– Но… зачем? – она уставилась на меня. – Это из-за…
– Да, это из-за способностей. Но ты не переживай. Арсентий Филиппович лояльно относится к подобным вещам. Он знает о моих талантах, и, кажется, о твоих тоже догадался. Тоже хочет на службу пристроить. Ты не подумай, я всё отрицал до последнего, а он от врачей и дружинников узнал, так что отмазать не вышло. Прости.
– Что ж, пусть так. Но я не хочу служить боярам.
– Зато возможности, перспективы… Так или иначе, отказаться нельзя.
– Понимаю. И всё равно боюсь.
– Придумаем что-нибудь, не переживай. Я рядом буду. А теперь пошли к столу, попьём чай и – в Нижний. Нам к обеду велено вернуться.
Андрею, кажется, было не по душе чаепитие. Он почти не притронулся к стоявшим на столе угощениям, постоянно доставал из кармана часы и бросал на меня взгляды с немым напоминанием, чтобы я не засиживался.
Я же не сильно обращал внимания на его жесты. Пока пили чай с баранками и вареньем, расспросил Лаврентия Сергеевича, как дела идут. Оказалось, неплохо. Кузнец собирался открывать литейный цех, уже купил землю и в ближайшее время планировал начать строительство.
– Будем производство расширять, – подытожил он. – Хватит ерундой заниматься, пора и за серьёзные дела браться. У меня в планах заводик небольшой обустроить. Котельный. Котлы производить думаю. Кстати, спасибо тебе, Миша, что Николая ко мне отправил. Толковый литейщик оказался, работящий. Как цех запустим, его и поставлю управляющим. Тут ведь дело какое: главное, правильные кадры приманить. С завода вон много кого гонят. Есть, конечно, бестолочь, а есть работящие мужики, кого за участие сходках и стачках попёрли. Ну я их – к себе, понятное дело. О себе-то расскажи, как устроился?
– Пока нечего рассказывать, – ответил я. Не хотелось мне при Андрее о своём житье-бытье распространяться. – Помаленьку, потихоньку ползёт жизнь своим чередом. Глядишь, куда и выползет.
– Ну ты там смотри: Таньку не обижай. Она мне как дочь уже стала. Эх, жаль, конечно, что увозишь… Но что делать? Воля рода, туды его в корень.
Андрей недовольным взглядом стрельнул в старого кузнеца, но ничего не сказал. Лаврентий Сергеевич совсем не следил за словами в присутствии дружинника.
Таня ушла собираться, а когда вернулась, на ней было то же нарядное голубое платьице, что и в первое наше свидание. На плечах – накидка, в руках – небольшой саквояжик.
– Посидели, пора и в путь, – сказал я, глядя на то, как Андрей нервничает из-за затягивающейся беседы. – Спасибо хозяевам за гостеприимство. Может, свидимся ещё когда-нибудь, когда времени выдастся побольше.
Вышли из дома. Андрей и Таня отправились к машине, а мы с Лаврентием Сергеевичем задержались у ворот. Имелись у меня к нему и другие вопросы, которые в кругу семьи обсуждать не следовало.
Кузнец первым завёл разговор.
– Подумал я тут о твоей доле, – сказал он негромко, убедившись, что нас никто не слышит. – Видишь ли, тяжёлые времена сейчас. Дела ещё не перешли полностью под наш контроль. Кое-что прикрыть пришлось. В общем, прибыль маленькая. Пока тебе только пятьсот рублей ежемесячно смогу отдавать, а там посмотрим. То, что ты в технику вложил, выплачу за минусом издержек. Две восемьсот. Если дальше будешь участвовать в делах, приезжай, обсудим. Заняться тут есть чем.
– Что ж, и на том спасибо, а то я практически на мели, – сказал я. – Но не думаю, что у меня будет время в этом участвовать.
– Понимаю, твоя жизнь теперь посвящена служению роду. Благородное дело, не то, что тут, – усмехнулся Лаврентий Сергеевич. – Рад за тебя, с одной стороны: в люди выбьешься.
– А вы не думали прикрыть лавочку? – спросил я. – У вас теперь завод будет, крупная коммерция, всё легально. Зачем с подпольными делишками возиться?
Лаврентий Сергеевич скривил рот:
– Э нет, Миша, не всё так просто. Не буду заниматься я – другие придут. Какая разница? Есть те, кому это выгодно, кто от этого денежку имеет. И те ребята повлиятельнее нас с тобой будут.
– Загорские?
– Больше нет. После того случая нас твой род покрывает, Птахины. Вот с тем молодым человеком я дела веду, – он кивнул в сторону машины, где сидел Андрей. – Так что теперь не отвертеться. В городе в любом случае появится новый «капитан». А уж я им буду или ещё кто – вопрос десятый.
– Птахины, значит, теперь тут хозяйничают. И сюда лапы запустили. А Загорских не у дел оставили. Ловко они.
– Ну ещё бы! Им-то не впервой. Тут за каждую дыру влиятельные люди борются. Дворяне, бояре и все иже с ними. Ничем не гнушаются. А ты что думал? Нет праведного ни одного, как в известной книге сказано. Так что, если повезёт оказаться подальше от всей этой параши – хорошо. Но не слишком надейся. Служба роду – тоже не всегда чистое занятие. Вся их дружина чёрными делишками заправляет, пока старшие друг другу хлебальники начищают.
– А вообще, много проблем в городе? Таня тут сболтнула, что три огнестрела на прошлой неделе?
