Злые, коварные. Сидят за стеной. Готовят ловушку.
Мы не хотим опять голодать. Нет!
Надо их обмануть. Надо первыми их убрать, загнать в темноту.
Скорее, скорее, скорее!'
В дверь постучали. Владимир вздрогнул и с трудом отвёл взгляд от «экзорцистов», которые чертили в воздухе что-то невидимое. Знать бы, что они делают. Или о таких вещах лучше не знать?
Снова постучали, и Владимир пошёл открывать.
— Кого-то ждёте? — поинтересовался Бьёрн.
— Это, наверное, уборщица. Ну, ей надо подпись получить, что она убралась в подъезде.
За дверью однако оказалась не уборщица, а соседская девочка в платьице и почему-то с портфелем. Она пристально посмотрела на Владимира и сказала:
— Мама просила взять соль. Или перец. Или муку. У вас есть?
Очень странная просьба, но как бы и не откажешь. Владимир пробормотал:
— Ну, соль точно есть…
— Дайте.
— Э, ну ладно, заходи.
Из комнаты выглянул Руслан. Девочка тут же рассмеялась каким-то кукольным смехом и вприпрыжку поскакала к нему.
— А что вы тут делаете, дяденьки?
' Страшный, злой. Один глаз тусклый, чужой. Второй яркий, тёплый. Может, он наш? Может, он поймёт?
Другой совсем чужой. Злой, злой, злой!
Съесть нельзя — убить.
Ближе, ближе, надо подобраться ближе.
Смеяться и прыгать. Смеяться и прыгать. Смеяться и прыгать.
Мимо того, что с разными глазами. Ближе к большому, злому. Ещё ближе, ещё, ещё!'
Владимир взял на кухне пакет с солью — пусть всё берёт! — и пошёл обратно, к входной двери.
Девочкин голос донёсся из гостиной:
— Дяденька, а посмотрите на мою домашнюю работу!
Владимир заглянул в комнату и увидел, как маленькая соседка сунула руку в портфель и выхватила длинный узкий нож. Размахнулась, метя в Бьёрна, но тот легко увернулся. Ударил девчонку по руке, выбив нож, и схватил её. Поднял, крепко стиснув, и крикнул:
— Давай!
Руслан подскочил к напарнику, прижал к телу девчонки какой-то изрисованный тетрадный лист и замахнулся ножом.
Владимир в ужасе кинулся к сумасшедшим «экзорцистам», но Руслан не стал резать ребёнка. Начертил в воздухе что-то непонятное. Девчонка обмякла на руках у Бьёрна, но тот продолжал крепко держать её. Тогда она оскалилась и начала бешено извиваться и дёргаться.
Бьёрн выругался. Руслан сосредоточенно чертил ещё что-то.
Владимир почувствовал, что сходит с ума.
'Б ольно! Больно! Больно! Жгут, жалят! Злые.
Выгоняют из тела. Из убежища, из дома, из еды. В холод. В голод!
Нет!
Вывернуться, выдраться, убежать!
Пустить кровь. Хоть каплю. Каплю! Тогда войдём в него, спрячемся, затаимся!'
Девчонка как безумная вертелась и, кажется, пыталась укусить Бьёрна. Тот встряхивал её, не давая вцепиться. Наверное, будь она совсем монстром, Бьёрн врезал бы ей как следует или об стену приложил, а с ребёнком что делать? Только и остаётся, что трясти и вертеть.
— Готово! — Руслан опустил нож.
Девчонка повисла на Бьёрне, дико вращая глазами.
Он положил ребёнка на пол и сказал:
— Хорошо, давай изгнание, ученик!
«Экзорцисты» начали одинаково водить ножами по воздуху. Владимир решил, что больше никогда не сможет спокойно смотреть на плавающих или танцующих синхронистов. Никогда, никогда, никогда!
— Девочка выживет? — спросил Руслан.
Владимир уставился на ребёнка. Вот только трупа, особенно детского, ему тут не хватало! О нет! Нет-нет!
— Медики разберутся. Видишь, тварь утекает⁈ Живо к соседям!
«Экзорцисты», оставив ребёнка на полу, понеслись в подъезд. Владимир с содроганием слушал, как они ломают старую деревянную дверь соседей, и гадал, надо ли трогать девочку? Решил не рисковать. Внимательно присмотрелся: вроде бы дышит.
Надо посмотреть, что там с соседями. Надо.
Он укрыл девочку пледом, сдёрнутым с дивана, и осторожно пошёл в соседнюю квартиру.
' Нашли! Окружили! Хотят загнать в темноту! Нет-нет-нет!
Не хотим голодать. Не хотим мёрзнуть! Хотим остаться в людях, во вкусных людях!'
Как странно: все межкомнатные двери сняты с петель, даже в туалете. Нет двери и на шкафу в прихожей.
Владимир сунулся на кухню. Дверцы на шкафах тут тоже отсутствовали, но разглядывать содержимое шкафов он не стал.
У стола, прижавшись друг к другу, стояли соседи.
Женщина сказала:
— Убьём тела. Младенца. Женщину. Мужчину. Будем бить об стол, о стены. Не успеешь остановить. Нет, нет, нет. Уходи. И мы уйдём. Оставим тела. Улетим. Не хотим в темноту.
Владимир с ужасом заметил, что губы соседа и младенца шевелятся в такт словам женщины. Лютая крипота!
— Убивайте, — пожал плечами Бьёрн. — Вас это не спасёт, даже задержит.
