Я сказал так про себя в уме, а на самом деле спросил:
— А вы с собой не разговариваете, Станислав Куприянович? Не советуетесьсо своим внутренним голосом?
— Хм? Интересная постановка вопроса. Советуюсь иногда. Даже нет! Часто советуюсь!
— Ну, вот и я посоветовался.
— И что он посоветовал? — так же во все свои прекрасные зубы улыбнулся Пырков.
— Он солидарен со мной. У меня, ха-ха, нет раздвоения личности.
— Да? — Пырков удивился и его брови взлетели высоко вверх. — Интересная трактовка шизофрении.
— Это вы о чём?
— Раздвоение личности — это шизофрения. Если я разговариваю со своим внутренним голосом и он противоречит моей позиции, значит у меня раздвоение. То есть — шизофрения. Это — логика.
— Ну, да — логично. Но это, мне кажется, подмена смысла. Нет?
— О! — брови Пыркова снова взлетели. — Ты знаком с такими терминами⁈
— Немного.
[1] https://youtu.be/qF9xhtpuWSQ
[2] https://rutube.ru/video/4c2bc33e5812778be04179e41e79fc62/?r=plwd
[3] https://my.mail.ru/music/songs/ck-style-dj-sedoy-%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%BD%D1%8B%D0%B5-%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D0%B7%D0%B0–590fb010a218f024d06ceb2ba936d3e8
[4] https://ok.ru/video/1697449229
[5] https://ok.ru/video/253859465752
[6] https://vkvideo.ru/video558435613_456239190?ref_domain=yastatic.net
Глава 10
— Ты много читаешь?
— Много, в основном фантастику, но и классику тоже.
— Чью классику?
— Русскую-советскую. Иную не достать. А я бы почитал…
— Что бы ты хотел почитать из зарубежной классики?
— Я тут фильм один английский переводил… «Шпион, вернувшийся с холода». Автор — Джон Ле Карре. Вот он мне понравился. Не смотрели?
— Нет, не видел. Но слышал, что ты помогаешь переводить зарубежные фильмы. И чем тебя впечатлил этот фильм?
— Он, как наши «Семнадцать мгновений весны». Документальный какой-то… И там шпионская комбинация хитрая. Я сначала и не понял. Когда переводишь, не вникаешь в смысл. Показался сухим, как старый кусок хлеба. Но что-то зацепило. Потом специально пересмотрел и понял хитроумность комбинации.
Это действительно так и было. «Предку» тоже нравился этот автор, но «предок» был разведчиком-профессионалом в нескольких поколениях, прожитых им самим лично. А я? Я терпеть не мог фильм «Господин никто»[1] и «Что может быть лучше плохой погоды?»[2], а сейчас я могу пересматривать их бесконечно. Виктор, когда я сказал ему, что мне понравился фильм про «шпиона с холода», принес эти два фильма и оставил мне, сделанные мной копии.
Так же он принёс мне для перевода фильм шестьдесят девятого года «Зеркальная война»[3], снятый по книге того же Ле Карре «Война в Зазеркалье». А потом детектив по Чейзу «Прекрасным летним утром» производства шестьдесят пятого года. Короче, подсадил меня Виктор на этот жанр.
— Понятно. Тебя интересуют книги про шпионов. Какая же это зарубежная классика? Драйзер — это зарубежная классика. Моэм…
Можно было бы сказать, что и с Драйзером я знаком, через память «предка», который перечитал за свои «дцать» прожитых жизней всё, что можно перечитать, но этого делать не стоило. И Ле Карре «предок» тоже читал, перечитывал и смотрел в киноверсиях, но мне нужно было что-то говорить, и я сказал, выбрав верный вариант. Конечно! Что ещё могло привлечь мальчишку шестнадцати лет, как ни шпионы? А меня привлекла не стрельба, которой в этих книгах и фильмах почти не было, а изощрённо-болезненная логика разведчиков. И даже не разведчиков, а самой спецслужбы, как некоего самодостаточного организма, подчиняющего себе не только тех, кто на него работает, но и, отбирая, если потребуется их жизни, и жизни их ближних.
У нас об этом не писали и кино не снимали. Предательство было предосудительно. Наши разведчики сами отдавали жизнь за Родину и Общее дело Построения Коммунизма и никогда не предавали. А в книгах Ле Карре предательство британских разведчиков было возведено едва ли не в норму. И их за предательство даже не лишали пенсиона. Ну, слаб человек, ну не смог удержаться от соблазна. Так было в романе «Шпион, выйди вон!», где выясняли, кто в «Цирке», как называли высшее руководство МИ-6, является русским агентом.
Меня такой «английский» подход к служению «Их Родине», почему-то, раздражал и поражал одновременно и своим цинизмом, и своим практицизмом.
То есть система всегда имела в виду, что имеется кто-то, кто работает на противника. И мне, почему-то показалось, что и наш «Цирк» живёт по такому же принципу. Только предательство наказуемо. Потому и участились случаи перехода на сторону «потенциального» противника, о чём я знал из памяти «предка». А если бы не было «дамоклова меча», висевшего над изменниками Родины, может быть они каялись и оставались?
Вот к каким мыслям привели просмотренные мной фильмы и «прочитанные» из памяти «предка» книги Джона Ле Карре, и весь имеющийся в моей памяти массив информации о наших предателях.
Как-то я спросил свой «внутренний голос», не нужно ли каким-то образом сообщить о предателях в КГБ? На что он мне ответил, что этим уже занимаются.
