Древесный маг Орловского княжества (том 7)
Глава 1Орел в небе
Цикл Орловское Княжество
(том 7)
Древесный Маг Орловского княжества. Мир Разлома
На этот раз я отправляюсь один. И, возможно, вернусь не так скоро.
Мои верные друзья и соратники остаются защищать город и всех, кто мне дорог. Я не вправе забирать их на миссию, как делал прежде, подрывая обороноспособность гарнизона. Пусть сильные герои–защитники стоят за мой Дом, пока разгуливаю по земле русской. Так мне будет спокойнее. Потому что в любой момент Разлом может открыться у наших стен. Чего хуже — в самом городе.
Соратники рвались со мной неистово. Но я взял с них слово оберегать людей. Пока меня не будет, за главного в графстве оставлен Пересвет.
Времени я терять не стал, ни на долгие прощания, ни на совещания. В ту же ночь снарядился по полной программе. Светогора и Градимиру оставил в Особняке, чтобы передохнули с пути. Они ведь драпали ко мне со всех копыт, лошадей не жалея.
Ночью метель разыгралась нешуточная, она будто специально решила задержать меня, заметя все дороги. Утром немного стихла, и я отправился в путь.
На мощном вороном коне по сугробам домчал до Руяны. Мы немного поговорили. Оставил ей скакуна, пусть даже такой выносливый и сильный, Васька станет мне обузой.
Я никогда не летал на большие расстояния. Но отважился на это в сложившихся обстоятельствах. Зная о сопротивлении воздуха, придумал обтекаемую форму из дерева поверх моей экипировки, а также защитный слой на лицо. Всё это появляется вместе с крыльями, на которые у меня уходит теперь почти весь боевой довесок. Проблема была, как защитить глаза, благо я нашёл хорошие стёкла и сделал очки. Теперь я, как испанский лётчик!
Взобравшись на дерево повыше в лесу, чтоб никто не видел, нацепил очки, вытянул крылья и закатался в лётный скафандр. Взмахнул сразу на пределе сил, что аж подбросило! Затрещали мои конструкции, три жилы оторвалось на одном крыле, спешно залатал, добавив ещё по пять. Заработал активнее, раз, два, три! Фух, устояли, держатся… С большей уверенностью понёсся по морозной мгле, набирая высоту. Очень надеясь, что мои приспособления спасут от переохлаждения.
Мощными рывками достигаю нужной высоты, а затем и скорости. На потоках уже научился парить, поэтому без особой суеты вышел на экономичный полёт. И даже ощутил эйфорию от своего могущества.
Люди в этом мире ещё не научились летать. Любой воин, что загнанный зверь принимает удары, пока не выиграет или не проиграет. Кто–то умеет скрываться и убегать. Но всё всегда «на тоненького». Да, есть руны с порталами и короткие прыжки. Но это так хрупко. Столько нужно условий и времени на подготовку.
А тут я просто прыгаю, расправляю крылья и улетаю, преодолевая километры за секунды. Хрен кто угонится. Больше меня не держат границы, бурные реки, горы, естественные преграды или стихия в виде заметённых снегом дорог. Я преодолею всё. И с каждым полётом моё мастерство и совершенство растёт.
Вот он я! Недосягаемый! Властитель мира! Правда… мир пока об этом не знает.
Отдохнув на потоках, снова работаю крыльями, ускоряясь. Несмотря на обилие меха и плотность одежды, мороз вскоре начинает пробирать аж до костей, никакое дерево не спасает. Но я терплю, напрягая жилы, согреваюсь.
Вскоре далеко внизу показалось Сосково, затем оно быстро ушло далеко назад, истончившись в белом. Заблудиться я не боялся, потому что адовый розовый свет на горизонте, что путеводная звезда, указывал направление. Свернув с едва распознаваемой главной дороги, помчал уже напрямик.
В какой–то момент я понял, что слишком разогнался с первого же длительного полёта. Ощутив серьёзную усталость, начал снижаться и искать, где можно передохнуть. Поначалу занесённая снегом однообразная земля пугала, но затем я стал легко различать на ней тёмное от дыма, силуэты дорог и даже крыш домов. Мелкие, уже замёрзшие речки и полноводную ещё не затянувшуюся льдом реку, которую миновал.
Шлем Разлома на мне давал отличную зоркость, которой я успешно пользовался. Тем более распогодилось, видимость значительно улучшилась.
Снижался долго, пытаясь не разбиться. Потому что не мог понять, как близко я к земле из–за однотонного рельефа. Так как крылья завязаны у меня на спину и жилы внутри, усталость разливалась по всему телу, в том числе и по ногам, но особенно разгорелась спина, в какой–то момент аж выть захотелось в голос.
Приземлившись у рощи, встал на ноги благополучно, подняв целую метель. С трудом втянул подмороженные и местами ломкие крылья, и тут же рухнул без сил на задницу. Минут пять отходил от полёта. Если бы не шмотки Разлома, дающие выносливость и силу, я бы тут, похоже, и скончался.
Оклемавшись, вышел на тропинку и сразу заметил первого крестьянина, спрятавшегося в сугробе да ещё и припорошенного щедро снегом, видать от моего приземления. Вероятно, увидев чудо–юдо, он шарахнулся в снег, перетрусив.
Уткнувшись в сугроб и зажмурившись, он что–то шептал, обращаясь к богам, и чуть не обделался, когда я подошёл к нему со спины и поинтересовался:
— Мужик, ты там не замёрз ещё?
