Предок и в знании воровского мира был «прошаренным». И ведь тоже имел возможность познакомиться с ними, то есть с уголовниками, в естественных, так сказать, условиях их обитания. В естественном ореале, хе-хе… Вот и я пошёл по стопам «предка». Эх…
— Что ж тебя к нам закинули? Первохода к людям? — спросил первый. — Не правильно.
— За сученых нас держат, — прогундосил авторитет. — Поколется парнишка, а они потом растрезвонят, что мы парнишку шуганули по их заказу.
— Суки!
— Ты это… Как зовут тебя?
— Михаил.
— О! Правильно сказал. Не Мишка, а Михаил. Так вот, Михаил. Будешь говорить, что мы с тобой обошлись культурно, а я тебе забуду твою борзость и наказывать не буду. Спишем мой нос и губы на ментов. Но руками-ногами своим в хате не маши. Мы передадим по прогону, чтобы тебя не кусали, а нормально приняли. Как фамие твоё?
— Шелест, моя фамилия, — вздохнул я. — Михаил Шелест.
— Хм! Как погоняло! И кликухи не надо.
— Так и будет он — Шорохом. Я сказал. А с мастью своей определяйся. Думаю, если осудят, в мужиках ты не отсидишься. Тебе за пятерых жмуров пятнадцать годков корячится. Два и более… Отягчающие…
— Статья сто вторая пункт «з», — сказал первый сокамерник. — Вышак, — это вряд ли, но по максималке протянут. Кого замочил, хоть?
— Я? — «удивился» я. — Никого. Даже не знаю о чём разговор.
— А? Ну да, ну да…
— Хорошо держится пацан, — сказал «шестёрка» авторитету и спросил. — Тебе же восемнадцати нет?
— Нет.
— Значит вышкарь отменяется.
— Вот-вот. Вот я и говорю, что с мастью определиться мы тебе поможем. Нам такие бойцы нужны.
Я снова раскрыл рот, но «второй» замахал на меня руками. — Слышали-слышали. Ссылайся, если что, на Туркмена. Это я. А это Цапель — моя шестёрка. Тоже очень известный в узких кругах специалист. Мы у вас тут проездом. Ха-ха… На гастролях, так сказать… Но судиться будем тут. Ха-ха… Встряли мы конкретно! Так встряли, что хрен провернёшь. Да-а-а…
[1] https://vkvideo.ru/video-209571765_456239553?ref_domain=yastatic.net
[2] Укусить — подковырнуть.
[3] Фазан — неопытный вор.
[4] Тяжеловес — осуждённый за убийство.
Глава 24
— Запираться смысла нет, — устало проговорил следователь.
Он добросовестно «отпахал» суточное дежурство, допросив более ста человек что-то слышавших и видевших жильцов трёх домов, но его оставили дорабатывать подозреваемого, то есть — меня. Подозреваемый вину на себя брать не хотел. Подозреваемым я вдруг стал после того, как один мужичок, куривший в кухонное окно дома напротив, сказал, что видел парня, похожего на меня, который несколькими ударами уложил четверых, а потом с помощью пятого, добил их ножом.
Мужичок в отделение милиции пришёл сам, отпросившись с работы. Работал он на заводе «Радиоприбор» и не совсем он, на самом деле, отпросился. Его просто не пустили на работу через проходную, так как он был всё ещё навеселе после вчерашнего, и он решил сообщить, что вызван в милицию, а повестку он принесёт.
Вот этот мужичок и утверждал, что видел именно меня, хотя с первого раза на опознании растерялся и только мычал, хрюкал и таращился на наколки двух других участников процедуры — «подсадных», коими выступали мои сокамерники.
Зато через пять минут он снова зашёл и сразу ткнул в меня пальцем.
— Я протестую, — сказал я. — Вы подговорили свидетеля. Я буду настаивать на следственном эксперименте. Этот человек, слеп как филин. Он не видит с расстояния пяти метров. У него явный астигматизм и катаракта на правом глазе. Прошу записать мои слова в протокол.
Следователь чуть было не подавился глотком чая, который пил без отрыва от «шитья дела белыми нитками». Торопился следователь раскрыть пятерное убийство за дежурные сутки, а я не кололся, да. Трепыхался, как муха в паутине, но не кололся. А следователь вызвал на очнуную ставку Светлану. Она пришла с матерью, которая смотрела на меня с ужасом.
— Надежда Евгеньевна, я никого не убивал. Это какой-то бред. Зачем мне это было нужно. Они хотели, э-э-э, Светлану, э-э-э… А я им не дал. Но я только бил ногами. Света видела…
Светлана подтвердила, что видела только то, что я их пнул ногами, каждого по одному разу. Потом она ушла, потому, что я сказал ей уйти.
— Зачем ты, Шелест, заставил её уйти? — спросил следователь.
— Я боялся, что тот, кто убежал, нападёт на нас а эти очнутся.
— И поэтому ты добил сначала тех, что лежали, а потом и пятого, когда тот подошёл.
— Как добил? — спросил я.
— Зарезал ножом.
— Вы в своём уме? — спросил я. — Четверых? Зарезал?
— Пятерых. Пятый подошёл своих выручить и у него тоже был нож, а ты его убил.
— Как это я смог? У него был нож! У меня нет ни царапины. Он подошёл, а я его убил? С какого бы перепугу он ко мне подходил. Он рванул от меня, как заяц. Светлана видела. И он зачем-то вернулся ко мне, когда я кого-то добивал? Вы слышите себя. Он испугался меня без ножа и пришёл, когда у меня был нож? Где логика?
— Есть! Есть логика.
