Продолжение поговорки было мне знакомо и не сулило ничего хорошего. Колька любил поиздеваться над тяжёлыми, но слабыми спортсменами. Не злобно, но… Многие приходили просто повалять дурака и отсидеться у стеночки, болтая с дружками. А Колька вытягивал их на ковёр и или мял их в партере, если они не хотели подниматься в стойку, или отрабатывал на них броски. Я не часто филонил, если приходил на тренировку, и поэтому обиды на Кольку у меня не было.
Ещё нас связывала история с любвеобильными деревенскими девчонками. Было дело в прошлом прошлым летом, когда я перешёл в восьмой класс. Мы тогда поехали в спортивный лагерь, где убирали картошку, сколачивали ящики и тренировались, живя прямо в спортивном зале на матах. Там Колька познакомился с местной девчонкой из класса девятого. Но у неё была подруга на год её старше. Вот Колька и подкати ко мне с предложением, «походить» с ней. В смысле, с подругой. Ха-ха…
Вот мы и ходили. Сначала просто так, а потом и до поцелуев дело дошло. Да-а-а… Натренировался я тогда по этой линии изрядно. И девчонка деревенская так в меня вцепилась, что аж Колька потом извинялся передо мной. Там такой рёв и слёзы рекой стояли, когда тренер меня отправлял домой раньше времени, «от греха подальше», как он сказал потом моему отцу, что «мама дорогая».
Уже после седьмого класса я вымахал и в высоту, и в плечах, и выглядел вполне себе взрослым. Лицо у меня было задумчиво-серьёзным. И все «давали» мне не меньше восемнадцати уже в девятом. Даже на соревнованиях иногда возникали проблемы ведь мы боролись по «юношам», а это возрастная категория до семнадцати лет.
При росте метр семьдесят восемь я весил семьдесят один килограмм и имел неплохую фигуру с не очень рельефной мускулатурой. Мало кто верил, что я – самбист и вечно просили показать приёмчик, когда я предупреждал тех, кто приставал. Или просто сразу пытались ударить.
Я, как уже говорилось, был с детства трусоват и поэтому дрался только тогда, когда меня били. Но тогда дрался хоть и неумело, но до последней капли крови, как говорится. Я не любил когда меня били по лицу. Даже так… Я обижался на тех, кто меня бил по лицу, потому, что, как я потом, уже взрослым, понял я всегда к людям относился по-дружески. Поэтому если кто-то вдруг начинал меня обижать, я расстраивался и сразу плакал.
Потом это прошло, но гораздо позже описываемых событий. Я и сейчас не любил конфликты и старался со всеми дружить. А это некоторыми воспринималось, как слабость, а значит «хищники» видели во мне «жертву». Какой я, в принципе, надо признать, и был.
Только то, что я вымахал и многие в параллельных классах знали, что я самбист предохраняли меня от драк. Ну, в общем отпор я дать мог, н сам в драки не лез. Ка вчера, например с Балдиным. Он был парень тоже рослый и стоял вторым за мной на физкультуре. И занимался греблей на байдарках, что ли?
- Так! Хватит резину тянуть, - сказал Колька, и я оставил резиновые бинты, которые я растягивал имитируя захват за куртку противника, в покое.
-----------------------------------------------
[1] Речь идёт о романе «Почти как люди» (англ. They Walked Like Men) американского писателя Клиффорда Саймака, опубликованном в 1962 году. Сюжет: американский журналист случайно узнаёт, что инопланетяне решили скупить всю Землю. Пришельцы, в своём подлинном виде напоминающие чёрные кегельные шары, могут принимать облик людей, животных и предметов.
По сюжету пришельцы стремятся завладеть Землёй, чтобы затем превратить её в некий межгалактический курорт.
Глава 4
Колька весил килограмм девяносто и я с ним упарился. Но для отработки приёмов на силу, это было самое то. А вот силы в руках мне-то и не хватало, как я понял. Но понял и то, что №прошлые» навыки «липкости» руки «помнят». Понял это и Колка, который после моих уводов его руки, стремящейся меня захватить, как-то странно стал на меня коситься.
Сам он тоже немного владел этой техникой, но на уровне самбиста. А за моими плечами были долгие годы и каратэ, и китайских единоборств, типа «тайдзицуаня» с его «липкими руками». Китайским «У-шу» мы стали заниматься, когда запретили каратэ. А в девяностые годы разрешили всё.
- Заметил мои финты и Валера.
- Ты где этого нахватался? – спросил он. – Куда-то ещё ходишь?
- В смысле? – не понял я последнего вопроса.
- В другую секцию…
- Не-е-е… Дома был. С математикой и английским мучаюсь. Хочу четверть вытянуть на четвёрки.
- Молодец. А эти увёртки судьи примут за уход от борьбы и накажут, - сказал Валерий Георгиевич. Если уж уводишь руку, то сразу делай захват и бросай. Вот смотри.
Он взял на контакт руку брата и уведя её вниз и к левой ноге одновременно прихватил левой рукой ворот и завалившись со скручиванием тела направо, выставил левую ногу, перекрывая ему шаг правой. Получилась боковая подножка с падением. Не бог весть что, но два очка заработать было можно.
Я старый липкость в борьбе не оттачивал, а больше применял её в практических приёмах самообороны. Но такие штуки тоже знал. Эти приёмы были из арсенала айкидо, которое мне тоже приходилось изучать.
