— Вы ушиблись? — наконец тихо спросил он.
— Вы англичанин? — глупо ответила она вопросом на вопрос.
— Да. А вы?
— Да.
— Да — ушиблись?
— Нет, да — англичанка. Простите. Вы не могли бы помочь мне выбраться?
— Конечно.
Этот незнакомец с потрясающими зелеными глазами имел очень мужественный и серьезный вид. Странно, но при этом он казался циничным и насмешливым. Он был явно старше и опытнее ее. Создавалось впечатление, что он все уже это видел и проделывал не раз. Возможно, так оно и было. К тому же он был очень красив. Высокий, статный, с породистым благородным лицом, он поразил Каролину в самое сердце. Ей показалось даже, что он ей смутно знаком.
Незнакомец помог ей подняться, и она неожиданно почувствовала дрожь возбуждения во всем теле. Впервые за двадцать четыре года Каролина ощущала нечто подобное. Она стояла как вкопанная и никак не могла оторвать от него глаз.
Он кивнул с равнодушным видом, что особенно задело Каролину, и пошел прочь. Может, она ему не понравилась? Смущенная и озадаченная не только его, но и своей собственной реакцией, она осталась стоять у гондолы, продолжая смотреть ему вслед.
Оглянувшись, она увидела, что все остальные пытаются выпустить из шара воздух. Нагнувшись, Каролина достала из корзины свой фотоаппарат и уже хотела отложить его в сторону в более безопасное место, но передумала и наспех сфотографировала мужчину, который ей помог. Осознав вдруг весь идиотизм — или, может, безумство? — своего поступка, она украдкой огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит, и… сделала еще один снимок.
— Он вас заинтересовал? — спросил ее мягкий женский голос.
Вздрогнув, Каролина обернулась и увидела светловолосую молодую женщину, стоявшую рядом.
— Я Теодора, — застенчиво представилась та, — из соседней деревни.
Улыбаясь, Каролина пожала протянутую руку.
— Каролина Макферсон, из Англии. — Помолчав добавила: — Да, я нахожу его интересным.
— Мы тоже, — согласилась Теодора. — Его зовут Алистер. Алистер Латимер Барнард. Алекс. Мы все здесь гордимся им. Теперь он писатель. Мы очень его любим.
— Алистер Латимер Барнард, — в задумчивости теребя полотно воздушного шара, безуспешно пытаясь выдавить из него воздух, Каролина произнесла имя незнакомца.
Она мучительно пыталась вспомнить, где она слышала это имя. И вспомнила.
Алистер Латимер Барнард. Это, видимо, Алистер Барнард с Ближнего Востока, или из Африки, или еще откуда-то. Она видела его телевизионные репортажи с горячих точек планеты о войнах, террористических актах, катастрофах и прочих трагедиях. В помятой одежде, иногда небритый, он стоял перед телекамерой и рассказывал о том, что видел.
— Вы говорите, что теперь он писатель? — обратилась она к Теодоре.
— Да, уже почти год. Он прогуливался неподалеку, когда заметил приземляющийся шар, и подошел помочь. Возможно, когда-нибудь мы повесим у нас маленькую табличку, — мягко похвалилась Теодора, — с надписью «Алистер Барнард написал один из своих бестселлеров здесь, в тишине и покое нашей прекрасной Австрии».
— А это ему понравится?
— Нет, не думаю. Он не любит выставлять себя на показ, он не… экстравагантен. Так? — в замешательстве спросила Теодора, не уверенная, правильно ли она употребила слово, которого нет в ее родном языке. — Он часто гуляет в горах, — продолжала она на плохом английском, с трудом подбирая слова, — или сидит в кафе, иногда загадочно улыбаясь. Мы его не беспокоим, думаем, что в его голове, наверное, рождается новое произведение, и не осмеливаемся прервать такие ценные мысли. Мы просто улыбаемся и киваем ему в ответ, и он еще какое-то время сидит в кафе. Вы ведь не потревожите его? — обеспокоенно спросила женщина.
Как бы мне хотелось потревожить его, думала Каролина, но не в том смысле, в котором это понимала Теодора.
— Нет, не потревожу, — ответила она.
Прислонившись лбом к стеклу окна, Каролина теперь задавала себе вопрос, волновала ли она его вообще когда-нибудь. Уж конечно, не настолько, насколько он волновал ее. Ее все еще приводило в трепет его узкое, умное лицо, прикосновения его длинных пальцев вызывали смятение. А его темные, густые, шелковистые волосы, которые, казалось, всегда нуждались в стрижке, — от них она была просто без ума.
Тогда она так и не закончила свой тур по Европе. Осталась в маленькой австрийской деревушке — в первое время не думая или не осознавая, что сделала это из-за Алекса, — но осталась и… влюбилась. Она всегда понимала — или думала, что понимает, — что любит его больше, чем он ее.
А теперь? Теперь ей казалось, что она совсем запуталась.
Скоро наступит темнота. Они станут притворяться за ужином, что все в порядке, а потом она просто отправится спать. Вот и еще один нескончаемый день прожит. Как это невыносимо — не жить, а проживать свою жизнь.
Каролина услышала щелчок закрываемой двери черного хода, и ее охватила паника. Она не была готова увидеться с ним лицом к лицу, еще нет, не сейчас. Она вдруг решила, что надо пойти погулять. Не раздумывая, она метнулась назад, схватила с вешалки плащ и поспешно вышла из дому через парадную дверь. Спускаясь по крутым ступенькам, она двинулась в том направлении, в котором обычно ходил на прогулки Алекс.
