янцем от стыда
за то, что ты страдала и томилась
в темнице мрачной плоти,
пока тюрьма сама не развалилась.
Стих 48Скелет твой и земная плоть…
Скелет твой и земная плоть,
что на него натянута, Хайям,
подобны царскому шатру;
душа твоя – султан;
твой лагерь боевой – все это время
до «когда тебя не стало».
Слуга твой, называемый Судьбой,
планирует поход твой на войну
и собирает твой шатер монарший,
когда Твое величество снимается с привала.
Стих 49Хотя твой царский павильон…
Хотя твой царский павильон
безукоризненно лазоревого цвета,
и золотых цепей бесчисленные звенья
поддерживают своды по краям,
знай, что бессмертный Виночерпий
из своего бездонного котла творенья
вычерпывает тысячи Хайямов,
подобно винным пузырькам.
Стих 50Ни имени не помня, ни родства…
Ни имени не помня, ни родства,
мир этот будет еще долго длиться
после того, как мы уйдем отсюда,
чтоб никогда уже не возвратиться.
Он нашего прихода не заметил,
когда нас не было, не маялся он скукой,
так будет ли о расставанье сожалеть
и мучиться безвременной разлукой?
Стих 51Сей жизни караван уходит в неизвестность…
Сей жизни караван уходит в неизвестность,
следов его не сохранят пески.
Что зря оплакивать друзей
и думать о грядущем, мой Саки?
Ты лучше радостный текущий миг лови —
через мгновение его не станет.
Налей еще вина и чашу подними —
пройдет и эта ночь, и в Лету канет.
Стих 52Желая Тайное постичь…
Желая Тайное постичь,
мой мальчик дорогой,
не отягчай взыскующего сердца
заботою пустой.
Пусть ветер тучи планов гонит прочь,
безудержно смеясь, —
за этим призраком пустым
не стоит гнаться.
У здешней жизни под арестом находясь,
ты в этот краткий час
начни игрою развлекаться!
Стих 53Всего один лишь вздох…
Всего один лишь вздох
неверие от веры отделяет,
другой наш вздох
сомнения и ясность разделяет.
Превыше всех даров
цени свое дыханье —
плод нашей сущности
на дереве существованья.
Стих 54Из сердца моего вдруг раздалась…
Из сердца моего вдруг раздалась
отчаянья мольба:
– Я жажду вдохновенья,
к высокой мудрости стремлюсь,
хочу учиться и хочу я пробужденья!
Вдохнул в себя я букву «А»,
и сердце тихо прошептало:
– Достаточно и буквы «А»,
иного я и не желало![19]
Стих 55Луна – еще пока не существо…
Луна – еще пока не существо.
В глубоком обмороке превращений
она являет нам свое нутро:
то явится животным, то растеньем.
Явленья форм не уничтожить, не избыть —
обман небытия вовек не прекратится:
Луне ведь свойственно казаться, а не быть,
и непрестанно чем-то становиться.
Стих 56Скорей неси вина…
Скорей неси вина,
чтобы унять на сердце жар
невыносимо жгучий!
Мое существованье в этом мире
течет подобно ртути капелькам летучим.
Восстань и укради у сна
его сокровище – дар бденья,
и помни: пылкость юности не вечна.
Она продлится, как слеза цветка, —
одно мгновенье!
Стих 57Живешь ты скрытно…
Живешь ты скрытно,
ты всегда непроницаем.
Порой ты – лицедей,
порой ты – просто сцена.
Ты никого на свой спектакль
не пускаешь:
ты – зритель и актер,
сам для себя играешь.
Стих 58О, если б мог при жизни я узнать…
О, если б мог при жизни я узнать
все тайны этой жизни скоротечной,
мне смерть раскрыла бы свои секреты —
за гранью разума и за покровом вечным.
Но так как ничего я о себе не знаю здесь,
по эту сторону покрова, —
что нового смогу узнать я там,
когда в покров уткнусь я снова?
Стих 59Доверчивые жертвы интеллекта…
Доверчивые жертвы интеллекта,
на логику наивно уповая,
вы умираете в горячих спорах,
о бытии и смерти рассуждая.
Вам невдомек, что винная лоза
в песке сухом не станет плодоносить.
Получше почву подыщите, о глупцы, —
иначе не видать вам урожая!
Стих 60Наш вечный разговор о Вечности…
Наш вечный разговор
о Вечности таинственной идет.
Но в этот час веселья нас вино не подведет —
и с ним, друзья, не будем даже спорить!
Пусть знания и практику нам не дано освоить,
зато все тайны раскрывает опьяненье
по мере нашего к ним приближенья.
Стих 61Обзаведусь я доброй чашей для вина…
Обзаведусь я доброй чашей для вина
и винным погребком укромным,
чтоб чаша щедрая всегда была полна.
Отныне узы брачные
я с Разумом и Верой порываю,
поскольку с дочерью лозы
в законный брак вступаю.
Стих 62Как человек, в мирских науках искушенный…
Как человек,
в мирских науках искушенный,
постигший все премудрости существованья,
к тому ж познавший путь
позора и паденья, —
могу ль сравнить
любое состоянье
с непревзойденным даром опьяненья?
Стих 63Мои обманутые недруги…
Мои обманутые недруги
меня философом зовут —
я кто угодно, только не философ!
Свидетель Бог,
я от философов далек
и всей их мудрости совсем не понимаю:
в печальном обиталище людском
я даже самого себя не знаю.
Стих 64Однажды вечером, хмельной…
Однажды вечером, хмельной,
я мимо кабака тащился сам не свой,
как вдруг с бутылкою отменного вина
меня приятель мой встречает.
Кричу ему:
– Ужели, старина,
совсем ты не боишься Бога?
Он отвечает:
– Пей до дна,
великодушен Бог и щедро наливает!
Стих 65Все секты, семьдесят и две…
Все секты, семьдесят и две[20],
скорее позабудь,
питьем рассей печаль,
лукавым беспокойным мыслям
не дай себя надуть.
Прославь алхимию вина!
Всего один глоток
его багровой трансмутирующей сути
пока еще способен обезъядить
мириады стрел тупой вражды
и беспросветной жути.
Стих 66Под стать моим друзьям, ценителям вина…
Под стать моим друзьям,
ценителям вина,
себе я выпить позволяю,
И Он об этом знает,
а много или мало пью —
Щедрейший не считает.
Я знаю, что Он знает, что я пью,
но пить себе не запрещаю,
иначе, Божье знанье опровергнув,
я Господа в невежду превращаю.
Стих 67Вы говорите мне не пить вина хмельного…
Вы говорите мне не пить вина хмельного,
иначе после смерти в День Суда
меня постигнет кара Всеблагого
и униженье вечного стыда.
Так пусть же вспыхнут винные пары,
когда всех бражников
в огонь отправят скопом!
Затмит мое сиянье все миры,
и Ваше Всё теперь, и Ваше Всё за гробом.
Стих 68Через далекие равнины и луга я шел…
Через далекие равнины и луга я шел,
ведомый духом странствия повсюду,
немало мест чудесных посетил
и встретил на пути немало люда,
но никого так никогда и не нашел,
кому удача улыбнулась хоть однажды
пройти повторно путь,
который пройден был,
или войти в одну и ту же реку дважды.
Стих 69Столпы культуры и ученые мужи…
Столпы культуры и ученые мужи
слепили множество затейливых свечей
из воска мудрости нездешней,
но их ни разу так и не зажгли
для тех, кто путь искал в ночи кромешной.
Они прекрасных сказок наплели
и, гордые собою бесконечно,
почили от трудов и спать пошли.