— То есть, сейчас пришельцев на Земле ещё нет?
— Откуда им взяться? Хотя… Тохи знали про нашу Землю… И арсанты, значит, знали… Видишь ли… Тохи существа энергетические, а арсанты биологические, белковые. Тохам не нужна атмосфера, а арсанты биологически похожи на нас. Белковая жизнь везде одинакова. Для выработки энергии чтобы жить и двигаться, нужен кислород.
Предок задумался.
— Честно говоря, до меня только сейчас дошло, что тохи считали нашу Землю своим протекторатом, раз свободно прилетели на неё отдохнуть. Только не рассчитали, что тут мы уже продвинулись технически до такого уровня, что можем их корабль сбить. Хе-хе… Такие дела… Значит, на счёт отсутствия здесь и сейчас инопланетян, я высказаться поторопился. Ведь летают же всякие НЛО? Почему не предположить, что это оно самое? И плавает под водой всякого разного… Я, честно говоря, жду не дождусь, когда наступит время, когда можно спасти очередных тохов, расколошматить бритов, подавить американскую спутниковую систему и пользоваться инопланетными космическими челноками для поездок на острова Тихого океана. С друзьями, женой и детьми. Ха-ха…
— Иди ты? — не поверил я.
— Точно тебе говорю!
— Э-э-э… То есть, э-э-э… Я правильно понимаю, что это я спасу твоих тохов и подпишу с ними соглашение о военном сотрудничестве, и это я расхерачу бритов, и это я буду летать на космических челноках?
— На челноке. Они оставят один челнок. Но на орбите останется один арсантский межзвёздник.
— Е*ануться, — только и смог проговорить я. — И как с этим жить? Сколько, говоришь жить до того момента?
— Э-э-э… Две тысячи двадцать третий минус тысяча девятьсот семьдесят седьмой… Сколько будет?
Глава 12
Японцы были «обычными» японцами, попавшими в незнакомую и непривычную им обстановку. Они «кучковались» вокруг своих взрослых сопровождающих, как утята вокруг матери-утки. Увидев японских детей, я понял, почему моя бабушка называла утят «самураями». Однако моя голова была занята размышлениями вокруг того, что мне рассказал мой «внутренний голос», поэтому к встрече гостей я отнёсся пассивно. Мы что-то там кричали и махали флажками, когда автобус с приехавшими въехал на территорию, а я думал о пришельцах.
Они мне даже несколько раз снились, ведь в памяти «предка» сохранились образы и «тохов» и «арсантов». Тохи «выглядели», как туманно-искристые сгустки воздуха, а арсанты походили на азиатов с большими, круглыми, широко расставленными глазами. Мне и японцы поначалу представились смеющимися инопланетянами-арсантами, от смеха прищурившими глаза. Это меня настораживало и я, хоть и улыбался, но, видимо, не очень доброжелательно.
«Мой» вожатый Саша Филимонов, у которого я числился «помощником», даже спросил меня, «что это я такой хмурый и напряжённый?» А как не быть напряжённым, когда «предок» нарассказывал о японцах такого, что поневоле напряжёшься и нахмуришься.
По словам моего «внутреннего голоса», с японцами практически невозможно подружиться. И понятие «дружба» и них имеет иной смысл, нежели у русских. С детьми он не общался, а вот взрослые четко делят всех по иерархическому признаку и по признакам подчиненности. Он и не советовал мне слишком уж угождать приезжим. Улыбаться? Да, — гостям все улыбаются, но очень аккуратно, по-мужски. Они сами бы усиленно улыбались бы нам, приехавшим в Японию. Однако, но ни в коем случае не прислуживать и лучше совсем не кланяться. Да и мужчина по отношению к женщине в Японии стоит на ступень выше и никогда не кланяется ей больше, чем она ему, если только она не является его начальником. А наши дети, по незнанию, такими нюансами пренебрегали и кланялись гостям, как китайские «болванчики», отвечая на поклоны приезжих с излишним тщанием.
Вожатые, остальные работники лагеря, вероятно, были проинструктированы и ни в шее, ни в пояснице не гнулись совсем. Хотя, когда тебе кланяются, машинально хочется ответить тем же. Тело само дёргается навстречу, что я заметил по себе, применив к самому себе «физическое насилие», хе-хе…
Плюс, кланяться, как японцы, с прямой спиной — это ещё уметь надо. А наши ребята, сгибали спины, демонстрируя вялость своего характера и полную подчинённость. Да-а-а…
Я не стал ничего никому говорить, а сам повёл себя агрессивно, демонстрируя, кто тут начальник, потому, что вожатые, если верить словам «предка», тоже повели себя не правильно. С ними, то есть с детьми, можно и нужно было улыбаться, но сразу строго ограничивать их права и озвучивать обязанности, что руководством лагеря и вожатыми сделано не было.
Японских детей, а их приехало тридцать восемь человек, разбили по возрастным группам. В нашей, самой старшей, оказалось восемь человек: четверо девушек и четверо парней. И парни не улыбались совсем, «держа лицо». Ребята младшего возраста улыбались, а эти — нет. Они держали свой статус. Держал своё лицо и я, демонстрируя свой статус начальника. К тому же я, при исполнении приветственного ритуала с минимальными поклонами с абсолютно прямой спиной, позволял себе смотреть на ребят чуть ниже их глаз.