Каролина слепо побрела к озеру. Моросящий дождик в один миг намочил волосы и плащ. Волны беспокойно плескались о камни, тихие шлепки воды, казалось, раздавались в такт с ударами ее пульса. Теперь она слишком быстро утомлялась. Ведь последнее время она мало двигалась, и в легких недоставало воздуха. Чувствуя головокружение, Каролина остановилась, огляделась вокруг в поисках места для отдыха и присела на большой камень.
Ни о чем не думая, она смотрела невидящим взглядом на озеро. Каролина, ты ведешь себя глупо. Все, что тебе необходимо сделать, это поговорить с ним, объяснить, что ты чувствуешь. Спросить, что чувствует он, говорила она сама себе. Но именно это и было трудно, не так ли? Она боялась спросить его, потому что ее преследовало жуткое, леденящее душу подозрение, что он больше не любит ее.
Внезапно над головой пронесся самолет королевских ВВС, направлявшийся к расположенной неподалеку авиабазе, и едва не напугал Каролину до смерти. Вряд ли она когда-нибудь сможет привыкнуть к этому оглушающему грохоту, который будто бы разрывал воздух на части.
Держа руку на сердце, которое учащенно билось, Каролина расслышала слабое постукивание камней под ногами какого-то человека, бегущего вдоль берега, услышала его затрудненное дыхание, но так и не обернулась, пока позади нее о землю не шмякнулся портфель.
Мальчик лет двенадцати-тринадцати смотрел на Каролину, вытаращив глаза, лицо его раскраснелось от бега. Он не произносил ни слова, Каролина тоже молчала. Какое-то время они в полной тишине изучали друг друга, затем паренек присел на свой школьный портфель и обхватил руками колени.
— Сейчас они уйдут, — промолвил он со смешной покорностью.
— Кто? Кто сейчас уйдет?
Каролина присмотрелась и увидела невдалеке двух девочек, топтавшихся на месте, но ей не хотелось вмешиваться в происходящее, не хотелось быть вовлеченной в какие-то их внутренние распри.
Все еще тяжело дыша, мальчишка пробурчал:
— Они доводят меня до белой горячки!
— Кто они? — против своей воли спросила Каролина.
— Из школы, — пожал он плечами. — Хотят разведать, где я живу. — Набрав полную горсть камней, он начал бросать их в воду. — Можете себе представить, что тогда начнется, если даже сейчас они не дают мне покою. — Паренек мрачно вздохнул. — Вы та самая леди, что живет с Алистером?
— Да. Ты его знаешь?
Он отрицательно покачал головой и украдкой посмотрел, не ушли ли девочки.
— Сколько сейчас времени?
— Не знаю, — призналась Каролина. — Думаю, где-то половина четвертого.
— Как его нога? Заживает?
— Кого? Алистера? Да.
— Мне мама сказала, что он попал в аварию.
— Да, — тихо подтвердила она.
— Вы поэтому такая грустная? Мама сказала, что… — Он вдруг смутился и запнулся.
— Что сказала мама? — подтолкнула его Каролина.
— Что вы много плачете. Вы из Лондона?
— Нет, из Австрии, — уточнила Каролина и мысленно поинтересовалась, почему вообще кого-то волнует ее жизнь. — Точнее, из Манчестера, но последнее время я жила в небольшой деревушке рядом с Майрхофеном.
— А где это? — спросил он без особого интереса.
— В Австрии, недалеко от Инсбрука. Там замечательно красиво. — Она указала ему рукой на его обидчиц. — Мне кажется, они уходят.
— Что? О, здорово! Наконец-то. — Мальчик резко встал и накинул портфель на длинном ремне на плечо. — До свидания, было приятно поболтать, — неожиданно по-взрослому закончил он и вприпрыжку побежал прочь.
Да, подумала Каролина озадаченно, до свидания. Ведь попытка поговорить с кем-то — это уже что-то, не так ли? Легко вздохнув, она поднялась на ноги.
Откуда мать этого мальчика знает, что я много плачу, думала Каролина, возвращаясь той же дорогой. Ей сказала миссис Гастингс? Ей и всем остальным в этом маленьком городке? Выйдя на дорогу, Каролина заметила, что фонари уже были зажжены, и теперь их желтый свет мерцал в бесшумных струях дождя. Мальчик ушел, к себе домой, к своей маме. Случалось ли ей когда-нибудь бегать за мальчиками из школы? Каролина не могла такого припомнить: наоборот, мальчики бегали за ней. Пока она не встретила Алекса. За Алексом она побежала бы на край земли. Даже сейчас. Если бы он этого захотел.
Держась за поручни перил, Каролина поднялась по крутым ступенькам. Открыв парадную дверь, она увидела Алекса, ожидавшего ее возвращения.
— Ты вся промокла, — негромко произнес он, когда она вошла. — С тобой все в порядке?
— Да. Я встретила мальчика, две девчонки увязались за ним из школы.
Его губы тронула легкая улыбка.
— Да, иногда девчонки сущие дьяволицы.
Он помог ей снять плащ и повесил его на вешалку.
Я, наверное, тоже сущая дьяволица, размышляла Каролина, следуя за Алексом на кухню. Возможно, именно так он думал, когда я докучала ему в Австрии. Нет, не докучала, просто я не пыталась скрыть тот трепет, то волнение, которое он во мне всегда вызывал.