Владимир покосился на «экзорциста»: надо же, какой злой! Тот смотрел на одержимых спокойно и недобро. Стоящий рядом с ним Руслан выглядел напряжённым и внимательно следил за одержимым семейством.
«Экзорцисты» начали вычерчивать свои невидимые заклинания.
Женщина сделала шаг навстречу Владимиру и вдруг упала. Следом рухнул муж, навалившись на младенца.
Руслан кинулся к телам и отодвинул тело мужчины, доставая малыша.
— Живой.
— Звони давай, — кивнул Бьёрн, продолжая что-то рисовать в воздухе блестящим лезвием.
Парень аккуратно положил младенца на пол у стола, вытащил телефон, пару раз коснулся экрана и сказал:
— Летят!
А Бьёрн, поигрывая ножом, повернулся к Владимиру.
— А ну стоять, дорогой клиент!
Ох как страшно! Очень страшно. Очень-очень-очень. Он злой. Злой, злой. Он хочет убить. Загнать во тьму. Сделать голодным!
Он спятил! Господи, этот мужик спятил! Надо бежать!
Владимир развернулся, но «экзорцист» одним точным движением настиг его, повалил на пол и усмехнулся:
— Не бойся!
Лезвие ножа сверкнуло ослепительным блеском, и Владимир, забывший от ужаса, как дышать, мог бы поклясться, что видел, как сияние металла оставляет искрящиеся следы в воздухе. Следы складывались в странные знаки и немилосердно обжигали.
Он попытался позвать на помощь, но сумел выдавить из себя только тихое сипение. Поискал глазами второго «экзорциста». Тот подошёл ближе и посмотрел на Владимира разными глазами: правый карий, левый светящийся тем же бело-голубым светом, что и знаки, нарисованные в воздухе.
Какой кошмар, господи! Они же убьют его, убьют, убьют!
А потом из него будто бы вытянули что-то тонкое, длинное, вёрткое и совершенно чужеродное. Владимир моргнул — и никаких знаков в воздухе не увидел. И глаза у Руслана были самые обычные.
Бьёрн помог Владимиру подняться и сказал:
— Вас задел монстр. С соседями всё будет нормально — медиков мы вызвали.
Владимир кивнул, потом откашлялся и спросил:
— А что за монстр? Что это было?
— Где-то старая печать рухнула, дверца открылась, — и вот вам лунарисы. Жуткие твари, вечно голодные и мёрзнущие. Вселяются в людей и выжирают жизненную силу.
— А почему в моих соседей?
— Им нужны обозлённые люди, желающие кому-то смерти или ещё какой беды. Наверное, соседи ссорились, когда лунарисы пришли. А вы, видимо, злились, что они ссорятся.
Владимир кивнул.
У Руслана тренькнул телефон. Он глянул на экран и сказал, обращаясь к Бьёрну:
— Готово. «Спецы» их изловили. Везут к себе.
— Вот и славно!
Вскоре появились медики и взялись грузить семейство на носилки.
— В соседней квартире ещё девочка, — напомнил Руслан.
Медики забрали и девочку.
Ошарашенный Владимир без вопросов перевёл «экзорцистам» нужную сумму и подумал, что никогда не будет завидовать героям сериалов.
Последнее предупреждение
Первая половина 1990-х гг
По ту сторону
Он проснулся не от писка испуганно бегущих мимо сторожки существ. И не от шума человеческих машин и голосов вдалеке. Его разбудило ощущение неправильности. Что-то было не в порядке.
Он прислушался, затем медленно поднялся. Это тело уже износилось и с каждым годом слушалось всё хуже. Но пока он управлял им достаточно твёрдо, чтоб менять пространство вокруг и сохранять порядок на своей земле.
Надо сосредоточиться, открыть дверь и выйти. Не на территорию кладбища рядом со сторожкой, а сразу туда, где шумят чужаки.
Дверь тихонько скрипнула — и открылась куда нужно.
Яркий летний день встретил ослепительным солнечным светом, скрежетом и гулом. Он прищурил синие глаза и вышел к людям. Им — тем из них, кто заметил, — показалось, что он шагнул из-за большого дерева, раскинувшегося на краю действующего кладбища.
За старыми неухоженными могилами сновали люди. Тяжёлая техника бороздила землю, вминая в грязь остатки сгнивших крестов и насквозь проржавевших оградок, руша защитные печати. Смертные расчищали заброшенную часть кладбища под застройку. Не спросив разрешения Сторожа.
Пару секунд он мрачно смотрел на людей, будто они могли ощутить его недовольство и сбежать. Потом подошёл ближе и спросил у ближайшего к нему темноволосого загорелого мужчины:
— Вы чего это на кладбищенской земле затеяли?
— Не к нам вопросы, отец, — с лёгким акцентом отозвался человек. — Нам задание дали — мы делаем. Все вопросы к начальству.
— А начальство ваше кто и где?
— Евсей Петрович скоро подъедет. У него и спросите. Эй!
Мужчина сорвался с места и помчался к двум парням с лопатами, на ходу кроя их матом.
Сторож посмотрел ему вслед и покачал головой. Не к добру это. Зря он так. Все они зря так. Он чуял шевеление и еле заметную дрожь в земле под старым кладбищем. Пока — еле заметную. Нельзя тревожить старые могилы.
Он смотрел и слушал, как корчевательные и рыхлительные машины, оглушительно тарахтя, вырывают из земли прошлое, как, размахивая руками, переругиваются рабочие. И уже решил поднять вон из-за тех кустов стаю кошмарников, когда за окаймляющими кладбище деревьями остановилась грязная чёрная иномарка с тонированными окнами.