«Мощь первородная с крыльями златыми…». Эрос Фанес, перворожденный бог, возникает из космического яйца, окруженный знаками зодиака, что символизируют Вселенную
Galleria Estense, Modena
Поначалу Тиберий приблизил к себе прорицателя, поскольку тоже интересовался философией стоиков, однако больше всего его привлекали предсказания, сулившие им обоим власть и славу. Астролог уверял: невзирая на нынешнюю опалу и на когорту людей, стоящих в очереди к трону, будущим императором станет именно Тиберий.
Водить компанию с сильными мира сего — дело доходное, но потенциально опасное. Чтобы милость не обернулась бедой, нужно особое чутье — и вот тут Фрасилла не раз выручал пророческий дар. Тот же Светоний рассказывает:
Фрасилл, астролог, которого он держал при себе из-за его опытности в искусстве, едва завидел корабль, сразу объявил, что он везет хорошие вести: это было для него самым большим испытанием, потому что Тиберий, видя, что вопреки его предсказаниям дела идут всё хуже, и решив, что перед ним обманщик, опрометчиво посвященный в его тайны, в это самое мгновенье их совместной прогулки хотел сбросить его в море.
Корабль действительно вез посланников, сообщивших Тиберию, что император больше не гневается и призывает его вернуться в Рим. Когда Тиберий вскоре действительно взошел на престол, Фрасиллу тоже улыбнулась фортуна. Он стал астрологом при дворе своего благодарного клиента и в конце концов женился на дочери правителя Коммагены (древнеармянского царства в Малой Азии). Фрасилл составлял для своего августейшего покровителя подробные прогнозы и гороскопы, а в перерывах между заказами обращался к науке и разбирал сочинения философов — к примеру, Платона.
На смертном одре астролог посулил Тиберию долгие годы жизни, тем самым убедив императора, что заговоры и перевороты ему не грозят. Как любой правитель, Тиберий опасался, что преемнику надоест ждать своего часа, так что это пророчество, вероятно, спасло жизнь его наследнику Гаю Калигуле (чьей любовницей, по слухам, была дочь самого Фрасилла).
Тиберий Клавдий Балбил, сын Фрасилла, тоже стал придворным астрологом и всю жизнь умело обходил политические ловушки, служа таким разным императорам, как Клавдий, Нерон и Веспасиан. Можно подумать, что он заранее чуял любую опасность.
Теперь пришла пора прочертить границу между магией и колдовством. Говоря о магии, древние люди подразумевали использование сил и явлений, не до конца понятных самому магу. Как утверждал средневековый писатель (и маг) Теофраст Парацельс (1493−1541), «первейшим требованием для занятий магией является глубокое знание естественной науки». Парацельс был уверен, что чем больше мы знаем о природе, тем лучше нам даются магические действия.
Итак, магия — это взаимодействие с силами природы (в том числе с неизученными). А вот колдовство непостижимо в принципе. Колдун имеет дело с потусторонними сущностями и явлениями, и ему не суждено когда-либо понять, как и почему работает заклинание. Он просто выполняет определенную последовательность действий и надеется на успех. Если перевести слова Парацельса на язык цифровой эпохи, колдуны — это неопытные хакеры, которые пользуются чужим кодом, не понимая, как он работает.
Будь основы [колдовского] искусства исследованы с должным тщанием, нам открылось бы, что в нем нет ничего, кроме бесовского кривляния. Даже если бы некто в совершенстве овладел сим искусством, какое благо бы оно принесло?
Цирцея была не только богиней магии, но и умелым магом-практиком. Те, кто верит в наследственную природу магического дара, обратят внимание на удивительную родословную Цирцеи. Более поздние авторы вроде Диодора Сицилийского (90−30 годы до н. э.) полагали, что матерью ей приходилась Геката, богиня тайн и ведовства (см. ниже)[19]. Однако другие историки — например, Гесиод, живший пятью веками ранее, — называют ее дочерью Гелиоса («солнца») и Персеиды, которая в свою очередь происходила от Океана.
У Цирцеи был брат, царь Ээт (см. ниже), и сестра Пасифая, жена критского царя Миноса. Пасифая, тоже умелая чародейка, принудила своего царственного супруга к верности: если заколдованный царь Минос возлегал с другой женщиной, то вместо семени извергал ядовитую смесь из пауков, скорпионов и сороконожек, всякий раз невольно убивая любовницу. (Сама Пасифая влюбилась в быка и родила от него Минотавра, а потому есть, пожалуй, в ее поступке нечто лицемерное… но это уже другая история.)
