— И все же ты здесь, на Нове. — Каин указал на воздух вокруг себя. Он ждал, что она ответит, а она не хотела. Он сделал шаг вперед, вторгаясь в ее личное пространство. — Я так и думал. Я не знаю, зачем ты здесь, Белый Призрак. — Не один Дракон, ожидавший в крыльях, заметно напрягся. Даже на Феннском языке ее прозвище было им известно. — Но теперь ты в моем доме. И пока ты здесь, ты будешь послушной и услужливой гостьей.
Он потянулся к ее подбородку. Для чего, Арианна не знала. Но после его заявления это движение показалось ей до тошноты снисходительным. Она без колебаний выхватила кинжал. Золотое лезвие еще звенело в ножнах, когда она вонзилась в его плоть. Острое и точное, оно отсекло кончик пальца, прежде чем тот успел коснуться ее.
Все Драконы вокруг них, все пятеро, мгновенно выпустили когти. Они выскочили из теней с рычанием, словно сорвавшиеся с цепи псы. Каин поднял все еще кровоточащую руку, кончик пальца уже отрастал. Казалось, весь мир затаил дыхание по его единой команде. Все, кроме вздымающейся груди Арианны.
— Я восхищен твоей свирепостью. Но если ты снова обратишь свой клинок против меня, воспользуюсь когтями.
— Ты не сможешь меня убить. — Она признала его блеф. Если верить Квареху, его сестра — глава Дома Син — нуждалась в Арианне гораздо больше, чем она в них.
По крайней мере, так она сама считала.
На самом деле, чтобы восстание Флоренс увенчалось успехом, им нужна была помощь Драконов в той же степени, в какой Драконы нуждались в их помощи. Восстанию нужны были органы Драконов, возможность быстрой транспортировки, боевая мощь и постоянная база на Нове. А также некий ресурс для Философской Шкатулки, который Арианна была намерена найти за время своего пребывания на плавучих островах.
— Я никогда не говорил о том, чтобы убить тебя. Ты ведь Белый Призрак, не так ли? Уверен, ты можешь использовать свое воображение, чтобы узнать, как я буду проводить время вместо этого. — Он дико ухмыльнулся, снова показав зубы. — А теперь ты пойдешь со мной в ванные? Или мне придется тащить тебя туда силой?
Арианна с каждой секундой все больше жалела о своем решении приехать в Нову. Она была в меньшинстве, десятки, сотни раз к одному. По отдельности Драконы могли ее бояться, но стая держала ее в ловушке, как раненого зайца. Со всем достоинством, на которое была способна, Арианна убрала кинжал в ножны и выпрямилась во враждебном приседе.
— Веди, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. Если ей не удастся сохранить боевое преимущество, она сохранит свою гордость.
Они вошли в тень галереи и проникли во внутренние помещения замка. Пройдя через задние залы и боковые проходы, Арианна не увидела ни одного Дракона, кроме их группы. Но она чувствовала их, ощущала их запах, чувствовала их магию, пульсирующую в потоках воздуха. Это было громко, словно сто человек говорили одновременно. Ее чувства постоянно вспыхивали, узнавая их, пытаясь понять и зарегистрировать каждую магическую подпись. Арианна могла только предполагать, что жизнь на Нове принесла Драконам больше успехов в контроле чувств, чем ей. Арианна надеялась, что это оказалось привычной чертой, иначе ощущения сведут ее с ума задолго до того, как она разберется в Петре, с которой пришла познакомиться.
Слуги ничего не сказали. Они опускали глаза и поджимали губы. По большей части они даже сдерживали любопытные взгляды. Все, кроме одной.
— Зачем Кварех'Рю привел Химеру в наш дом? — спросила Каина на Рокском языке женщина.
— Цель оправдывает средства, — туманно ответил Каин. У него самого явно не было большего объяснения.
— Она пахнет, — прошептала женщина, но не настолько тихо, чтобы Арианна не услышала.
— Запах станет слабее, когда она вымоется. — Они продолжили разговор, как будто Арианна не понимала их разговор. Она придержала язык, избегая говорить на языке Дракона и отказываясь от игры.
— Все Химеры воняют гнилой кровью.
— Я знаю, Довин'Анх, — согласился Каин, уступил, словно убитый горем из-за того, что ему придется терпеть ее запах еще хоть мгновение. — Но наш Рю выступил при поддержке Оджи.
Это заставило женщину замолчать, хотя Арианна все еще чувствовала ее сияющее разочарование. Упоминание о Кварехе вывело из равновесия и Каина, и эту женщину Довин. Арианна не смогла подавить смешок, заслужив растерянный взгляд своих спутников, который был брошен, когда стало ясно, что она не собирается уточнять причину своего внезапного веселья.
Идея Квареха запугать кого-либо, чтобы заставить подчиниться, была просто смехотворна. Она слишком часто ставила Дракона на место, чтобы думать о нем как о чем-то большем, чем… чем… Арианна сделала паузу, пытаясь заполнить пустое место… чем о просто Кварехе.