— Ва! — Вскрикнул, но тут же перестроился. — А, это ты. Птицу здоровенную не видел? Аки образина, нечисть поганая. Чуть меня не утащила.
Да нужен ты ей.
— Уверен, тебе почудилось, друг, — заговорил я дружески. — До деревни проводишь? Где погреться можно?
— Да вот делать нечего, — заворчал. — Я за ловушками успеть должен, пока волки добычу не утащили, окаянные. Вон, прямо иди вдоль рощи, по тропе не ошибёшься.
— А как деревня называется? До Сосково далеко? — Спрашиваю.
Восемьдесят единиц резерва ушло, и мне очень интересно, сколько я пролетел.
— Наше село Воробьёвкой кличут, а Сосково я никакого не знаю, — бросил и поспешил в сторону большого леса уже по сугробам.
Махнув на него рукой, я пошёл по его же следам обратно.
Пройдя метров семьдесят вдоль рощи по плохо протоптанной тропке, вышел на проезжую часть и спокойно дошёл до первых домов. Деревушка небольшая, в одну улицу. Избы стоят по обе стороны от дороги, имеется несколько зажиточных, судя по массивной архитектуре и богатому зодчеству. Прямоугольный одноэтажный трактир в конце виднеется. А дальше выезд на большую дорогу.
Пока иду меж домов, люд выходит на улицу любопытный, но заборы своих дворов никто не пересекает.
— Ма, а ма, — слышу от маленького мальчишки. — А чего у него снег под ногами не скрипит?
— Маг, небось, аль паладин, — отвечает ему явно разбирающаяся в этом женщина. — Давай в дом, как бы беды не случилось.
Половину домов миновал, народ кошмаря. Какие–то все перепуганные. Неужели видели меня в небе?
— А я змея летуна видел! — Кричит ещё один мальчишка, обгоняя меня по дороге и уносясь дальше. — Змея летуна!
Вот под его–то сапожками, перемотанными бечёвкой, снежок скрипит. А мои Бегунки бесшумные.
— Не бреши, Егорка! Накличешь… — ворчит какая–то бабка со двора. — А этот что за гусь?
— Витязь, небось. Отродясь таких не было в нашем захолустье.
Дошёл до трактира, слушая тихие и опасливые сплетни. Курящие на крыльце старик да молодой парень при моём приближении, побросали папиросы да поспешили вовнутрь, с грохотом захлопнув передо мною дверь.
Но это не помешало мне войти и убедиться, что не зря я возлагал надежды на коптящую наверху трубу. Печка здесь греет хорошо. И столы свободные есть к ней поближе. Посетителей пара человек, как раз те, кто курили. Засаленный, тёмный трактир, который меня вполне устроит, чтобы немного восстановиться.
Стул придвинул к огню ближе и уселся. Спина аж простонала от удовольствия. Вскоре я даже снял свою дорогущую лисью шубу, обнажая блестящие доспехи, уложил на пол снарягу и ещё больше расслабился.
Спокойно тут, хорошо. Резерв понемногу восстанавливается. Думаю о Белке.
Она ведь тоже путешественница. Везде и всюду одна была, соблюдала инкогнито. А теперь разгуливает по моему городу деловито, никого не боится. Хотя никто не знает, что её официальное имя Ясмина Зорина. В городских данных и документах она значится, как Ясна Белкина.
Когда Белка пришла в Игровой дом помощницей к Горыне, не прошло и суток, рыжий прибежал жаловаться на неё, как девочка. Пришлось идти и разбираться, а точнее приглашать воровку на личный разговор в кабинет и спрашивать, почему она витязя, честного забулдыгу, критикует на каждом шагу. И почему бы им не подружиться, коль дело общее делаем.
На что Белка выдала цинично:
— Пока этот рыжий идиот не уйдёт отсюда, мы ничего толком не заработаем. Ты этого хочешь? Раздавать монеты безмозглым крестьянам? Так может лучше просто разбрасывать их на дороге?
— Я хочу, чтобы всё было честно, — ответил тогда.
— Вот почему тебя было так легко надурить, ты наивный, как пятилетний мальчишка, — стала критиковать воровка, сидя у меня на столе. — Игровой дом на то и нужен, чтоб денег давал, как следует. С тебя и князь за него дерёт оброк побольше, чем с сотни домов и тысячи душ. Вразумил?
Наезд вышел серьёзный, я даже не знал, что и сказать. Понимал ведь и сам, что пустил на самотёк некоторые вопросы, но не думал, что Горыня станет заниматься благотворительностью. У меня руки не доходили, конструктивно подойти к этому предприятию, я просто не успел. А тут Белка уже с предложением вышла буквально за пару дней до моего вылета:
— Я могу сделать прибыль от сотни золотых в неделю, моя доля — одна четвёртая. Как тебе такой уговор? — У неё так горели глазища, что я не в силах был возразить, лишь попросил:
— Как скажешь, сестрица, только не обманывай люд, не перебарщивай.
— Не стоит переживать, я умею разбираться, какая корова сколько даёт молока, — выпалила Белка, сияя ещё ярче. — И ты не при делах. Никто никогда не уличит ни Дом, ни нас с тобой в обмане. Всё будет честнее некуда, но в нужном русле, по которому золотишко польётся рекой в наши с тобой кошеля и сундуки. Пойми, Ярослав, ты созда