— Стой, не спеши. У меня идейка забрезжила, но сначала давай ещё кое-что проверим. Тоже принципиальный момент… Обрати внимание — дирижабль там не совсем стандартный. Хвостовое оперение слишком хитрое, а на корпусе металлические прожилки… И какой-то неясный отсвет вокруг него…
— А по-моему, все эти финтифлюшки наобум нарисованы, просто так. Технического смысла в них никакого, на аэродинамику не влияют. Я же объяснял тебе принцип.
— Да-да, я помню. Но они так или иначе — в исходном кадре, а значит, встроились в сюжетный бэкграунд… И да, я разве не говорил? У нас тут не исторический реализм, а фэнтези с магией…
Эта новость для Джефа, похоже, стала сюрпризом. Он озадаченно потёр подбородок, а я тем временем вернулся за стол и взялся за следующий абзац.
Получилось вот что: «С той стороны, куда с нетерпеньем смотрит Мелисса, подлетает механическая птица с размахом крыльев в несколько метров. Перьев у неё нет, и виден решётчатый скелет из металла, окутанный магической аурой. Птица приземляется на террасу в десяти шагах от Мелиссы и ссаживает наездника. Это жилистый парень лет двадцати. Он коротко кланяется и снимает с плеча продолговатый тубус на ремешке».
— Ничего себе, — сказал Джеф. — Поставь-ка курсор в начало абзаца, тогда запустится повтор сцены.
— Удобно сделано. Как ты этого добился?
— Тот информационный сгусток, насколько я понимаю, по-прежнему привязан к машине. Так что управление стало проще.
С помощью кнопки-стрелки я передвинул в нужное место вертикальную чёрточку, которая равномерно мигала, и посмотрел на большой экран.
Да, прибытие птицы получилось на загляденье.
Все её металлические суставы просматривались отчётливо, глазницы сверкали резким колючим светом, словно электросварка. А синеватое магическое свечение, окутывавшее крылья, казалось плотным и осязаемым — сразу становилось понятно, за счёт чего вся эта конструкция удерживается в воздухе.
Звука не было, но даже по картинке угадывался внушительный лязг, когда птица села на каменные плиты, царапнув по ним железными лапами. И самое главное — птица эта не выглядела бутафорской поделкой, которую скрутили из проволоки на студии. И даже её движения, механически-угловатые, смотрелись вполне естественно, как бы парадоксально это ни прозвучало.
Какую одежду носит парень-наездник, я специально не уточнял в сценарии — хотел посмотреть, что изобразит машина. Она, как я и рассчитывал, оперировала в общей логике сеттинга. Парень был в сапогах, штанах из грубой материи и кожаной куртке. Очки-консервы угадывались у него на лице, но уже без подробностей. Само же лицо осталось размытым.
— Как тебе птица? — спросил я Джефа. — Вот это я понимаю — визуальные эффекты. Все кинобоссы от зависти обрыдаются.
— Эффекты шикарные, — согласился он. — Но с лицами-то как быть? Ты вроде обмолвился, что у тебя есть идея?
— Есть, и проверить её нетрудно. Но тут у нас возникает довольно щекотливый вопрос. Если проблему с лицами удастся решить, то это почти гарантия, что фильм мы доделаем. Визуальный ряд, во всяком случае, обеспечим. Но надо будет его озвучить и переснять на профессиональную камеру. На это понадобятся деньги. Ты говорил, с финансами у тебя не очень?
— Угу. Осталась сотня-другая долларов, а дальше — понятия не имею…
— У меня чуть получше, — сказал я, — но тоже не золотые горы. Нам нужен дополнительный источник дохода. Вот только где его взять? И всё же давай представим, что фильм добрался до зрителя. Есть все шансы, что он станет кассовым шлягером. И тогда…
— Понимаю, к чему ты клонишь, — пробурчал Джеф. — Скажу тебе сразу — машину я запатентовал как генератор изображений. Это теперь моё ноу-хау официально, никто его отобрать не сможет. Тем более что я не собираюсь, естественно, орать на каждом углу, как я сделал фильм…
— Разнюхают всё равно.
— Тогда и подумаю. А насчёт нас с тобой и делёжки прибыли… Согласись, что решающий вклад в проект обеспечил я. Сценариста мог бы нанять любого за мизерную плату, не показывая машину…
Прервавшись, он взглянул на меня, словно ожидал подтверждения. Но я, сидя у компьютера, молча слушал.
— Пойми меня правильно, — сказал он, — я не прожжённый делец и не жлоб какой-нибудь. Но эта затея с фильмом — всё-таки ради денег, а не ради искусства. Хочется заработать… Короче, я предлагаю так. Девяносто… Ну ладно, восемьдесят пять процентов от прибыли идут мне, пятнадцать — тебе. По-моему, адекватный расклад…
— Согласен, — ответил я.
Джеф посмотрел недоверчиво — готовился, очевидно, к долгому торгу. Но мне и так слишком повезло, чтобы ссориться теперь из-за денег, которые мы ещё даже не заработали. А работы был непочатый край. На данный момент, по сути, степень готовности нашего киношлягера выражалась тремя словами — конь не валялся.
Но мы скрепили нашу договорённость рукопожатием.