Все эти мысли промелькнули в моей голове, как что-то вполне естественное и я им совсем не удивился. Хотя… Какое, нафиг, айкидо, когда здесь и сейчас про него и не слышали?
- Понятно, - сказал я. – Тогда и так можно?
Я шагнул к Кольке, держа руки внизу и отдавая передний захват. Он попытался меня схватить за отворот, но я отшагнул назад, перехватив его руку своей внешней стороной кисти, и отвёл её в сторону и влево. Он шагнул назад, но я перехватил его правую ногу рукой, уводя её в лево и толкнул правой рукой в его левое плечо. Колька, свернувшись винтом, упал ко мне под ноги.
- Нихрена себе. Это как так? – удивился Валерка.
- Я не понял! Это ты меня сейчас что? Уронил без страховки? – возмутился Колька.
- Да, подожди ты! – отмахнулся Валерка. – Пусть снова покажет. Давай, хватай его.
Колька попытался схватить меня, но тело снова отшагнуло-подшагнуло, скрутило его через два рычага на противоходе и Колька снова сложился у моих ног, но уже заботливо придержанный за рукав куртки, который я вовремя перехватил.
- Вот это классный приём! – сказал, кивая головой Валерка, - но он пройдёт только один раз. Береги его Миха. Сам придумал, что ли?
Я пожал плечами.
- Ладно, продолжим, - сказал Колька и схватил меня правой рукой за отворот у шеи.
Я, машинально сделал круговое движение левой рукой, зажав кулак между плечом и шеей, с одновременным поворотом вправо корпуса, и опустил руку вниз.
- Ай, - сказал Колька и привстал на «носочки», которые я подбил вверх своей левой ногой снгаружи вовнутрь.
Колька вскинул ноги и приземлился на лопатки, чуть поддерживаемый мной за рукав куртки. Однако бумс был громкий.
- Твою мать! – выругался он снизу слегка морщась. Вечная его улыбка пропала. – Ты чего объелся, Шелест?
- Вот это он тебя приложил! – покрутил удивлённо головой Валерка. – Это что-то из боевого-прикладного. Где-то ты это всё-таки углядел, Шелест. Признавайся.
- Да, само как-то, - скривился и я, помогая ему подняться, вытягивая его руку на себя. – Давай, Коль, просто приёмы поотрабатываем?
- Ну, давай-давай, - с опаской проговорил Николай. – Поотрабатываем.
Больше я никаких фокусов себе не позволял и к концу тренировки мои фокусы вроде, как бы забылись и мы, помывшись под душем, отправились по домам. Кстати, благополучно доехав на двадцать седьмом автобусе. Я - до Энерготехникума, Городецкие - до кольца Верхней Сахалинской.
- Привет мам-пап, поздоровался я с родителями, посмотрев на них тоже совсем по другому, нежели, как вчера. И тут же, почувствовав запах жареной картошки, подумал, что мог бы и на родителей нажарить дранников. Или оставить хотя бы два им на вечер. По себе знаю, как здорово, придя домой, что-то сразу положить в рот, а не варить-жарить или греть.
- Как дела в школе? - спросил папа, не отрывая взгляд от «Красного знамени»[1]. – Справляешься с английским. Ай эм сори в коридоре…
- Понемногу. Грызу…
- Скоро и мы с мамой английский выучим, хе-хе, с помощью твоих карточек.
- А что, хорошая идея. Мне нравится. И менять можно. У тебя их уже несколько коробок.
- Это по темам.
- Правильно, Мишута. Во всём должен быть порядок и методика. Завтра, смотрю, английский? Хочешь мне рассказать?
Мама часто помогала мне с английским.
- Не сегодня, мам. Устал я очень. В Ташкент в апреле едем на соревнования.
- Едите? – удивился отец. – И тебя берут?
- И меня.
- Хм! Тренер недавно звонил мне на работу. Жаловался на тебя.
- Тебе звонил? Ты же сварщик. Куда он тебе мог звонить?
- Как куда? В сварочную! Я ему кое-какие железки варил, вот он и звонил. Заодно и о тебе поговорили.
Он посмотрел на меня.
- Ты, сын, если не можешь, то лучше сразу откажись и не позорься на таких соревнованиях. А если согласился ехать, так тренируйся. Готовься!
- Да, готовлюсь я, пап.
-И музыку громко не включай! Соседи жалуются. Да и мать тоже отдохнуть имеет право. А ты в субботу…
- Ну-у-у, пап. Я всё понял, осознал и больше не буду.
Я вдруг точно понял, что больше не буду слушать музыку. Э-э-э… Так слушать музыку, как раньше. Музыку я всегда любил и даже сам играл на гитаре…
- Я играю на гитаре? – спросил я сам себя и понял, что, да «когда-то давно» играл. - Хе-хе... Давно.
Картошку явно готовил отец. Рук был слегка пережарен. Он добавлял его почти сразу с картошкой и он у него сгорал. Я снова подумал о сегодняшнем факте, как о чём-то далёком. Та-а-а-к… Не сорваться бы в штопор и не растеряться в прошлом, настоящем и будущем.
Я ел картошку в «своей» комнате, где у меня стояли учебный стол, диван в нише и два шифоньера. Родители спали в зале. Там же стоял телевизор, ещё один диван, пара кресел, журнальный столик и стенка производства Приморской «Дальнереченской мебельной фабрики. В общем, всё, как у всех.