нь?
— Нормально. Все хорошо, — захрюкали поросята.
— А что зеваем?
— Погода такая, — предположил Сысой, который был негласным лидером в группе.
Кот еще покрутился вокруг, потом юркнул в опустевший домик. Лежаночки поросят были аккуратно выстланы соломкой. Кое-где валялись фантики и огрызки, но для свинского жилища это было нормально. Кот простукал стены, осмотрел дверь, выходящую во двор, проверил замок, подошел к окну. Подергал раму. Окно было надежное и закрывалось изнутри на достаточно массивный крючок. Да… взлом был исключен. Правда, на подоконнике виднелись свежие следы грязи, но, что требовать от подоконника в таком месте? Осмотр пола и потолка тоже не принес никаких зацепок. Это была настоящая загадка. Кот вышел, аккуратно прикрыв дверь, и подбежал к Трезору.
— Знаешь, — сказал он другу, — а может мне поспать у них пару ночей?
— Ха, так они тебя и пустят! Я уже предлагал вчера. Развопились, как будто их режут: «Мы уже взрослые! Нам хочется одним!» Дохлый номер.
— Хм, — задумался кот, и взглянул на поросят.
Те стояли кучкой у забора и тоже что-то обсуждали. Возможно, даже что обсуждали не что-то, а кого-то, и еще точнее кота и пса, потому что периодически то один, то другой розовый пятачок поворачивался в их сторону.
— Представляешь, — вздохнул пес, — Только ты не смейся! Я думаю, их загипнотизировали и каждую ночь похищают и мучают.
— Ну, гипноз наука полностью не отрицает. Но кто? Зачем? А впрочем… Тут я сейчас вспомнил. Я ночью не сплю, ты в курсе, так вот, слух у меня чуткий. И вот уже неделю, наверное, мне кажется, что в лесу кто-то стонет, или кричит. Где-то далеко, на гране слышимости. Я даже думал, может, показалось. А сейчас вот ты мне сказал, и я подумал, вдруг это как раз их там пытают…
— Жуть какая-то. Надо что-то делать!
— Давай так. Сегодня я у тебя останусь, будем вдвоем охранять.
Ночь выдалась лунная. Серебристый свет заливал двор и только возле самых стен падали густые чернильные тени. Кот и пес лежали около поросячьей дверки. За стеной было тихо. Только иногда доносились похрюкивания, да сонная возня. Внезапно на улице раздался визг. Трезор и Василий вскочили и как по команде ринулись к воротам. Отперев створку, они выбежали на дорожку, что вела от фермы к полю. На дорожке никого не было. Друзья пробежались до угла забора. Все было тихо. Вернувшись на двор, они первым делом постучали к поросятам. Дверка приоткрылась и выглянул заспанный Сысой.
— Что такое? — прохрюкал поросенок, сонно моргая глазами.
— У вас все нормально? — спросил кот, пытаясь заглянуть в щелку.
— Спасибо! Все хорошо, — ответил малыш и достаточно беспардонно захлопнул дверь перед носом кота и собаки.
— Какой невоспитанный поросенок, — пробормотал Василий Васильевич, — Но, хорошо, что все в порядке.
Друзья снова улеглись перед дверью и остаток ночи провели спокойно. Утром поросята вышли из домика поздно. Глаза у многих покраснели, и абсолютно все поросята зевали так, что Василий Васильевич начал всерьез беспокоиться, не порвет ли кто-нибудь из них рот.
— Смотри! — ткнул приятеля в бок Трезор. — Опять он.
Около кормушки стоял поросенок с пятном на попке.
— А ты точно уверен, что это не ваш? — шёпотом осведомился кот.
— Ну что я, совсем, по-твоему, с ума сошел?
— Прости. Вся эта ситуация и меня выбила из колеи, — повинился кот. — Я вот что думаю. А если нам зайти с другой стороны?
— С какой?
— Помнишь, я тебе говорил о стонах в дальнем лесу. Давай пойдем туда ночью, поищем, может, найдем самое логово злодея?
— Голова! — восхитился Трезор. — Решено. Знаю я одну полянку. Устроимся там, а дальше пойдем на звук.
Так и поступили. В сумерках кот и пес покинули ферму, пересекли поле, углубились в лес и минут через пятнадцать быстрого бега выбрались на небольшую поляну. Лес затихал, только ночные звери и птицы тихими тенями мелькали где-то в чащобе, ветер шелестел листвой, да потрескивали и поскрипывали стволами старые деревья. В вышине мигали звезды, было спокойно и хорошо. Прошел час, другой, третий. Ночь перевалила за середину. Пес зевал, а кот уже в душе начал корить себя за предложенную авантюру, и размышлять о том, не стоит ли вернуться, как вдруг они услышали то ли стон, то ли визг, в общем как раз то, о чем говорил раньше кот. Только сейчас уже никаких сомнений не было. Звук был настоящий, хоть и тихий, так как долетал издалека. Трезор вскочил и кинулся в чащу, низко пригнув к земле голову. Василий ринулся за ним. Они неслись через лес, и уже совершенно ясно стало, что там вдалеке страдают поросята. Дикие, разрывающие уши скрипучие взвизгивания, сменялись протяжным хрюканьем. Иногда жуткая эта какофония замирала, и тогда доносились глухие удары и всхлипывания. Внезапно звуки стихли, зато вдалеке блеснул огонек. Кот и пес, крадучись подобрались поближе.
Лесную поляну освещал костер. Посредине полукругом в два ряда стояли поросята. Их было много, наверное, тут собрались малыши со всех окрестных ферм. Перед ними с палочкой в руке ходил тот самый поросенок с пятном на попке. Рыльце пятнистого было нахмурено, маленький хвост подрагивал.
