Не найдя слов для выражения, она запищала, шаловливо мутузя Глеба. Глеб весело захохотал. Драгоценное чувство сродненности, не знаемое дотоле, затеплилось в нем, умягчая твердое сердце.
— Ты сейчас куда? — спросил Жилин.
— Да не знаю… Хочу по распределителям пройтись. Взять чего-нибудь в дорогу — переодеться, там, вкусненького чего-нибудь… Слушай, надо завтра к Юлии Францевне слетать.
— Это твоя учительница?
— Ага. И мамулечку мою я давно уже не видела… О! А давай завтра вместе слетаем? Давай?
— Давай… — рассеянно сказал Жилин.
Его вниманием завладели прохожие. Кто-то из них всегда занят делом, а кто-то только и знает, что гулять, взыскуя «гарантированного минимума благ». Интересно, можно их распознать или нет? Должны же они хоть как-то различаться? А как? Вон тот огромный, грузный мужичина в белой паре — он кто? Работник или неработающий? «Трудовик» или «жрун»? Нянчится с ним Фонд изобилия или у мужичины просто обеденный перерыв? А во-он те молодые парни в «Пифагорах» и рубашках навыпуск — работают они? Или им интереснее развлекаться? Как тут скажешь? У них же на лбу не написано… Люди как люди.
Прямо через улицу, напротив отеля «Хольмгард», четыре длинноногие девчонки окружили дюжего полицейского и в четыре голоса исполняют гимн… Молодая мамочка кормит грудью своего «крохотулечку» и сердито отчитывает робота-няню… Две курбатенькие домохозяйки с жаром обсуждают достоинства нового рецепта… Обычные люди. Господин Великий Новгород. «Кто против Бога и Великого Новгорода?!»
— Куда пойдем? — спросил Жилин, озираясь,
— Давай сначала к Торгу, — решила Марина, — а там видно будет…
Глава 3ОЛЬВИОПОЛЬ, НОВОРОССИЙСКОГО ОКРУГА
Оборвав тонкое зудение, в нарамник открытого «гепарда» воткнулась анестезирующая игла. Лида непонимающе уставилась на дрожащий кончик, похлопала глазами на Антона, потом быстро оглянулась.
— Шлемники!
Сзади их догоняли трое на размалеванных электрокарах. Вся компания была в круглых тускло-серебристых шлемах из спектролита, и вид у них был и зловещий, и комичный одновременно.
— Вы что, — закричала девушка, оборачиваясь, — совсем уже сдурели?!
— Да ляг ты! — грубовато прикрикнул Антон.
Лида даже не стала задираться — опрокинув спинку сиденья, она вытянулась, оголяя пупок. И тут же в рулевую дугу впилась еще одна игла. Девушка облизнула внезапно пересохшие губы и, сморщив носик, глянула вверх. Антон привстал, сжимая в одной руке парализатор, другой держась за раму. Волосы у него были выкрашены в черный и зеленый, как то и подобало простецу, и рваным вымпелом трепались у щеки. «Костлявый, длинный и худой. Он покорил воображенье своею дивной высотой…» — вспомнила она терцину, записанную Антоном в ее альбом. Да нет, не такой уж он и худой… Вон щеки какие наел!
Антон торопливо щелкнул ползунком ограничителя, сдвинул вперед муфту фокусировки, чтобы сузить луч. Три горячих выхлопа слились в один.
Шлемники не то что смыться — даже сообразить ничего толком не успели. Вздрагивая никнущими телами, роняя плоские анестезаторы, они сползали с сидений, заваливались и обвисали на ремнях. У одного из усыпленных сорвался шлем, и давно не мытые цветоволосы встопорщились радужными лохмами.
Виктория была полная. Электрокары, расцвеченные рубиновыми огнями, уныло потянулись на обочину.
— Все уже? — обеспокоенно-нетерпеливо воззвала Лида, Она чуть приподнялась, чтобы видеть экран заднего вида, и мягкий животик рывком потужел. — С ними ничего не будет?
— Очухаются… — Антон здорово перетрусил, но, унимая нервы, храбрился. — Напугали тебя?
— Да, — жалобно сказала Лида.
Антон неуверенно обхватил ее длинными, костистыми руками.
— Кошмар какой-то! — сказала она. — Меня до сих пор трясет всю!
— Да плюнь ты на них! — обронил Антон, радуясь, что девушка не размыкает его объятий. — Ребята пошли не с той карты…
Лида прыснула, ткнувшись губами в кулачок.
— Что я такого смешного сказал?! — спросил Антон оскорбленно и отдернул руки.
— Ты только не обижайся, — сказала девушка, крепясь, — но у тебя это так лихо получилось… Прямо вылитый Тагвелл Гейтсби!
— Да при чем тут Гейтсби? — с обидой сказал Антон. — Говоришь, сама не знаешь что…
— А кому ж еще вы все подражаете? — фыркнула девушка с пренебрежением. — Да еще так старательно! Что простецы, что роддеры, что эти… как их там… караканары. «Он начал с черной двойки, — передразнила Лида звезду стереоэкрана, — а я пошел тузом, прямо в переносицу!»
Антон с вызовом и осудительно посмотрел на нее.
— Да уж, можно подумать!..
— Можно… — вздохнула девушка. — Ладно, давай не будем об этом, а то опять поругаемся…
Насупясь, Антон отключил киберводителя и взялся за руль. «Нашел что сказать! — ругал он себя. — Тоже мне ганфайтер выискался…»
Перевалило за полдень. Припекало. Старенький атомокар бодро катился под голубо-седым, облитым небом Прибужья. Мчал меж бывших полей, а ныне степи, разгороженной буйными лесополосами. Тянул вдоль неширокого шоссе, обсаженного яблонями. Перемахивал глубокие балки по гудящим мостам. Когда они миновали коттеджи Подгородной, навстречу им промчался, подвывая сиреной, черно-белый квадратный атомокар с надписью на дверце: «ПОЛИЦИЯ».
