена, но совсем чуть-чуть. Он решил производить там свое вино, собирается посадить виноградник. Ему требуются работники. Через год тем рабам, которых выкупит, он подарит свободу. Раньше согласно законам Королевства этого сделать нельзя.
— Я нужен ему для черной работы? Копать?
— Нет, он светлый колдун, да еще и со второй ипостасью — ледяной индрик, это почти как дракон, только без крыльев и с кисточкой на хвосте. Все, что можно, он там десять раз перекопал и магией и лапами в обороте.
— Тогда зачем?
— Ты сможешь там ухаживать за виноградной лозой, правильно ее посадить, вырастить, обиходить? — Кажется, у эльфа загорелись на секунду глаза и тут же потухли.
— Я бы смог, но рабский ошейник блокирует дар, даже столь слабый, как у меня. Там вшит артефакт.
— А если бы его сняли? Добровольно, ты бы хотел там работать?
— Это невозможная мечта, госпожа, зачем обещать мне несбыточное. Я либо раб в ошейнике, либо свободный, никто даст свободу невольнику просто так.
— Макс умеет снимать такие ошейники сам, без помощи отдела стражи. А через год он тебя освободит, тогда пойдете законным путём и все решите, как и полагается, у старшего стражника. Ладно, тут все и так понятно, да, Эльза?
— А куда мы его спрячем на пару дней? Все же это должен быть сюрприз для именинника!
— К тебе во дворец!
— Ну уж, нет!
— Придумаем, подожди!
Эльф ошарашенно переводил взгляд с одной черной ведьмы на другую, и без того большие глаза теперь стали словно два блюдца. Свобода? Неужели она так близка или же это шутка?
— А ты — дракон?
— Да.
— Как тебя угораздило так влипнуть и почему тебя продали нам так дешево?
— Я — золотой дракон!
— Должно быть, это красиво…, - произнесла Марцелла немного задумчиво.
— Мой звериный облик прекрасен!
— И?
— Я не могу долго без оборота, скоро издохну, поэтому и продали.
— А почему тебе тогда не дали сделать оборот? Этот обруч на твоем плече, он же не дает тебе принять вторую ипостась, верно?
— Люди отчего-то боятся крылатых змеев, но я полностью безопасен и очень красив.
— А к людям-то зачем тебя принесло? И почему ты попал в рабство?
— Я пришел сюда за любимой.
— За драконихой?
— Зачем? Их и у нас в краю много, а тут совсем нет. Я искал девушку с волосами цвета воронового крыла, совсем как ваши. Такую, чтоб любила носить на себе драгоценные камни. Жадную до золота, хитрую, ленивую.
— Зачем?! — спросили ведьмы абсолютно синхронно. Кажется, даже эльф был изумлен.
— Только имея любимого человека рядом, мы, драконы, можем часто принимать эту уязвимую двуногую ипостась. Мы бы с такой девушкой или женщиной вместе перебирали мои сокровища, я бы смотрел как они играют в ее волосах. Рубины очень красивы на черном, а у меня их довольно много.
— Допустим, а почему избранница должна быть непременно ленивой?
— Чтобы не бегала, то есть не бегала за мной. В особенности со сковородкой, это довольно неприятный предмет. Будь моя воля, я бы вовсе запретил их создавать.
— Ясно. То есть, если мы тебя к примеру отпустим, ты побежишь искать себе возлюбленную или полетишь?
— Да. Только я не знаю, как правильно это делать в мире людей. Вот одну, например, я похитил, она так любила каменья и была так ленива! Дочь губернатора. А меня отчего-то обвинили в краже человека, судили, и вот… Но без девицы я домой не вернусь, я упорный, я придумаю, как ее достать.
— А вот теперь, как мне кажется, мы действительно влипли, Марцелла. Это все ты со своим, давай выкупим этих двоих! И что теперь?
— И теперь мы будем думать. Вдвоем.
— Угу, вдвоем, просто чудесно. Корш, я так понимаю, что без избранницы вы в свои родные пенаты не вернетесь? — у дракона стало крайне озадаченное лицо. В морщинках на лбу так и читалась работа мысли. Наконец он выдал:
— Куда?
— Если мы снимем с вас ошейник, вы домой вернетесь? Да или нет?
— Так не в ошейнике дело, мне бы обруч с плеча снять, он препятствует обороту. Магия ошейника над драконом особой власти не имеет.
— А если мы снимем обруч, то что тогда? — заинтересовалась Марцелла. Эльф сильнее вжался в ствол несчастного дерева, отчего с ветки скатился увесистый плод и плюхнулся на землю поодаль. Кажется, к такому раскладу эльф был внутренне не готов.
— Тогда я обернусь и отправлюсь на поиски уже в обороте. Так, по-видимому, надежней даже в этой стране, где людей много как муравьев весной на муравейнике.
— Ясно. Эльза, что будем делать? К Максу его отправлять — не самая хорошая идея, вынуждена признать. Да и Мирта, опять-таки, что-нибудь выдаст. Ради своих зелий она готова на все, а тут редкая чешуя.
— Ты знаешь, а я придумала. Я, как властительница страны оборотней, легко могу подарить и свободу, и снять ошейник, и даже клеймо.
— И?!
— И оставить его на страже дворца до того самого момента, пока не найдется подходящая девушка. Пусть себе летает ночью в окрестностях. У меня его никто не посмеет тронуть, а чтобы он никого не сожрал и не покалечил, возьмем с него кровавую клятву.
Глава 4
По судну гулко разносится звук тревоги, будто воет изо всех щелей — громко, протяжно и откровенно страшно. Кто-то из команды кричит: «Это пираты!». Команда спешно готовится отражать атаку. Брандспойты уже включены на полную мощь — есть надежда, что к нам не влезут сквозь заслон из соленой морской воды, что начал бить вбок с обоих бортов судна.
Надеюсь, что пираты не преодолеют колючую проволоку, ту самую, что мы только вчера разбирали с румыном на пару.
Я уже ни черта не вижу. Судно закладывает невероятные виражи, кренится с борта на борт. Волны захлестывают прямо на палубу, умывают нас соленой водичкой и обдают пеной брызг. Отстреливаться нам нечем, моряки с торговых судов не имеют оружия. Боцман и матросы откуда-то достали рогатки, пытаются вроде стрелять совсем как в дешевом тире, только в ход идут крупные гайки. Я скидываю в проход чертову проволоку и прочий стальной хлам, кажется, пропорол чем-то ногу, вроде не сильно. Боли нет, но здорово щиплет от морской соли. Кто-то кричит, что к нам забросили лестницу с крючьями. Ещё вираж. Вода по ногам, вода в морду, руки работают сами собой, уже ни черта не вижу. Крики наших, ор атакующих. Мужики мечутся, пытаются столкнуть лестницу длинным багром, ни черта не выходит. С правого борта тоже идут к нам в гости, зацепились кошками. Во всей этой круговерти отчетливо вижу, как на судно влезло двое мужчин. В руках автоматы АК, а надежность автомата Калашникова Сомали гарантирует. Тощие и черные словно черти, целятся в нас. Первым руки поднял капитан, надо беречь экипаж. Следом боцман, потом матросы, кок, я, оказывается, тоже уже так и стою, сам не понял, когда умудрился. Крики, вопли, непонятная ругань, жестами нас согнали в ряд ближе к борту. На судно все лезут и лезут. Сколько же их? Кроме моря уже ни черта не вижу. Судно стремительно сбавляет свой ход. Двигатель встал? Кто-то подходит сзади, страшно, только сейчас и понимаю, насколько мы влипли. Боцман, чертов пророк, стоит справа, тихонько бормочет: