Место, куда в конце концов привели его указания Дженни, было действительно тихим, что неудивительно для зданий с максимальной степенью охраны, недружелюбно сложной системой замков и без окон на первом этаже.
— Ты меня на кофе пригласишь? — спросил он, когда она вышла. Девушка помедлила, уже положив руку на ручку двери, словно ждала уговоров. Он сделал вид, что понимает, и вытащил из-под сиденья тайную заначку. — Могу подсластить.
— Ты с ума сошел, таскать это в машине, — сказала она. — Тем более в такой, что для угонщиков как магнит.
— У нас, безвестных гениев, есть способ предохранить дом и машину от воров, — величественно возразил он. — Нам такие навороченные крепости ни к чему. — Он кивнул на бронированную дверь с хитроумными сенсорами.
Она, не открыв двери, выпустила ручку.
— Если хочешь кофе, — сказала она, — машину лучше поставь в подвал. А если вздумаешь подсластить, сахарок для тебя найдется. Положи свой пакет, откуда взял.
Он послушался. Соблазнись она, для него было бы лучше, но настаивать не решился.
Проникнуть в подземный гараж оказалось не проще, чем открыть входную дверь, а чтобы попасть в лифт, который поднял их в квартиру, Дженни понадобились две разные идентификационные карточки. Лифт поднялся на самый верх — новый мужчина Дженни жил в пентхаусе.
— Беда такой охраны в том, — заметил Брюер еще в лифте, — что она работает в обе стороны. Случись здесь пожар, тебе не выбраться и пожарная бригада к тебе не пробьется. В мое жилье легко и войти и выйти, но есть и свои хитрости. Особая охранная система.
— Особая — вроде тебя. — Она не скрывала сарказма.
«Может быть, — подумалось ему, — она и позвала его только затем, чтобы отыграть несколько очков, продемонстрировав, чего достигла с тех пор, как он ее бросил?» С другой стороны, жизнь в суперохраняемом доме с парнем, которого Саймон назвал жутким, должна иметь свои недостатки. Она часто заходит в «Козла и компас» поболтать со шлюхами — бывшими подругами по ремеслу, стало быть, скучает по дружеской компании.
Брюер не удивился, узнав, что приятеля Дженни нет дома. Зато немного опешил, увидев сам дом: не слишком роскошный, учитывая, какие деньги приходится платить за район и охрану, и уж точно не в стиле бывшего яппи. Все стены закрыты полками, а полки набиты на девяносто процентов книгами и на десять — дисками: тысячи тех и других. Ниша в гостиной оборудована под рабочее место: на экранах двух больших мониторов переливались калейдоскопом оттенки серого и синего. Брюер заметил и принтер, и бездействующий факс, но не слишком заинтересовался. Стекла в широких окнах были сильно затемнены — даже среди бела дня в комнате царил сумрак.
Чтобы изучить корешки всех книг, понадобился бы не один час, но беглый просмотр показал, что все это не художественная литература, правда, вычислить конкретную тематику не удалось. Диски были в основном аудио или «только для чтения», но нашлось и с полсотни безымянных болванок. Если это не для показухи, получалась чертова уйма гигабайт.
— Ты готовишь диссертацию в Открытом университете или что? — спросил он, мучительно сознавая, что это не лучшее начало для беседы.
— Нет, — отозвалась она, скрывшись на кухне, чтобы поставить чайник. Очки она наконец сняла, но Брюер так и не разглядел ее глаз.
— Можно мне воспользоваться ванной? — спросил он, умирая от любопытства.
— В прихожей, вторая дверь направо, — спокойно ответила она.
Обыкновенная ванная. Он включил воду, потом открыл шкафчик и стал тщательно изучать содержимое. Привычный глаз скользнул мимо косметики, выискивая что-нибудь, что выглядело бы неуместным и разоблачительным. Он не ожидал найти что-нибудь незаконное или хотя бы странное, но опыт говорил, что внимательному глазу шкафчик в ванной расскажет о многом.
Он ухмыльнулся, увидев три пузырька из-под таблеток без ярлыков и рецептов, припрятанных в уголке за лосьоном для кожи. Вытряхнул капсулы на ладонь, но не нашел на них никаких меток. Спрятав по капсуле из каждого пузырька во внутренний карман, он выключил кран. Пока он там возился, Дженни тоже приспичило. Закрыв за ней дверь, он вышел на кухню, чтобы на всякий случай заглянуть и в холодильник.
На сей раз необычное так и бросалось в глаза: в стенку слева были вделаны три нестандартных крючка, а решетку под ними вынули, чтобы освободить место для подвешенных мешков с жидкостью. Трудно судить по внешнему виду, однако светлая жидкость в прозрачном пакете очень напоминала плазму крови. У него как раз хватило времени выжать немного в пробирки для образцов, которые он всегда носил с собой, торопливо вернуться в гостиную и взять в руки кофейную чашечку.
— Ну, — обратился он к вернувшейся в комнату Дженни, — кошка приземлилась на все четыре лапы. Я рад. Как ты отказалась от сильных наркотиков — прошла замещающую программу?
Глаза у нее были голубые и сияющие, в точности как он ожидал, а во взгляде таилось нечто неуловимое, что делало ее еще привлекательнее — словно эти глаза видели что-то, чего не ожидали и не надеялись увидеть.
— Сила воли, — коротко ответила она. — Тебе, кажется, не особенно повредило употребление собственной продукции. Правда, ты всегда знал меру. Думаю, у тебя немало подружек таких же симпатичных и жадных, как я?