— Вы, капитан, натягиваете сову на глобус. А сова птица не безразмерная, может и лопнуть. А вас забрызгает таким дерьмом, что вряд ли вы отмоетесь. Я — отличник и комсорг школы и член райкома ВЛКСМ. Я в этом году был поощрён премиями и грамотой ЦК ВЛКСМ. Ни в чём предосудительном замечен не был. На учете нигде не состоял, кроме комсомола. На хорошем счету в крайкоме партии. Телефон куратора могу сказать если нужно. И вы мне шьёте, как говорят блатные, к которым меня посадили в камеру, мокруху? Я вам не угрожаю, товарищ капитан, а пытаюсь вразумить. ВЫ нашли какого-то алкоголика, который пил всю ночь и заставили его показать на меня пальцем. Это вам так просто с рук не пройдёт.
Эту тираду я выложил в присутствии Чарусовых и Надежда Евгеньевна, несколько воспрянув духом, сказала.
— Я сегодня же свяжусь с инструктором ЦК Украины, которому Миша помогал переводить фильмы для Международного кинофестиваля, и сообщу о случившемся.
Это обещание сильно напрягло следователя, но он не терял надежды меня сломать и отправил в камеру, где сидели уже другие блатные, которые попытались на меня наехать, и мне пришлось прикрыться авторитетом Туркмена и Цапеля. Причём на Цапеля блатные отреагировали более испугано, чем на Туркмена.
Я всё, кроме четырёх ударов отрицал. И то, ударов по корпусу, в район груди и живота. Ножи, ни тот, ни другой, я не опознал и от них категорически отрёкся. Ножей, де, никогда с собой не носил и, тем более, не применял.
Я был спокоен, как бульдозер на холостом ходу.
У ножей, отобранных у якудза, была одна особенность. Они были прямо-выкидными и сделаны кустарно. Кустарно, но очень качественно. Почему кустарно? Да потому, что на ножах не было нанесено никаких обозначений. Я специально искал какие-нибудь иероглифы или хоть какие другие надписи с помощью большого увеличительного стекла, через которое отец рассматривал электрические платы, но тщетно. Видимо, якудза шли на убийство Тиэко обезличено.
Короче, продержав до вечера в районном «обезьяннике», периодически «дёргая» на допросы и прочие мероприятия, меня отпустили домой без предъявления обвинения. Вероятно, отпечатки пальцев на орудиях преступления не подтвердили подозрения следователя. Ну, или «те, кто надо» нажали на милицию. Милицейские суточные сводки рассылаются и в КГБ, и в Краевой комитет партии, а на сообщения о единовременном убийстве пятерых, хоть и криминальных, но граждан, обязательно читают более внимательно, чем все остальные. В общем-то, на это я и рассчитывал.
Мама встретила плачем и блинами, а отец потребовал подробного рассказа. Я рассказал: поскользнулся, упал…
— А кто тогда? — спросил отец.
Я пожал плечами.
— Но, не я же.
— Что-то ты больно спокоен, — покрутил головой отец.
— Посидишь с моё, — попытался пошутить я, но осёкся, глянув отцу в глаза. — В КПЗ успокоили. Со мной бывалые люди сидели, дали расклад.
— Дали расклад… Как быстро к тебе прилипла феня… Не привыкай, а то в приличном обществе уважать не будут… По повадкам и словарному запасу сразу понятно, из какой среды человек. Опуститься очень легко, а подняться трудно… Хорошо, что обошлось. Иди под душ.
— На счёт «обошлось», это отец поторопился, — подумалось мне. — Следователь продолжит землю рыть. И вдруг найдёт зрячего свидетеля? Другой следователь. Москвич какой-нибудь. Да и контора тоже будет копать. А вдруг они те ножи признают. Но их, вроде бы никто не видел. Хотя-я-я… Кто их знает? Но если сейчас не взяли, то и не возьмут, а наоборот. Кто-то же вытащил? Или следак сам отказался от обвинения? По мне, так проще свалить четырёх убитых на убитого Балдина. Свои разборки. Дело будет закрыто в связи с гибелью обвиняемого. А со мной столько всего можно было навалить себе на голову, что следователь, прикинув перспективы, сделал верный выбор.
Я ещё раз по достоинству оценил работу своей ментальной матрицы в оценке событий вчерашнего вечера. Мгновенная оценка, мгновенный результат и мгновенные действия. Да-а-а… Я точно не совсем человек…
Интересно, что ещё вчера, до того, как мне пришлось принять такое сложное решение, я вёл себя как шестнадцатилетний юноша. И даже рефлексировал немного перед и после стычки с двумя «вожделенцами». А после того, как перерезал горло одному и проколол сердца четверым…
Меня вдруг обдало жаром. Чёрт! Ведь я же блатных и «пятого» убил одинаковым способом. А как такое может быть возможно⁈ Чёрт! Вот тебе и мгновенная оценка и мгновенное принятие решений. Кося-я-я-к…
— Косяк? Головоломка? Да и похер! Пусть с ней разбирается следователь. Восстанавливает ход событий. Может это Боров их всех заколол? Да и похер!
— Что-то со мной, всё-таки, произошло вчера, а «предок»? — спросил я свой «внутренний голос». — Я какой-то другой. Меня словно медузами заполнили.
— Может быть, ты так закрываешься от потрясения? — предположил «предок». — Убивать непросто. Тем более — сразу пятерых. По себе знаю. Матрица твоя, наверное, так срабатывает, отсекая непродуктивные эмоции. Скорее всего, это пройдёт со временем. Зато, твоё поведение заставило следовате