— Кто занимается? — спросил я.
— Такие же попаданцы, как и я, — ответил мне «предок».
Я ничего не понял, но мне, честно говоря, было, с одной стороны, пофиг, а с другой стороны, я понимал, что любое моё нестандартное поведение приведёт к нежелательным для меня последствиям. А я просто хотел жить, как раньше, радуясь каждому дню, а не мучаясь от мыслей о будущем страны. И тот факт, что уже есть тот, или те, кто об этом думает и действует, меня обрадовал.
— Драйзера читать мне, наверное, рано, — несмело высказал я предположение.
— Смотря что. Ты обратись в нашу краевую библиотеку «Горького». Тебе подскажут. Но, конечно, сначала нужно прочитать «Войну и Мир» Толстого. Внимательно прочитать, а не для сочинения.
— Я пробовал. Там очень много французского языка. Это утомляет. Я даже пытался его выучить, чтобы не нырять в сноски.
— Ну и как? — усмехнулся Пырков. — Преуспел?
— Не очень. Оттого и бросил читать.
— Сколько осилил?
— Примерно остановился на середине.
Я не понимал, к чему этот разговор и намеренно зевнул, правда, прикрыв рот ладонью.
— Извините. Что-то, видно из-за погоды, в сон клонит.
— Я вот о чём тебя хотел спросить, Михаил… То, что мы тебя привлекаем к работе с иностранными детьми, тебя никак не смущает? Нет волнения?
— Э-э-э… Почему это меня должно как-то смущать? — удивился я.
— Ну-у-у… Как… Это же — иностранцы… Ты когда-нибудь общался с иностранцами?
— Нет. Не общался. У нас тут нет иностранцев. Хотя, тут, наверное, они и есть. В Находке… Встречал я однажды в Находке негра. И японцев…
— То есть, тебя не смущает, что они другие?
— Почему это, они другие? — удивился я.
— Другие, Миша. Общественное бытие определяет сознание, как говорил Карл Маркс. Но и, как говорил товарищ Ленин: «сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его». В этом проявляется диалектика.
— Не понимаю, о чём это вы, Станислав Куприянович?
— Я о том, что они не такие, как ты, как наши дети, по причине того, что их окружает капитализм и их сознание подвержено его влиянию. Но ты можешь повлиять на их сознание и тогда оно, возможно, изменит мир.
— Хм! Интересно! — сказал я, задумавшись.
— У тебя уже практически сформировано мировоззрение. Это удивительно, но это так. Ты не только понимаешь, так сказать, сложность политического момента, но и получаешь удовлетворение от того, что ты можешь повлиять на мировоззрение других, например твоих одноклассников и других детей. Поэтому мы и решили привлечь тебя к этому очень сложному процессу: изменению мировоззрения японских детей.
— Почему, — японских? Английских⁈ — удивился я.
— Почему, — английских? Японских! Детей японских социалистов.
— Почему, — японских социалистов? Детей английских шахтёров…
— А-а-а… Ну да, ну да… Это была ошибка. Английские дети поедут в «Орлёнок», а японские к нам.
— О! Мл…
Я чуть не выругался.
— А что же мы тогда наши фильмы на английский переводили? А на японский?
— Да? — спросил Пырков и пожал плечами. — Вероятно, это была ошибка. А может быть ничего и не надо переводить. Может быть, есть уже переведённые фильмы, или кто другой переводить будет. Ты же японского языка не знаешь?
Я не успел возразить, а Пырков продолжил:
— А переведённые тобой фильмы, возможно, в «Орлёнок» уехали.
— Возможно.
— Так вот, о японских детях. У них менталитет совсем другой. Он не похож ни на наш, ни на европейский. Понимаешь, что такое менталитет?
Я кивнул.
— Ты — интересный юноша. А, ну, ка, удиви меня, дай формулировку!
«Предок» так много говорил про свою ментальную матрицу, что я точно знал, что такое менталитет.
— Менталитет — это, как раз таки то сознание, которое сформировано общественным бытием.
— Хм! Интересная формулировка. Точно — удивил! — покачал головой Пырков. — Ну, ладно… Так вот… Японские дети — очень скромные, тихие, уважительные и вежливые. Их так воспитало общество. А ещё они очень любят свою Японию, почитают императора и верят во всяких духов и даже богов и богинь. Даже дети социалистов и коммунистов. Не стоит их в чём-то переубеждать, иначе они замкнутся сами в себе.
— Зачем мне их переубеждать? Да и как я их буду переубеждать? Я японский не знаю. А почему не коммунистов, а социалистов? Там нет коммунистов?
— В Японии коммунисты есть, но они немного другие. Они не хотят, э-э-э, дружить с нами, а мы с ними.
— Почему, — удивился я.
— Японские коммунисты вдруг отказались от идеи диктатуры пролетариата и революционных методов борьбы. Они стали считать, что взять власть можно демократическим путём. Понимаешь меня? Мне кажется, что ты и такие сложные вещи поймёшь.
— Вы очень хорошо объясняете.
— Д-а-а-а… А ты понятлив… Тогда ещё добавлю… Они отстали от нашей теории и примкнули к европейской, пытаясь заработать больше голосов в парламенте. Но они ошибаются. Им не дадут… Вот мы и вынуждены сотрудничать в Японии не с коммунистической партией Японии, а с социалистической, главой которой является Рёките Минобэ — губернатор Токио, между прочим.