– Идиот! – зло процедил сквозь зубы Эд. Про себя, разумеется, не в эфир. – Наоборот, пошире растянуться нужно!
К моменту, когда противник, наконец, оказался в зоне досягаемости излучателей «седел», в рыцарском строю осталось не более половины от первоначального числа бойцов. Чужие, как по команде (а почему, собственно, «как»? Наверняка по команде, хотя над способом, которым те общаются между собой в открытом космосе, вот уже сто пятьдесят лет безуспешно ломают головы лучшие ученые мужи Королевства. Ясно лишь, что это не привычное для нас радио), бросились врассыпную, но до полусотни замешкавшихся особей все же были сметены всесокрушающим энергетическим вихрем, из которых по меньшей мере пару Эд уверенно записал на свой счет. Остальные, однако, успели увернуться, и пока конруа гасили скорость и разворачивались для повторной атаки, выбили с безопасной дистанции еще полтора десятка рыцарей.
Теперь противник окружал людей со всех сторон, и нелепость поддержания сомкнутого строя стала, наконец, очевидна и для их горе-командира.
«Действовать по обстановке!»
Ну вот, давно бы так! Заложив крутой вираж, Эд бросил свое «седло» на ближайшую группу Чужих. Те попытались было недружно огрызнуться, но слабые разряды их излучателей легко поглотили щиты, ответные же удары рыцаря без труда пробивали тонкую броню особей врага, уничтожая их одну за другой.
Товарищи Эда были не менее удачливы, ряды противника таяли буквально на глазах, и скоро последние выжившие в схватке Чужие обратились в паническое бегство. С полдюжины рыцарей устремились за ними в погоню, Эд тоже уже хотел было к ним присоединиться, но в этот момент баннерет, как на зло, скомандовал отход, и он вынужден был подчиниться. Из увлекшихся преследованием рыцарей повернул назад лишь один – остальные либо не услышали приказа, успев уже удалиться на значительное расстояние от командира, либо предпочли сделать вид, что не услышали. Хотя нет, это же не живые игроки, а сухой искусственный интеллект… Наверное, действительно оказались вне зоны приема.
Перед глазами у Эда на мгновение потемнело, и верное «седло» исчезло, сменившись статистической таблицей с итогами боя. Так, посмотрим, что у нас там сегодня… Лично им уничтожена всего двадцать одна особь. Средненький результат, надо признать. С другой стороны, у его «седла» ни одного серьезного повреждения – пара царапин не считается. Отлично, просто отлично…
– Эдуард, когда же ты у нас, наконец, повзрослеешь?
Эд специально оставил приоткрытым внешний канал, но надо же, в горячке яростной битвы не услышал, как кто-то вошел в комнату. Впрочем, понятно кто…
– Добрый вечер, дядя, – учтиво произнес он, стягивая с головы шлем.
Ричард Скотт, его дядя по матери, был единственным в баронстве, а значит, и во всем Новом Мире, кто величал его Эдуардом, никогда не опускаясь до сокращения в короткое модно-нартское «Эд», но и не зажевывая, как нередко принято у асатов, звуки – «Эдвад». В его, вероятно, знававшем куда лучшие времена, но еще крепком, просторном и по-своему уютном доме на самом краю поселка юноша прожил большую часть своей сознательной жизни – с тех самых пор, как в лесном пожаре погиб отец Эда. Так предписывала старинная традиция их народа: воспитанием мальчика-асата непременно должен заниматься родственник-мужчина. Когда-то это служило гарантией того, что вырастет воин…
– Восемнадцать лет парню, а он все в игрушки играет! – продолжал между тем ворчать дядя.
Восемнадцать звучит, конечно, громко. Но это если по местному планетарному исчислению смотреть. Вот только кому это интересно – по-местному? А по королевскому стандарту если брать всего-то шестнадцать! С половиной. Да и вообще, при чем здесь возраст, в конце концов?!
– Это не игрушка, – терпеливо проговорил Эд, наверное, в тысяча первый уже раз. – Это авторизированный симулятор космического боя. Многие знаменитые рыцари с него начинали!
– Вольно́ им, нартам! – хмыкнул Скотт. В голосе его, как обычно, впрочем, не было ни капли благоговения перед благородной нацией Нового Мира.
– Ох, дядя, где вы были последние триста лет? – в деланном удивлении вскинул вверх брови Эд. – У нас что, еще не закончился «золотой век» Альберта Светлого? Первые асаты были возведены в рыцарское достоинство еще во времена Александра Полукровки! А сейчас, хвала космосу, на троне в Столице Артур Третий Добрый!
– По мне, что Альберт, что Александр, что твой Добрый Артур – разница небольшая, – поморщившись, отмахнулся Ричард. – Не стоит обманываться: пусть толика горячей крови асатов и омывает их нартские сердца, ей все равно не растопить их вековой лед. Нет, перед лицом смертельной опасности – будь то Чужие, Драконы или свои же смутьяны-нарты – наши добрые короли, конечно, сразу же вспоминают о единстве человечества, о братстве и солидарности, о триединой основе Королевства, но стоит лишь угрозе отступить – так же быстро обо всем этом и забывают. Когда Александр Полукровка вручил первые рыцарские кортики асатам? Не тогда ли, когда Карл Наследник с братцем Францем в пух и прах разбили его хваленое нартское воинство при Ферми? Или возьмем относительно недавние годы. Что Антон Старший и Ольга Самозванка во время гражданской войны и Великого Похода проводили массовые наборы рекрутов из большой любви к нам, асатам? Ох, не думаю! Они и питтов бы посадили в «седло», будь с тех хоть какой-то толк!