Наконец они вошли в просторную комнату — еще одно помещение, построенное на фундаменте невозможности. В воздухе висел густой пар, в котором чувствовался аромат полевых цветов, плавающих в бассейне. Целая стена была сделана из рифленого стекла или какого-то прозрачного кварца — Арианна пока не могла определить, какого именно. Она надеялась, что это второе, потому что первое заставляло ее задуматься, о чем именно думали строители, используя такие большие стекла, чтобы противостоять таким сильным порывам.
Одна сторона бассейна состояла из прозрачной стены, создавая иллюзию, что вода остановилась в воздухе. Плитка вокруг была выложена в виде шеврона и блестела от влаги. На небольшом табурете стояло ведро, наполненное водой, от которой шел пар, и множество инструментов, предназначенных то ли для мытья, то ли для снятия кожи — она не могла определить, для чего именно.
Вся группа осталась, два Дракона по обе стороны от двери. Каин бесстрастно прислонился к единственному выходу. Женщина — Довин — подошла к ней.
Арианна сделала шаг в сторону, уклоняясь от ее протянутых рук.
— Я помогу тебе. — Она заговорила на Феннском языке с сильным гортанным акцентом.
— С чем? — Арианна прекрасно понимала, на что намекает. Но она потянула время, чтобы подчеркнуть свое кислое мнение об этом намеке.
— Помыться.
— По-моему, я и сама достаточно хорошо справляюсь с этим.
Каин вздохнул.
— Не будь такой упрямой. Если бы мы хотели твоей смерти, ты бы умерла.
— Как будто вы можете меня убить. — Она продолжала прожигать взглядом. Стоило ей проявить слабость, как они тут же схватили бы ее. Даже если бы она была в меньшинстве, она не позволила бы это себе. — Мне не особенно нужны зрители во время купания.
На лице Каина отразилось замешательство.
Ржавые шестеренки. Осознание обрушилось на нее с силой паровоза. Драконы не отличались скромностью. Половина из тех, кто смотрел на нее сейчас, находились, по ее мнению, в разном состоянии раздетости. Они не понимали и не могли понять, почему она не хочет, чтобы посторонние присутствовали при ее омовении.
Арианна была обнаженной только в присутствии двух людей: Евы и Флоренс. Со своей давно умершей возлюбленной и еще живой ученицей она достигла такого уровня комфорта, который превосходил все приличия и условности.
Но это был не Лум.
Она поднялась над облаками в погоне за новыми возможностями, старыми истинами и счетами, которые еще предстоит свести. Арианна встретилась взглядом с Каином, когда ее руки начали расстегивать ремни. Он даже не моргнул, когда металлические детали лебедки и катушки с гулким лязгом ударились о кафельный пол, расколов одну из витиеватых плиток. Она принялась за застежки своего пальто.
Он заметил молчаливый вызов, веселье, смешивающееся с очарованием в темно-золотых глазах. Она покажет им всем, что способна проявить себя в любой ситуации — на станке, на Нове, в этом мире или в следующем. Один за другим обрывки ее одежды упали, и от жары, царившей в комнате, ее обнаженная пепельно-серая кожа покрылась капельками влаги.
Каин не отрывал взгляда от ее лица.
6. Ивеун
Король Драконов источал недовольство из самых своих пор.
Он чувствовал, как оно вытекает из него, раскаляясь добела и повышая температуру в комнате. Он был один, и это было непривычное ощущение. Леона была рядом с ним на протяжении десятилетий, а теперь ее как будто и не было.
У нее были свои недостатки, как и у всех, но ее преданность уступала только ее свирепости. И в основном ей удавалось сдерживать огонь, пылавший под кожей, даже когда разочарование пыталось взять верх. Он разжигал этот огонь всеми доступными способами, пока он не разгорелся до бела и только для него. Воспитание радикального поклонения Леоны ему было той редкой обязанностью, которая доставляла и удовольствие.
Теперь же годы работы были потеряны из-за того, что показалось ему сигналом спасательного круга.
Ивеун вскинул и разжал когти, скребя ими по стене комнаты, которую он обходил, словно какое-то низкое животное в клетке.
Это была одна из его тайных привычек. Доно, небесный правитель, надзиратель за землей внизу, избранник Несущего Жизнь, при всех своих роскошных дворцах и величественных залах предпочитал уют крошечного пространства для размышлений. Пространство с единственным выходом. Пространство настолько замкнутое, что от одной мысли о том, что он может оказаться в ловушке, его сердце начинало бешено колотиться.
В этом обостренном осознании собственной смертности он обрел ясность. Словно окружавшие его каменные стены, израненные годами скрежета когтей по ним, были единственной твердой вещью, способной сдержать потоки его мыслей. Это было место, где чувство ничтожества снова боролось за господство в его желудке, а когда он вознесся, то вернулся в мир, как милосердный бог.
Леона и Колетта были единственными, кто знал о его тайном логове. Колетта никогда не спускалась вниз: у нее было свое пространство, у него — свое, и они с величайшим уважением относились друг к другу, сохраняя эти барьеры. Они были в три раза эффективнее, потому что сохраняли это разделение, и мир воспринимал их как единое целое.
Ивеун широко улыбнулся: его охватил чистый восторг при одной мысли о Колетте. Он и его подруга, луна и солнце. Они были двумя половинками, вращающимися друг вокруг друга и лишь изредка соприкасающимися.