тобы они не стучали. В комнате было холодно. Ее кровь кипела.
Она зажала золотую канистру между указательным и большим пальцами и смотрела на нее сквозь очки. Справа от нее лежала небольшая гора пороха, слева — полдюжины реактивных химических веществ. Одним неверным движением ее можно было разнести на пять дорог в вечность.
— Добавить ртути… — вздохнула она, совершенно про себя. Обдуманными движениями она потянулась к мензурке, в которой, как она знала, хранился нужный элемент, и подняла ее точно к канистре. Она наблюдала, как жидкий металл перетекает в смесь в золотой трубке.
Магия пульсировала под ее пальцами неровными вспышками. Управлять ею было все равно что пытаться удержать жир кончиками пальцев. Каждый раз, когда ей казалось, что она ухватилась, оно ускользало из ее рук, оставляя лишь остатки. Она пыталась снова схватить его, чтобы обрести тот же вес, с которым держала его всего несколько секунд назад.
Если бы она сейчас оступилась, то покончила бы с собой и разнесла бы крыло зала Гильдии Алхимиков. Одно неверное движение, один неправильно отмеренный порошок или химикат, одна секунда слишком сильной стабилизирующей магии — вот и все, что потребуется. Она с легкой ухмылкой опустила мензурку обратно на стол.
Это напряжение было тем, ради чего она жила. Это была половина целого, чаша весов, которая наклонялась при каждом ее движении. Она тратила минуты и часы на созидание, чтобы потом вдесятеро превзойти разрушение. Именно это увлекло ее из Гильдии Воронов, экспертов по транспортировке, в Револьверы.
В нос ударил резкий металлический запах. Чувствовать запах происходящих химических реакций было новым ощущением. Естественно, масштабные или заметные реакции могли быть заметны любому химику. Но здесь все было иначе. Ее чувства менялись с тех пор, как она стала Химерой. Все ее тело приспосабливалось к введению крови Дракона. За две недели, прошедшие с момента превращения, она стала выше на полпальца. Она меньше спала и меньше ела, но у нее было гораздо больше энергии.
Как бы Арианне ни было неприятно слышать это от Флоренс, она видела преимущества того, что стала Химерой, что стала Драконом. Стало понятно, почему Философская Шкатулка была так востребована. Идеальная Химера, обладающая всеми органами Дракона сразу, без того чтобы магия развращала разум, гнила тело и превращала его в покинутого? Такая вещь изменила бы мир.
Но Флоренс не могла создать такую шкатулку. Этим умением обладала лишь женщина, которую она называла своим другом и наставником. И теперь… теперь Флоренс не знала, кем она была для этого талантливого изобретателя.
Она поставила канистру в слот на подставке. Ее мысли были заняты чем-то другим, и руки действовали уверенно и без колебаний, словно сами по себе.
Арианна ушла, не сказав ни слова. Они поссорились, она была отстраненной около недели, а потом исчезла за облаками. Все ждали от Флоренс каких-то сведений о приемах Арианны, но у нее их не было. У нее никогда их не было. Атрибуты разума этой женщины были загадкой, которую Флоренс так и не смогла разгадать.
Флоренс с уверенностью закрыла канистру.
Она была не совсем честна с Алхимиками. Она не могла выразить словами свои подозрения относительно отъезда Арианны. Это было скорее чувство, чем логический вывод. После их последнего разговора, если все, что она знала о женщине, было правдой, Арианна ушла, чтобы сделать то, что должно быть сделано. Флоренс удивлялась мысли о том, что именно ее слова заставили Арианну поступить так, но только ночью, когда она пыталась уснуть.
Днем же нужно было работать. Арианна витала в облаках вместе с Кварехом, надеясь, что не убьет каждого Дракона, который попадется ей на глаза, — это плохо сказалось бы на отношениях с восстанием. Флоренс оставалась в Луме, помогая тем самым повстанцам, частью которых она теперь себя считала.
Она потянулась к своему револьверу последней модификации. Он был тяжелее, чем стандартный, из-за золота, которое она использовала. Вдоль ствола были выгравированы алхимические руны. Не позднее, как полгода назад эти руны были лишь бороздками на кончиках ее пальцев. Теперь же они покалывали ее плоть, прося магии, шепча ей о силе, которую она в них хранила. Это была интересная наука, которую нужно было не только изучать, но и чувствовать.
Взяв плащ в горошек и накинув его на плечи, Флоренс направилась в сердце Гильдии Алхимиков.
Ранним утром было тихо. Большинство еще спало, и золотые элеваторы молчали. Ей больше не требовалась помощь других, чтобы заставить элеватор двигаться. Подумав, она магически потянулась к металлу, заставляя его опуститься вниз. Шестеренки под платформой застонали и ожили. Их зубья вошли в пазы на стене, щелкая по всей длине башни, служившей сердцем самой секретной гильдии в мире.
Она вышла в Лес Скелетов, такой же туманный, как непроницаемый слой облаков над Лумом. Призрачные дымки вились вокруг деревьев и скрывали кустарники. Магия полыхала у нее на шее, предупреждая о ловушках, которые расставили алхимики, чтобы отпугнуть смертоносного Эндвига. Флоренс старалась обходить их стороной: если ловушки были достаточно мощными, чтобы убить одно из преследующих ее существ, то ее саму они, без сомнения, превратили бы в мякоть за считанные секунды.
