- Всё перевернул! То одно говорил, сейчас - другое… о твоим словам выходит, что это Людмила Давыдовна виновата, что ты головой ударился? Потянула на его… Вчера сочувствовал… Теперь обвиняешь…
- А не надо «лепить горбатого», гражданин милиционер, - вырвалось у меня. – Вы-то зачем сову на глобус натягиваете?
- Кого? Куда? – нахмурился, пытаясь понять, что я сказал, милиционер.
Был он молод, вихраст, но коротко стрижен. Одет он был в серенький невзрачный костюмчик и форменные ботинки фабрики «Скороход». Хорошо выглаженная рубашка невнятного цвета красно-синела клеткой. Брюки тоже удивляли наглаженностью. Это я заметил, когда он встречал меня в дверях директорского кабинета.
- Аккуратный милиционер, - отметил тогда я про себя.
Он поначалу на меня произвёл благоприятное впечатление. Сейчас, по мере общения, его наряд и улыбающееся лицо мне нравиться переставали. Как, впрочем, вероятно, и я ему.
- Ты что несёшь? Какого горбатого? Какую сову? Ты как себя ведёшь с представителем закона?
- А как я себя веду с представителем закона, который пытается вынудить меня себя оговорить, применяя, между прочим, методы психологического воздействия на несовершеннолетнего.
- Какие методы? – возмутился опер.
- Методы запугивания! Вы же запугивали меня физической расправой старшеклапссников.
- Я не запугивал, а предупреждал, - насупился опер.
- А я испугался и сейчас не могу ни о чём думать, кроме этого. Даже про уроки думать не могу. Мне к детскому психологу надо. Вы запугали меня и я обязательно упомяну это во время протокола допроса. А ещё…
Я встал и подойдя к столу, раскрыл ящик, в котором лежал и вращал бобинами небольшой, по нынешним меркам, катушечный магнитофон.
- А ещё вы проводите незаконное документирование беседы с несовершеннолетним, что запрещено советским законодательством.
- Док-кументирование? – ошарашено произнёс милиционер. – Как-кое док-кументирование?
- Вот, - я просто показал рукой на вращающиеся катушки. – Идёт запись нашего разговора. Светлана Яковлевна, видите, что у вас в кабинете твориться?
- Это не то, о чём ты подумал, Миша, - потупя глаза, проговорила директриса.
- Всё ясно с вами, граждане, - сказал я и вышел из кабинета.
* * *
Следователь не уведомляла родителей, а просто пришла к нам домой вечером и провела допрос меня, как потерпевшего. Ничего нового я ей не сказал. Через неделю уголовное дело было прекращено за отсутствием состава преступления, и Людмила Давыдовна вернулась в школу. По факту, получалось, что я сам, стараясь уберечь учительницу от падения, упал и поранился. Ну! И зачем было выдумывать? Ах, да… Я же лежал в коме, а они струсили… НУ, да ладно…
- Ты извини, Миша, что так получилось, - сказала математичка.
Она вошла в наш класс и мы все, поднявшись из-за парт, замерли.
- Садитесь, дети, - сказала она и тоже села за свой стол.
В классе висела абсолютная тишина и тут она и произнесла своё извинение.
- И спасибо тебе. Ты спас мне жизнь.
Она промокнула платком уголки глаз.
- Хотя, ты едва не оторвал мне руки. Но это мелочи, по сравнению… Кхе-кхе… В общем, спасибо тебе.
- Пожалуйста, Людмила Давыдовна. Хорошо то, что хорошо кончается.
Она внимательно посмотрела на меня.
- Как твоя голова?
- Да, нормально, - пожал плечами я.
- Он по-английски говорить научился, - выкрикнул Ерисов. – Ударился и заговорил.
- Такое бывает, - хмыкнула математичка. – Но с математикой такие дела не проходят. Чаще – наоборот. Но я тебя подтяну, ты не переживай.
- Спасибо, Людмила Давыдовна. Но к сегодняшнему уроку я готов.
- Так вам же ничего не задавали, - удивилась учительница. – Уже недели две?
-у Тани Федосеевой задания брал.
Я не стал говорить, чтобы не подставлять класс, что задания нам задавали постоянно, однако...
- Ах, да…
Она обвела класс глазами.
- Что-то я не подумала. А ведь верно…
Ученики прятались за спинами друг друга. Людмила Давыдовна вздохнула.
- Ну, ладно, Шелест. Снова начнём с тебя… Заодно проверим, много ли осталось в твоей голове из того, что было.
- Усушка-утруска? - пошутил я, вставая, и класс оживился.
- Лучше не начинай, - спокойно сказала со вздохом Людмила Давыдовна. – Помни, чем твои шутки тогда кончились. А ещё больше помни, чем всё могло закончится.
- Помню, Людмила Давыдовна, и вряд ли когда забуду.
Она задумчиво посмотрела на меня.
-----------------------------------------------
[1] "Усталая подлодка" - https://vkvideo.ru/video-124025085_456241492
[2] https://rutube.ru/video/4f5db25aa626cf050d63099fe4cb3270/?r=plwd
Глава 20
Физручка ходить на факультатив по У-Шу не захотела, а физрук ходил упорно. Он жил неподалёку, ему перевалило за сорок, а это значит, что дети выросли, а жена, вероятно, надоела. Он и раньше даже вечерами пропадал в школе, занимаясь факультативно слегкоатлетами.