— Особенных нет, — сказал он.
— Особенных и не бывает, — отрезала она, и он задумался, понимать это как философское рассуждение или как очередное оскорбление, в котором угадывается недоговоренное «для тебя».
— Так или иначе, — честно сказал он, — таких красивых, как ты, нет. Ты, конечно, всегда была хорошенькой, но теперь… В чем твой секрет, Дженни? Ручаюсь, любая из тех крошек, с которыми ты толковала в баре, много бы отдала, чтобы узнать. — И не удержавшись, добавил: — Они, должно быть, тебя возненавидели.
— Никакого секрета, Брю, — сказала она. — Нужно просто вывести дрянь из организма. Я теперь в порядке, совсем очистилась. И никто меня не ненавидит. Я не для того возвращаюсь, чтобы натянуть им нос. Они понимают, что я просто хочу помочь.
«Святая Дженнифер, обращенная блудница и спасительница падших женщин?» — вертелось у него на языке. Но сказал он другое:
— Никто не бывает совсем чистым. — При этих словах он приподнял чашку с кофе, напоминая, что кофеин тоже наркотик. На его вкус, кофе был слишком крепким, и к тому же Брюер заметил, что она пила его без сливок и сахара. Раньше она всегда добавляла сливки, а иной раз и две порции.
Она не удостоила глупую поправку ответом.
— Освещение здесь довольно унылое, — сказал Брюер, чувствуя, что умудрился проиграть пяток очков, и не представляя, как отыграться. — Неудивительно, что тебе хочется изредка выбраться на солнышко, даже если для этого приходится посещать старые места. Что, новых подружек не завела? Или твой дружок, когда не в постели, предпочитает одиночество?
— С тобой он бы, возможно, поладил, — сухо ответила Дженни. — У вас много общих интересов.
Брюер обвел взглядом книжные полки.
— Похоже, у него найдутся общие интересы с каждым, у кого имеются интересы, — заметил он. — Очевидно, он весьма интересующийся человек. Не потому ли ты сидишь одна, пока он занимается тем, что его интересует?
— У него сейчас мало свободного времени.
— Это мне знакомо, — сказал Брюер. — А какие именно интересы нас объединяют?
— Биотехнологии, — коротко сообщила она. — Контроль качества. — Это уже прозвучало загадочно. Голубые глаза смотрели на него из-под чуть насупленных бровей. Она ждала реакции.
Брюер задумался: не считает ли она, будто ему это должно польстить? Мол, она, вернувшись в мир конформизма и приличий — если она туда вернулась, — выбрала человека, похожего на него, а не просто стала шлюхой классом выше, чем была.
— Ты счастлива? — спросил он.
— Что за вопрос?
— Просто спрашиваю.
— Думаешь, я раньше была счастлива? — довольно резко спросила она. — Думаешь, я была счастлива с тобой?
— Бывала иногда, — напомнил он. — Это ведь от меня ты получала таблетки счастья. Я готовил хороший товар. Под его влиянием ты бывала достаточно счастливой. Я просто хотел знать, счастлива ли ты теперь, когда даже кофе не подслащиваешь?
— Ты хотел бы знать, — поправила она, — зачем я тебя сюда пригласила и почему разрешила подвезти меня до дома. Ты хотел бы знать, не выдался ли тебе счастливый случай — теперь, когда нельзя меня нажаривать за наркоту.
— Я не думал об этом так! — со всей доступной ему искренностью возмутился Брюер.
— Да, ты не думал. Для меня обмен секса на таблетки был способом сэкономить на посреднике, но ты в самом деле считал, что раз денег не платишь, так это и не проституция. Я никогда не могла этого понять.
— Ты мне нравилась, — честно сказал он. — Ты была хорошенькой, милой и ласковой. Ты потому злишься, что я никогда не пытался увести тебя от тебя самой, от твоих привычек? Я бы попытался, если бы думал, что ты согласишься, но ведь ты просто экономила на посреднике…
— Теперь я гораздо красивее, чем была, — сказала она, — но далеко не такая милая. Не уверена, что понравилась бы тебе, узнай ты меня поближе. — В ее голосе опять прозвучало неуловимое нечто.
— А я уверен, — сказал ей Брюер. Он хотел сделать комплимент, но, кажется, ей это не польстило.
— Потому что ты ничего не замечаешь, кроме внешности, — огрызнулась она. — Потому что, как бы хорошо бы ты меня ни узнал, это не изменило бы твоего мнения, сложившегося, едва ты увидел меня в «Козле и компасе». Кстати, что ты там делал? Я тебя там давно не видела.
— Искал старого дружка, — признался он. — Помнишь Саймона? Простака Саймона.
— Ахэтого, — протянула она, будто все прояснилось.
— Он не хуже старых подружек, которых искала ты, — намекнул Брюер. — Вероятно, даже малость получше, как поглядеть. Так или иначе, он вновь свел нас. Я действительно рад тебя видеть и рад, что ты выбралась из сточной канавы, тянешься к звездам. Уверен, что ты счастлива. На твоем месте всякий был бы счастлив. Так почему ты позволила мне тебя подвезти, вместо того чтобы обозвать говнюком и пнуть по яйцам? Прежде я был просто платным клиентом — с какой стати теперь уделять мне время? Если ты не собираешься начать сначала, — а я так не думаю, — значит, тебя покалывает любопытство. Тебе, по крайней мере, интересно знать, как у меня дела.