Сама Цирцея жила отшельницей далеко от семьи, на островке где-то между Италией и Испанией. Она не церемонилась с моряками, которые случайно оказывались поблизости. Самый известный случай контакта Цирцеи со смертными произошел, когда на ее острове под названием Эя высадилась команда Одиссея. Остров был сплошь покрыт лесами, и Одиссей со спутниками бросили жребий, решая, кто пойдет разведать, что за дымок поднимается из-за деревьев. Как оказалось, там жила «Цирцея / В косах прекрасных — богиня ужасная с речью людскою»; встреча с ней описывается так:
Горные волки и львы сидели повсюду вкруг дома.
Были Цирцеей они околдованы зельями злыми. <…>
Они [люди Одиссея] испугались ужасных чудовищ.
Остановились пред дверью богини прекрасноволосой
И услыхали прекрасно поющую в доме Цирцею.
Цирцея пригласила их зайти и подала угощение, к которому подмешала колдовское зелье. Отведав его, странники немедленно забыли о родных краях.
Цирцея, ударив
Каждого длинным жезлом, загнала их в свиную закутку.
Головы, волосы, голос и вся целиком их наружность
Стали свиными. Один только разум остался, как прежде.
Плачущих, в хлев загнала их Цирцея и бросила в пищу
Им желудей и простых и съедобных и деренных ягод…
С левой стороны этого чернофигурного кратера (VI век до н. э.) показано, как Одиссей входит к Цирцее, а справа — как покидает «сцену» его товарищ Еврилох
Museum of Fine Arts, Boston
Лишь один недоверчивый моряк остался снаружи — увидев, что произошло с его спутниками, он поспешил обратно к Одиссею. Одиссей тут же устремился на помощь своим людям и по пути встретил бога Гермеса (см. ниже), который дал ему совет и противоядие.
Все я тебе сообщу, что коварно готовит Цирцея.
В чаше тебе замешает напиток и зелья подсыпет.
Не околдует, однако, тебя. До того не допустит
Средство целебное, что тебе дам я.
Защитившись таким образом от чар Цирцеи, Одиссей смог обольстить волшебницу, и между ними вспыхнула страсть. Лишь желание вернуться на родную Итаку к верной жене Пенелопе помогло Одиссею вырваться из объятий чародейки. Впрочем, некоторые источники уверяют, что под конец Одиссей вернулся к Цирцее, а Птолемей Гефестион, греческий писатель конца I — начала II века н. э., предлагает и вовсе неожиданную альтернативную версию:
В Тиррении есть Башня Моря, получившая имя от Моря — тирренской отравительницы, бывшей служанкой Кирки [Цирцеи], бежавшей от нее. Именно к ней прибыл [постаревший и дряхлый] Одиссей, которого она снадобьями превратила в коня и держала его, пока он не умер от старости. Благодаря этой истории трудность гомеровского текста решена: «Тихо смерть на тебя низойдет».
Встреча с Одиссеем — лишь краткий эпизод в богатой событиями жизни Цирцеи. До этого чародейка родила сына от бога морей Посейдона; от союза со смертным Одиссеем появилось еще трое детей. Однако Одиссей все же не был простым смертным, ибо происходил от Гермеса, который часто приходил ему на помощь. Возможно, потомки Цирцеи — божественные с обеих сторон — до сих пор живут на земле.
На первую строчку рейтинга величайших чародеев всех времен и народов следует поставить того, кто в совершенстве владеет всеми разделами магии — одинаково виртуозно исцеляет и убивает с помощью зелий, насылает чары, повелевает демоническими сущностями. Кроме того, этот человек должен уметь манипулировать другими людьми и без трепета, с холодной решимостью прибегать к любым, даже самым зловещим колдовским приемам.
Медея оживляет барана, порубленного на куски и сваренного в котле. Это подтолкнуло дочерей Пелия опробовать тот же метод на своем отце
British Museum, London
Медея как никто другой подходит под описание. Вот почему ей отводится первое место в списке чародеев древности — несмотря на то, что характер ее был полон изъянов, а из всех городов, где она жила, ей приходилось в спешке уносить ноги. Она обладала феноменальной способностью разрушать жизни тех, кому повезло оказаться рядом («повезло» в том смысле, что их жизнь всего лишь разрушилась, а не оборвалась совсем). Не будь Медея чародейкой, она считалась бы просто убийцей, утратившей всякие моральные ориентиры. Она обладала незаурядным магическим даром и потому представляла для окружающих б