Физически он был очень силён и выглядел, как настоящий борец-тяжелоатлет. Но с сердцем у него были явные проблемы. Вот сердце он и пытался урезонить, как он сказал мне при нашем втором занятии.
- Как говорил профессор, не надо ни о чём думать. Ощущайте себя подвешенным за макушку к небу и постарайтесь полностью расслабиться, как кукла на верёвочках. Пока полностью расслабить разум у вас не получится. Вам нужно повторят мои движения, но это вскоре войдёт в привычку, а в дальнейшем утратит надобность и ваш разум очистится.
- У тебя очистился? – серьёзно спросил Евгений Николаевич.
- Да, - кивнул я головой. – Он у меня был такой чистый, что «мама дорогая»…
- Как же ты восстановился? Это же практически не возможно.
- Это сложный вопрос, но ответ ещё сложнее.
- Хотелось бы его послушать.
Я просто отрицательно покрутил головой.
Честно говоря, после разговора с милиционером, мне повсюду мерещились люди без погон с суровыми лицами. «Предок» пояснил мне, что у простого милицейского опер-уполномоченного записывающей техники такого уровня не могло быть по определению. Просто не было у простых ментов такой техники, а проводить оперативные мероприятия через специальную техническую службу, это столько бумаг надо написать... И основания? Какие у него были основания просить такую технику? У милиции оснований не было, а вот у комитета государственной безопасности могли найтись. Да-а-а…
С комитетом государственной безопасности мне связываться совсем не хотелось. И, честно говоря, е не видел повода, чтобы с ними знакомиться. Ну, проломил я череп об парту, ну восстановился подозрительно быстро, ну умный не по возрасту. Дальше-то что. Я никого не трогаю, песен, как Женька, не пишу, примусы-магнитофоны не починю, в спорте, как Джон, не преуспел. Кручу себе своё у-шу. Правда, где и от кого я его взял? На профессора свалить не получится.
- Помнишь, ты хотел перерисовать формы, а я тебя отговорил? – спросил «внутренний голос». – Так вот, надо это сделать и лучше всего – тушью. В тетрадке. А тетрадку ты, вроде как, нашёл ещё два года назад. Только, есть у тебя старые чистые общие тетради?
- Где-то были. Мамины ещё.
- Посмотри на них дату издательства. Или, как она там называется? Изготовления, да.
Идея «предка» мне понравилась и я за два дня нарисовал, или вернее, перерисовал из головы все комплексы в общую тетрадь, лежавшую у меня в письменном столе хрен знает с каких времён. Нарисовал тонким писчим пером остатками старой туши, которые потом и выбросил в море.
- Высуши тетрадь в духовке. Потом возьми большую кастрюлю. Туда поставь несколько тарелок, на которые положи тетрадь. На дно кастрюли налей чуть-чуть воды. Поставь кастрюлю на плитку и включи малый «огонь». До кипения не доводи и всё время проверяй, чтобы не потекла тушь. Когда листы покоробятся, вытащишь тетрадь и в духовку сохнуть. И так несколько раз.
- И что будет?
- Увидишь.
Я увидел и удивился. После вышеуказанных операций тетрадь уже совсем не выглядела новой.
- Теперь нужно её «зачитать». Знаешь, как это?
- Конечно знаю, - усмехнулся я. Уж сколько книг мной было зачитано. Взять того же Бианки…
* * *
По совету «предка» я рассказал о тетради физруку. Тот сначала попросил принести, показать, потом предложил её отксерокопировать. На вопрос: «Где взял?», ответил банальное: «Нашёл!». Самое забавное, что я по памяти перерисовал иероглифы, которые были «приложены» к этим картинкам в памяти «предка». Тот, как оказалось, много времени посвятил китайским боевым и оздоровительным комплексам и в его памяти лежало аж пять книжек. На китайском языке. «Предок» совсем немного, но владел и китайским. Поэтому я даже боялся «касаться» китайского, опасаясь таких же последствий, как с английским. То есть – абсолютного копирования этого знания.
Моя память сейчас была абсолютна. Оказывается, у человека так и хранится в голове всё, что он прочитал, услышал, или увидел. Просто, та информация, которая не используется, откладывается в «долгий ящик» и нейронные связи с этим «ящиком» истончаются. И чтобы добраться до него нужно дать команду мозгу искать нужную информацию.
Однако, как уже было сказано ранее, вся информация дублируется в «облачном хранилище», которое мне и досталось «по наследству» от моего «предка». И было скопировано в мой мозг, с четкой привязкой к месту в «облаке». Получилось что-то типа, как сказал «предок», индексации или каталогизации. Что это такое я понял плохо, но каталоги в библиотеках видел и пользоваться ими умел.
Вот и получалось что при первом же обращении к информации, создавалась связь со всем информационным массивом по этой теме. Работало это так «мощно» и быстро, что меня поначалу подташнивало от количества информационных бит. Читал мой «предок» из параллельного мира много и был, по сути, «информационным вампиром», поглощая информацию и на завтрак, и на обед, и на ужин, черпая и черпая нужную ему для писательства информацию из интернета.