— -У-у-у-ужас! — вдруг заголосил он, потрясая палочкой, — Это какой-то кошмар!!!!
Остальные поросята захлюпали и уткнули пятачки в землю.
— Я прошу всех, соберитесь! С четвертой цифры, ну, и-и-и-и -раз!
Он постучал палкой по пеньку и свинки жутко взвыли.
— Стоять! — выскочил вперед Трезор. — Не с места! Палку на землю!
Поросята застыли со все еще открытыми ртами. Пятнистый выронил свою палочку и поднял передние копыта вверх.
— Что у вас происходит? — вышел вперед Василий Васильевич, — Ну, отвечайте быстро!
— К к-к-к-к-конкурсу готовимся, — заикаясь прохрюкал пятнистый.
— К какому конкурсу? — все еще сурово спросил Трезор.
— К конкурсу хоровых коллективов. Разучиваем Адажио Альбиони в переложении для голоса.
— Что ты несешь?
— Ничего я не несу, — пришел в себя поросенок. Он опустил копыта, приободрился и продолжил — Мы все хотим поехать на конкурс. Для этого нужен репертуар. Вот мы и занимаемся.
— Но почему в лесу? Почему ночью? И потом эти звуки…
— Звуки у нас действительно… Видите, — повернулся он к остальным поросятам, — публика пока в ужасе от нашего пения. Старайтесь! А по поводу леса. Так, а где и когда нам еще репетировать? Днем все заняты, с ферм ни ногой. Кроме того, многие стесняются. Вот мы и решили встречаться тут. А вы за нами следите…
— Да уж, — встрял Сысой, стоявший во втором ряду справа, — Я вчера из-за вас репетицию пропустил. Остался дома прикрывать остальных. Еще и об кусты поцарапался, пока ваше внимание отвлекал, чтоб вы наше бегство не заметили. А еще когда Петрович у нас гостил, он ткнул в пятнистого, я два раза без еды остался. Вы, Трезор Тузикович, зачем-то взялись нас у корыта пересчитывать, так мне пришлось свое место нашему регенту уступить.
— Ничего не понимаю, — помотал пес головой, — Конкурс, ночь, корыто, Альбиони.
— Да что непонятного, — пожал плечами кот. — Ошиблись мы с тобой немного. Но ничего. Все к лучшему. Вы вот что, больше по лесам не ходите. Тут мало-ли что приключиться может. Завтра милости прошу в школу. Я вам открою актовый зал. Идите, репетируйте. Тепло, безопасно и акустика хорошая. Меня можно не стесняться — я сам по весне петь люблю.
— А сейчас, давайте я вас по домам разведу, — предложил пес.
Так и закончилась эта история. «То есть, как закончилась, — спросите вы — а конкурс?» А конкурс поросята пока не выиграли, но их выступление было отмечено специальным призом жюри «За новое прочтение классики». Теперь они регулярно репетируют, дают концерты, и, я уверена, когда-нибудь завоюют и первый приз.
Как хомяк Алексей бал супергероем
Хомяк Алексей жил в кинотеатре «Звездный», что на проспекте Вернадского. Когда- то давно его мама сбежала из школьного живого уголка и, после недолгих, впрочем, мытарств, поселилась в открывшемся новеньком кинозале. Точнее за залом, в каморке у буфета. Алексей и двенадцать его братьев и сестер выросли на остатках бутербродов с копченой колбасой, попкорне и лучших произведениях киноискусства. Потом семья разъехалась. Все обзавелись собственными домами, расселились по Москве, и только Алексей продолжил жить в Звездном. В одиночестве Алексей затосковал… Если бы не кино, кто знает, как бы он справился с тоской. Хорошо, что великая сила искусства может поддержать человека и хомяка в самых трагических жизненных обстоятельствах. Конечно, при условии, что он восприимчив к прекрасному и открыт для всего нового. Алексей был восприимчив и открыт. Да и что ему еще оставалось. Целыми днями сидел он в зале и смотрел фильмы. Киногерои стали его новой родней. Они были с ним всегда, и постепенно заменили, а точнее подменили остальной мир. Алексей уже не столько следил за их приключениями, сколько жил их жизнью.
— Вы просчитались, агент! — кричал с экрана злодей.
— Ага, просчитался, как же! — орал ему с заднего ряда хомяк, — Сейчас как выстрелю тебе в голову, сразу поймешь, кто тут просчитался.
— Милый, я согласна, поехали к морю, — шептала с экрана романтическая красавица.
— К морю я не могу, — объяснял ей, краснея Алексей, — у меня завтра премьера фильма. Надо все подготовить.
— Пациенту плохо, мы его теряем, — волновался на экране молодой врач.
— Коли из большой шприц в сердечную мышцу, — советовал хомяк.
Он ссорился и мирился с героями картин, совершал вместе с ними подвиги и страдал от несправедливости, несколько раз в неделю праздновал свадьбы с самыми красивыми актрисами, и оказывался в тюрьме, огульно обвиненный в страшных злодействах. Он жил кино. Он знал и любил его, как, наверное, никто в Москве. Особенно хомяк выделял боевики. Да, я знаю, вы скажете, что это низкий жанр. Однообразные сценарии, достаточно примитивная игра актеров, самая незамысловатая мораль. Пусть! Пусть так. Пусть, вы правы! Но для Алексей боевики были не просто картинами про стрельбу и драки, в которых добро всегда побеждает зло. Для него это были фильмы, смотря которые, он поднимался с уровня маленького, слабого хомяка, до уровня супергероя, всесильного и доброго, справедливого и несокрушимого — такого, каким Алексей в тайне мечтал стать.