Сразу за границей территории ловушек находилось место, где она устроила себе привал — в нескольких шагах от зала гильдии. Флоренс не предполагала, что ее действия остались незамеченными. Ее взрывы не были совсем уж незаметными. Но она никак не ожидала, что ее будет ждать мотодельтаплан.
На сиденье лежал мужчина, перекинув колени через руль. Его руки были сложены за головой, и в тусклом свете обсидиановая кожа почти сливалась с железными волосами. На нем была свободная рубашка, едва ли достаточно приличная, чтобы считаться одеждой для сна, и свободные штаны, почти такого же оттенка коричневого, как бронза его машины.
Флоренс уже привыкла к тому, что Дерек выходит на работу в таком расхлябанном виде, но в то первое раннее утро, когда они работали вместе, это вызвало немалое удивление.
— Я все думал, когда же ты появишься. — Он опередил ее на первом слове.
— Возможно, никогда. Я не каждое утро прихожу сюда. — Флоренс продолжала идти вперед, сокращая расстояние между собой и мотодельтапланом, стоявшим в самом начале ее импровизированного стрельбища.
— Ты выходишь сюда каждое утро, встаешь рано, чтобы закончить канистру. — Он посмотрел на нее одним золотым глазом. Он был темного цвета, почти тлеющий красный. На фоне темно-пепельного цвета его кожи он выглядел как уголек, который ждет возможности снова разгореться.
— Я не знала, что ты уделяешь столько внимания моей работе. — Флоренс обогнула большие колеса машины. С другой стороны тянулся длинный участок голого леса. Дерево, которое было шире, чем в четыре раза, стояло перед ней, загораживая обзор. На его поверхности виднелись бесчисленные отметины от давно прошедших снарядов. Целые куски были превращены в опилки вдоль ствола. Сегодня, если у Флоренс сработает все так, как она надеялась, в коре появится еще одна зияющая дыра.
— Я обратил внимание на твою работу сразу же, как только увидел ее.
Это не было неправдой. Дерек всегда прислушивался к мнению Флоренс. Но только когда речь шла о вещах, которые были для него важны. Она же стремилась помочь восстанию, чем могла, а с ее связями в Подземелье Тер.4 через Уилла и Хелен и связями в Городе Меркури это означало помощь в доставке Алхимикам необходимых материалов, которые Король Драконов пытался перехватить.
На сегодняшний день Флоренс добилась лишь незначительных успехов на этом поприще, и она могла сказать, что это начинает действовать на нервы членам Гильдии Алхимиков. Флоренс в разочаровании открыла петлю револьвера. Сколько бы она ни объясняла обратное, они видели татуировку на ее щеке — очертания ворона — прежде чем выслушать ее о том, в чем заключаются ее способности. Она ничего не знала о том, сколько времени потребуется, чтобы доставить груз через весь мир. Она не понимала тонкостей мореплавания. А от расписания поездов у нее мутнело в глазах. Алхимикам нужен был настоящий Ворон, чтобы добиться желаемого; Флоренс могла завязать нужные знакомства, но дальше этого она была бесполезна.
— Ты сломаешь револьвер, если будешь так заряжать патроны. — Дерек вытянул ноги, усаживаясь поудобнее на сиденье мотодельтаплана.
— Вообще-то это альфа-модель. Петли более прочные, чем в бета-версии, отлиты из высокопрочной стали. — Флоренс взяла в руки пистолет, осматривая его на свету. — Я также усилила запорный механизм и подтянула пружины. Он должен выдерживать нагрузку в активном бою, поэтому он может выдержать небольшую нагрузку при загрузке канистр.
Дерек молчал, но она чувствовала его взгляд на своей спине. Она ощущала некую силу, когда знала, что сделала что-то, чтобы заслужить его уважение. В конце концов, она могла бы даже донести до него и остальных, что ее ценность выходит далеко за рамки отметки на щеке.
Пусть смотрит, подумала Флоренс, раздвигая небольшие кучки грязи по обе стороны от своих ног и принимая широкую стойку для стрельбы. Она хотела, чтобы он увидел плоды ее труда. Чтобы он уважал ее изобретательность, как она долгие годы уважала изобретательность Ари.
Сила бурлила в ее руках. Она вытекала из ее крови, как пот из пор в жаркий день. Она сочилась через ее руки и стекала по идеальному каналу к рунам на стволе. Она обвилась вокруг канистры, словно сжимающаяся змея.
Ее палец сжался вокруг спускового крючка. Это всегда был ее любимый момент: те полсекунды, когда ее кожа впервые соприкасается со спусковым крючком пистолета. Это был всплеск силы. Суждение, заключенное в металл, соединенное вместе с возможностью изменить мир одним лишь движением мускула. В этот миг все остальное померкло, и Флоренс почувствовала, что вселенная зависит от ее воли.
Загорелась последняя руна на стволе. Зарядка была слишком медленной, но она могла поработать над этим позже. Флоренс прицелилась и нажала на курок.