– Мелочи житейские. Не забивай голову. Остатки додавливаем, – поморщился Лаврентий Сергеевич.
Андрей посигналил мне, дабы я поторапливался.
– Ладно, Миша, в ближайшие дни жди деньги на счёт, – кузнец протянул мне руку. – Таньку береги, присматривай за ней. Ну а мы тут уж как-нибудь сами. Удачи.
Почти всю обратную дорогу молчали. Дождь больше не шёл, но солнце по-прежнему пряталось за тучами, лишь временами стыдливо выглядывая в редкие бреши серой пелены.
Я был доволен тем, что, наконец, съездил в Арзамас и договорился с Лаврентием Сергеевичем о моей доле. Деньги у меня ещё имелись в наличии, но вот прибыли пока не предвиделось. «Курсантам» давали сто рублей в месяц на карманные расходы, а у меня на счету осталось менее трёх тысяч. Понятное дело, что кузнец от меня просто отмахнулся этой пятихаткой (совсем кинуть он меня не мог, я ж теперь роду принадлежал, который его бизнес крышует), но влезать снова во всю эту подпольную возню я не имел никакого желания. Дружинники получали хорошие деньги, а за долгую и верную службу род мог даже подарить землю.
Я сидел рядом с Таней на заднем кресле. Держал её за руку. Девушка волновалась. Да и я тоже: я же не знал, что ждёт её в поместье. Тон и слова Арсентия Филипповича вызывали доверие, он хотел выглядеть человеком передовых взглядов, но какие истинные помыслы прятались за этой маской, было неясно. Знал я одно: оказаться на службе боярского рода – всё равно, что попасть на крючок. И Таня на него попала, как и я. И если у неё отношения с родом не заладятся, я даже не представлял, как её вытаскивать из беды.
– Всё будет хорошо, – я сжал руку девушки. – Я, как видишь, жив-здоров, и у тебя всё сложится. Главное, не вздумай упрямиться. Если предложат принести клятву – соглашайся, – повторил я.
– Сама знаю, – вздохнула Таня. – Просто не предполагала, что так получится. Хотя после той перестрелки, следовало ожидать.
– Служить роду – великая честь, – произнёс Андрей, услышав наш разговор. – Редко какому простолюдину её предлагают.
С этим не поспоришь. У простолюдина в этом мире действительно было мало шансов выбиться в люди. Кое-какие дороги в жизни открывались, только если станешь отроком, принеся клятву роду, иначе по службе далеко не продвинешься. Ни позиции в обществе, ни богатства – ничего не будет. Но в отроки кого попало не брали, только за особые заслуги. И дружина, и отроки являлись довольно замкнутыми коллективами, а социальные лифты если и работали, то медленно со скрипом и с серьёзными перебоями.
Больше мы не проронили ни слова за всю дорогу. Таня задумчиво смотрела в окно.
Жалел ли я, что вынудил её открыть свои способности? На самом деле, нет. Конечно, в иных обстоятельствах я бы сделал всё, чтобы не позволить дотянуться до неё загребущим лапам рода, но в тот момент я просто не мог поступить иначе, не мог дать Катрин умереть. Пусть даже такой ценой. И если бы мне довелось пережить подобное ещё раз, зная о последствиях, я бы сделал то же самое.
Мы подъехали к особняку со стороны чёрного входа. Таня смотрела на огромное пышное здание, напоминающее дворец, со смесью страха и восхищения. Простолюдинке из провинциального городка прежде не доводилось созерцать столь величественные архитектурные формы и такое великолепие садов, раскинувшихся вокруг дома.
Я попросил Андрея, чтобы он подождал пару минут, а сам отвёл Таню в сторону.
– Короче так, запомни: всё будет хорошо. Ясно? – сказал я, глядя ей в глаза. – Уверен, ничего плохого не случится.
– Мои способности… Если о них узнали, это уже плохо.
– Согласен, но могло быть хуже. Я живу здесь, в имении, в крепости, в двух вёрстах отсюда. Тебя не брошу. Да и потом, это обычные люди, как я или ты, только одеты в богатые шмотки. Так что выше нос и ничего не бойся. Поняла?
– Я постараюсь, – кивнула девушка, но я видел, что она нервничала.
Таня с Андреем скрылись за дверью чёрного входа. А я пошёл в крепость. Время близилось к обеду. После приёма пищи Борис Вениаминович собирался обучить меня владению артефактами, с которыми я выйду на битву против Барятинских.
Я поплотнее запахнул сюртук, поправил котелок на голове. Погода по-прежнему не радовала.
Я шёл по брусчатке по направлению к крепости. Слева от меня простирался сад с клумбами, ровно подстриженным кустарником и большим фонтаном по центру, слева за рощицей располагался длинный флигель, где проживали слуги. За ним находился ещё один флигель, поменьше.
Позади я услышал цокот копыт. Обернулся: прямо перед моим носом промчалась белая лошадь. Всадница натянула поводья. Это оказалась девица лет пятнадцати. Она была облачена в костюм для верховой езды: брюки, малиновый жилет и шляпу, из-под которой на круглое личико с пухлыми губами выпадали вьющиеся локоны. Ноги были обуты в короткие элегантные сапожки.
Девица оглядела меня каким-то презрительным высокомерным взглядом и многозначительно хмыкнула.
– Кого я вижу! – воскликнула она со злорадством в голосе. – Михаил Барятинский собственной персоной! С чего это мне выпала честь лицезреть вас в поместье?