– Но как бы оно там ни было, дядя, тенденция на лицо! – не желал, несмотря на весь этот напор, сдаваться Эд. – На сегодня уже до четверти рыцарства Королевства – асаты и полукровки…
– Назови мне лучше хотя бы одного герцога-асата! – бесцеремонно перебил его Скотт. – Или графа, на худой конец. Ни одного за всю историю Королевства!
– В Ордене есть командоры-асаты, по своему статусу они равны баронам Пограничного Герцогства…
– Ну, разумеется! Кого еще поставить в передовой заслон перед Чужими! Не питтов же!
– И тем не менее. Да и вообще, при чем здесь герцоги, графы или даже бароны? Мы же о простых рыцарях говорили, нет?
– Мы говорили о том, что делом надо заниматься, а не в игрушки детские играть. Каждому свое. Нартам – нартово, нам, асатам, – асатово – раз уж имели глупость в свое время не удержать за собой Новый Мир. Теперь уж поздно тупыми саблями бряцать. Так что, если уж на то пошло, ты бы лучше тренажер универсального комбайна себе сюда закачал, он постучал костяшкой согнутого пальца по полированной поверхности шлема, который юноша по-прежнему бережно держал в руках. – Все больше пользы было бы!
– Скажете тоже, комбайн, – хмуро буркнул Эд. – Тоже мне чудо-техника! Да я его безо всякого тренажера хоть сейчас на два колеса поставлю! А если разогнать посильнее да на трамплин – так, глядишь, и мертвую петлю сделаю!
– Я тебе сделаю мертвую петлю, забери тебя Дракон! – сердито бросил дядя, похоже, не уверенный до конца, шутит его племянник насчет фигур высшего пилотажа на принципиально неспособной взлететь выше чем на пять метров сельскохозяйственной машине или говорит серьезно. – Мы за него еще добрых три тысячи серебром барону должны, не считая набежавших процентов!
– Рассчитаемся, – пожал плечами Эд. – Вот урожай соберем, и рассчитаемся. Если не в этом месяце, так в следующем уж наверняка.
– А вот это другое дело! – впервые за все время разговора улыбнулся Ричард, сразу же будто помолодев лет на десять-пятнадцать. – А то все рыцари, понимаешь, битвы… А у рожай неубранный в поле стоит. А ну как погода переменится до срока, тогда что? Ладно, пойду я, пожалуй, и так заболтался тут с тобой. Завтра вставать ни свет ни заря… Спокойной ночи, Эдуард! А насчет тренажера все же подумай!
– Спокойной ночи, дядя!
Несколько секунд юноша чутко прислушивался к удаляющимся шагам в коридоре, потом встал, на цыпочках подошел к двери, поплотнее прикрыл ее и, вернувшись в кресло, вновь нахлобучил на голову еще теплый шлем. Через минуту его верное «седло» уже неслось на врага через непроглядную ледяную черноту космоса.
2
Эдуард
Заглушив двигатель комбайна, Эд распахнул изогнутую полупрозрачную дверцу и, по пояс высунувшись из кабины, оглянулся на обработанный участок поля. Ровные ряды аккуратных соломенных копен и пузатых, наполненных обмолоченным зерном бункеров тянулись до самой лесополосы. Все как положено: десять копен на один бункер. Повернув голову, юноша перевел взгляд туда, где колосились еще неубранные высокие, в рост человека, золотые хлеба, на глазок прикинул площадь. Нет, до вечера никак не управиться, даже если вовсе отказаться от законного полуденного перерыва. Ну и ладно, все равно идем с опережением графика – закончим завтра. Комбайну, вон, тоже остыть не помешает, да и с ребятами договорился пересечься в обед…
Прихватив из кабины сумку-термос, Эд ступил на верхнюю ступеньку лестницы, захлопнул дверцу и ловко спустился на землю. День был не жаркий: солнце не без труда пробивалось сквозь затянувшую небо белесую дымку, приятно пахло скошенной травой и зрелым хлебом. По свежеубранному полю, не обращая никакого внимания ни на раскаленный комбайн, ни на его молодого пилота, деловито вышагивали сытые сороки, лениво высматривая не попавшие в бункер зерна.
Закинув сумку на плечо, Эд зашагал к меже. Там углом к углу сходились сразу четыре участка – их с дядей Ричардом, Витьков, Янин и Русланов. Межевым знаком служила высоченная, метров в двадцать, металлическая колонна, прозванная в народе за свой наклон Пизанской – в честь какого-то допотопного не то храма, не то дворца Ветхого мира – дядя как-то рассказывал подробнее, но Эд не очень хорошо запомнил. Вроде бы та, оригинальная колонна, медленно падала на протяжении веков, пока, наконец, в один прекрасный день не рухнула окончательно. Эта, напротив, несмотря на свой наклон в добрых пять градусов, стояла словно влитая. Согласно местной легенде, когда-то она была составной частью воздвигнутой еще во времена Гегемонии общепланетарной системы обороны от Драконов – откуда и второе ее название: Драконий столп. Действительно, таких столпов по окрестным полям были разбросаны десятки, если не сотни. Года не проходило, чтобы какой-нибудь любопытный энтузиаст не попытался просверлить в них отверстие (бытовало утверждение, что внутри колонна полая) или хотя бы соскрести на пробу образец металла. Даже сам барон как-то изволил полюбопытствовать, пожаловал с целой оравой умников-специалистов. Насколько Эд знал, ни у кого ни разу ничего не вышло, не исключая и Его Милости барона. Так и торчала Пизанская колонна посреди поля, неподвластная ни человеку, ни природе – не тронутая коррозией, служа удобным разграничительным знаком между соседскими участками.