— Наверное, за теми, — сказала Лида, — «в черных шляпах».
— Наверное… — говорить Антону сейчас не хотелось. Как-то муторно было.
По улице Лассаля он не поехал, а свернул налево, на круговую до Третьей Мельницы. Показались сады Ольвиополя и ярусно-ступенчатые здания на левом, увальном берегу Южного Буга. Волнистыми террасами спускались они к узкому песчаному пляжу. Показался островок ниже старого железнодорожного моста, гранитные скалы по правому убережью, кручи глинистых, заросших бурьяном оврагов и чистенькие домики Голты. Показалась беленая церквушка в Богополе, выглянули из-за парка серые колонны и серебристые купола земской управы — бывшей резиденции архимандрита.
— Выходи за меня замуж, — бухнул Антон. И замертвел. Однако девушка и не подумала ехидничать. Она долго молчала, потом вздохнула.
— Тебе нужна другая женщина, Антон, — молвила она, — не такая, как я…
— Я хочу быть с тобой!
Девушка покачала головой:
— Мы с тобой слишком разные. Пойми меня… Ты простец, тебе ничего не нужно — с этим я уже смирилась. Но жить с клиентом Фонда изобилия я не стану. Просто не смогу! Вот ты представь себе: поженились мы. Кончаю я свой университет — учиться я ведь не брошу! — устраиваюсь на работу… И что? Приятно мне будет возвращаться с работы домой и видеть, как ты валяешься на диване, уткнувшись в эсвэ? Как ты думаешь? А так оно и будет! — Лида опять вздохнула, отчего ее маленькая, крепкая грудь поднялась и снова опустилась. — Ты не злись, пожалуйста, но… уж слишком ты привык получать все даром, бесплатно. Бесплатные столовки, бесплатные квартиры, бесплатные машины! Проезд дармовой! В виртуалку— за так! Тряпки — за спасибо! Правильно! Зачем же ему еще и работать?! Лучше он будет сидеть целыми днями и ничего не делать! Ну, не так, скажешь?!
Антон вякнул что-то в свою защиту, но Лида остановила его нетерпеливым жестом.
— Пойми, — сказала она проникновенно, — я же женщина! Я хочу видеть рядом с собой мужчину-работника! Добытчика! Хочу почувствовать себя слабой и ведомой, а с тобой у меня все получится наоборот, шиворот-навыворот! Это я буду кормильцем, а ты будешь за мной, как за каменной стеной! Вот радости!
— Ну, устроюсь я куда-нибудь… — поскучнел Антон и включил нейтрализаторы.
— Да не надо мне твоих одолжений! Мне это, что ли, нужно?
«А кому ж еще?» — чуть не ляпнул Антон, но вовремя прикусил язык.
— Ты совсем уже обленился! — кипятилась Лида. — И ничего тебе неинтересно даже! Ой, да что с тобой говорить!.. Если человек работает, если он что-то делает руками или головой, то от него хоть какая-то польза есть, значит, и смысл появляется! А как иначе? Бесполезное — бессмысленно! Как ты этого никак понять не можешь?!
Лида посмотрела на надутого Антона и отвернулась.
— Ты уже съездил к учителю Строеву? — спросила она ровным голосом.
— Что толку ездить? — буркнул Антон. Он начинал злиться.
— Вот видишь… Ты даже этого не захотел сделать. А ведь я тебя просила… У учителя большие связи, он мог бы тебя устроить на работу, а может быть, даже и в Патруль. Хоть там из тебя человека бы сделали! И учился бы, и служил, и работал! А то нашел себе оправдание — раз большинство не работает, так и он не будет! Вот тебе разве не стыдно, что и ты в нахлебниках? Здоровый парень, вроде и руки откуда надо растут — ну чего б не работать?!
«Гепард» вильнул.
— Да замучили вы меня уже с этой работой! — резко сказал Антон. — «Бесполезное — бессмысленно»! — передразнил он Лиду. — Можно подумать, работа твоя сейчас вообще что-то значит!
— Да, значит!
— Да ни черта она не значит! — грубо отрезал Антон, чувствуя напряжение и тягостную дрожь, и какую-то злую сладость, пугающую и томительную. — Кому это теперь вообще надо, если и без работы вполне можно прожить? Ну какой, вообще, смысл зарабатывать на то, что можно взять и так, даром?! Скажи мне? С работы она будет возвращаться! — фыркнул он. — Откуда возвращаться, господи? Из другой комнаты? Или ты не знаешь, как сейчас работают? Будешь ты с девяти до трех дома просиживать, уставившись в монитор, а я рядышком, на диване, уставившись в эсвэ — ну и какая разница?! Я так целый год, как дурак, проторчал за терминалом — хватит с меня!
— Ой-ой-ой! — язвительно протянула Лида. — Переработался, бедненький!
— Да при чем тут переработался, не переработался! Просто не хочу я всю жизнь у компа отираться! Поймешь ты это когда-нибудь или нет?! Ты что, думаешь, меня совсем работать не тянет? Да я б с удовольствием занялся какой-нибудь настоящей, живой работой! В космосе где-нибудь, в океане хотя бы… Только кто ж меня туда возьмет? Ну не хватает если мне образования — я ж тебе говорил уже!