— Не рассчитывай сразу на миллионы, — сказал я. — Довести фильм до кинотеатров мы вряд ли сможем, минуя большие студии. Даже если сумеем сделать без них озвучку и пересъёмку, встаёт вопрос о прокате и о рекламе. Киностудии «большой пятёрки» сейчас — почти как империи. Это монополисты, они контролируют сети кинотеатров. Честно тебе скажу — пока я не представляю, как выпустить картину в прокат, сохранив секрет. Хотя можно сделать проще — пойди к ним сразу и продай технологию. Если сможешь их впечатлить, то сумму тебе отвалят немалую.
— Нет, меня это не устраивает. Хочу оставить всё за собой, заработать денег на фильме и продолжить исследование. В перспективе — понять природу этого шторма и искусственно смоделировать. Потенциально это ведь — золотое дно. Но да, акулы разинут пасти, когда почуют, чем дело пахнет…
Джеф несколько помрачнел, и я сменил тему:
— Но для начала надо снять фильм. Возвращаясь к вопросу с лицами, вынужден предположить — без живых актёров не обойдёмся, раз уж твоя машина отказывается сама рисовать людей.
— И как ты себе это представляешь? Приводить толпу народа сюда? Они же через день растрезвонят по всему острову! И налетят стервятники с больших студий…
— Проблема, да, — согласился я. — Придётся придумать, как всё это законспирировать. Обязательство о неразглашении и так далее… Но одна актриса у меня на примете уже имеется. И ту сцену, что мы смотрели, я сочинял как раз под неё. Хотя врать не буду — насколько она талантливая, не знаю. И сумеет ли удержаться, чтобы не разболтать…
— А она красивая? — спросил Джеф.
— Да, очень привлекательная девчонка. И в общении приятная.
— Тогда я бы её позвал, наверное…
Хмыкнув, я констатировал:
— Ты здесь босс, решение за тобой. Значит, приглашу и сделаем пробы. Но тебе придётся сообразить, как ввести её в кинофильм. Ну, в смысле, как объяснить машине, что на экране должно быть лицо конкретной девчонки.
— Веди красотку, я что-нибудь придумаю.
— Вот прямо сейчас? Настрой впечатляет.
— Давай-давай, не задерживайся. Там по соседней улице трамвай ходит…
Махнув рукой, он указал направление и тут же забыл о моём присутствии. Его взгляд блуждал от «киноэкрана» к столам с приборами и обратно, цепляясь за шкаф с машиной. Мозговая работа шла, судя по всему, на полную катушку.
Я не стал больше его отвлекать и вышел из дома. Взглянул на карту, которую носил при себе в кармане пальто, отыскал трамвайную линию и поехал на север, к своему новому жилью, размышляя о перспективах нашего предприятия.
Было понятно, что мы затеяли авантюру. Я отдавал себе отчёт в том, что серьёзный бизнес так не ведётся. Но ситуация складывалась слишком невероятная, и я положился на извечный русский авось.
Полчаса спустя я уже стучался к Розанне.
Та пребывала в явственном раздражении.
— Нет, ну ты представляешь, Дмитрий, — зачастила она немедленно, совершенно не удивившись моему появлению, — этот хам предложил мне сниматься в… Ну, в общем, как он сказал, в «современной ленте для взрослой аудитории, не стеснённой ханжескими ограничениями». Как будто я дура и ничего не соображаю! Зубы мне заговаривал…
— Погоди, — удивился я, — это на «Индастриэл Эйдж»? Ты же вроде туда звонила?
— Да нет же! Ну, то есть на «Индастриэл Эйдж» я звонила, да, но там мне сказали, что кастинг не состоится. Актрису уже нашли, мол. Обидно! И я решила звякнуть по объявлению, которое в газете увидела. Оно вроде выглядело прилично, ответил какой-то тип и предложил приехать — на месте, дескать, всё объяснит. Но я заявила — нет, дружок, рассказывай сразу. Он пять минут юлил, а потом мне выдал вот это… А сколько гонору было! Опытный продюсер, ага… Stupido produttore! До сих пор успокоиться не могу…
Почесав в затылке, я сказал ей:
— Даже боюсь теперь предлагать… В общем, есть проект с перспективами, я случайно там свёл знакомство. И нет, это не фильм «для взрослой аудитории», всё в рамках приличий. Я буду сценаристом, и мы ищем актрису…
— Шутишь? — Глаза её распахнулись в радостном предвкушении. — Ты ведь меня приглашаешь, да? Ты же обещал сегодня, вот прямо в этой комнате…
— Тише-тише. Имей в виду — проект экспериментальный, и очень высока вероятность, что всё сорвётся после первой же пробы. Поэтому хочу тебя сразу предостеречь от завышенных ожиданий…
— У меня и так всё срывается, — сказала Розанна. — И что ж теперь — никуда не пробоваться? Ещё чего! Не желаю слышать. Поэтому не увиливай, Дмитрий, рассказывай всё подробно!
— Есть ещё один нюанс, тоже важный. Там новая технология киносъёмки, о ней нельзя рассказывать никому. Секреты хранить умеешь?
Розанна чуть покраснела:
— Я буду очень-очень стараться. Честно, по-настоящему!
Мне стало смешно. Степень авантюрности нашего рывка в кинобизнес росла с каждым часом, как на дрожжах.
— Ну ладно, — сказал я, — ты принята.
— Ура-ура!
Восторженно взвизгнув, Розанна бросилась обниматься. После чего спросила:
— А когда кинопробы?
— Поедем прямо сейчас, если ты готова.
— Ты ещё спрашиваешь!