Такому взгляду я долго тренировался перед зеркалом и в обращении с родителями. Предупредив их заранее. Маме такое моё обращение не понравилось, а отец сказал, что так у них и было, в его детстве. Смотреть отцу, или любому взрослому мужчине в глаза было не принято и на Украине, где отец родился. Это считалось вызовом и дозволялось только равным по статусу.
— О, как интересно! — подумал я. — Вот, что мы с советской властью потеряли — страх перед родителями, а значит и перед начальством.
— Дальше будет всё хуже и хуже, — я услышал, как вздохнул «предок». — Полагаю, что это и привело к распаду государства. Люди совсем страх потеряли. И дети тоже. А японцы и другие азиаты это качество сохранят.
— Какие это «другие азиаты»?
— Например — арабы-мусульмане.
— Какие же они «азиаты»? — удивился я.
— А кто они? Европейцы? Азия большая.
— В первую очередь, они — мусульмане. И не важно, где они живут.
— Согласен. Но я сейчас говорю про Азию. Они — наши соседи. Европа тоже подвергнется культурно-нравственной деградации, так как и там христианство вскоре практически отомрёт.
Я понимал, что имеет в виду «предок», говоря про культурно-нравственные традиции, деградирующие у нас и в Европе. С богоборчеством люди забывают заповеди, а именно «Почитай родителей своих»[1].
Однако, об этом мы с «предком» рассуждали до приезда японцев, а с японцами получилось интересно. Они посчитали, что это я над ними главный, а не вожатый, потому что именно я повёл себя как начальник, огласив им правила поведения и распорядок.
Тиэко не была японской анимешной красавицей. Глаза у неё были чисто японскими, как и зубы. И зубы, закованные в брекеты, она стыдливо прятала за ладонь руки, когда улыбалась, что не давало ей достаточной самооценки и добавляло стеснительности. Она по-японски была невысокого роста и на семнадцать лет она не выглядела. От силы на лет тринадцать…
— Конечно, такую нужно охранять, — подумал я и заметил удивлённый взгляд вожатого.
— Что не так? — спросил я.
— Мне сказали, что ты не владеешь японским.
— А я и не владею, — пожав плечами, сказал я.
— А как же то, что ты сейчас сказал по-японски?
— У меня очень хорошая память. Это просто заученный текст.
— Хм! И откуда ты этот текст взял?
— Э-э-э… Сам перевёл. Интонацию я взял из японских фильмов про самураев с английскими субтитрами. И самые простые слова оттуда же, ну и из разговорника, что мне в крайкоме выдали… Там транскрипция русская с ударением.
— Хм! Хорошая память, говоришь? А произношение по кинофильмам про самураев? Ну-ну… У тебя хорошие перспективы в изучении японского языка. Иди после школы на филологический с японским уклоном. Очень правильное произношение. Только не рычи. Распугаешь детей. Самураи специально так горлом делают, чтобы психологически доминировать. Нам этого не надо.
— Ага, — подумал я. — Мне пофиг, испугаются они или нет. Главное, — чтобы слушались.
Старших ребят разместили в двухместных комнатах, а средних и младших в комнатах по восемь человек вместе с японскими «воспитателями», трое из которых были женщины, а двое — мужчины…
Сначала японцам устроили праздничный обед, состоящий не из борща с пельменями, а из супа, приготовленного из морепродуктов: мидии, рыбы и кальмаров, и жареной красной рыбы с рисом и, о чудо, — соевым соусом. Только на «третье» был «наш» компот из сухофруктов и булочка. Ну и хлеб на столе, конечно, был наш советский двух сортов: белый и серый. Японцы наш хлеб стали нюхать и о чём-то между собой переговариваться. Рискнули его попробовать немногие. Суп и рыбу японцы ели без хлеба.
Суп японцы пили из небольших пиал, а гущу, забрасывали в рот палочками, или ложками. Рыбу и рис младшие дети ели, как и полагается, руками. Взрослые дети — вилками и ложками, погладывая на младших и смущаясь их «нецивилизованности».
После обеда всем разрешили позагорать на песочке у моря и покупаться.
Вода радовала комфортной температурой, солнце радовало своими жаркими лучами, от которых можно было спрятаться под навесом, ветерок ласково обдувал и холодил мокрое тело.
Все японские и наши девочки-девушки-женщины были облачены в закрытые купальники. Мальчики и парни — в короткие шорты-плавки. Нам всем были выданы купальные костюмы, закупленные в Италии. Так-то вот…
Детишки игрались в песке, строя замки и лепя куличи, взрослые ребята и девушки некоторое время присматривались друг к другу, а потом наши девчонки не выдержали и «насели» на японок, бесцеремонно вторгшись в их личное пространство. Сначала наши девочки повязали японским гостьям разноцветные шейные платки. Потом затеяли перекидывание мячом… Появился бадминтон… К вечеру все перезнакомились и, по крайней мере наши, чувствовали себя легко и непринуждённо. Только некоторые «взрослые» японки всё ещё продолжали смущаться. Как и Тиэко, кстати.