И только успела выпрямится, как прямо над ухом прозвучало насмешливое:
- Ай - яй... Где ваши манеры, госпожа Мартени! Поднимать юбки на лестнице, фи... А если бы кто-нибудь это увидел?
- Ну вот, ты увидел - и что? Небо не упало, - огрызнулась Лора. - Что ты здесь делаешь?
- И я рад тебе, сестренка, - Янек забрал у нее туфли, с которых текла грязная вода прямо на бесценный ковер. Впрочем, ковру это ничуть не вредило - слишком плотное шелковое плетение. Высохнет - стряхнется.
Янек был невысок и гибок, как ласка - и двигался так же: легко и грациозно, словно танцевал. Лора ему немного завидовала, сознавая, что неуклюжа.
- Похоже, сегодня тебя не били, - заметила она, забираясь в широкое кресло с ногами, пока брат разжигал в камине огонь. На низком столике стоял кувшин со взваром. Сейчас бы лучше горячего вина со специями, но пока кого-нибудь дозовешься. Дом большой, а слуг осталось мало. После оглашения приговора крысы поспешили прочь с корабля.
Лора плеснула себе взвара - по крайней мере он был сладким, а она от волнения весь день не ела.
- Как ты добра, - заметил Янек, подарив ей быстрый взгляд через плечо, - опять кто-то что-то сказал? Одна из этих надушенных кур в кондитерской? Не обращай внимания. Они тебе всегда завидовали, а сейчас рады до смерти.
- Жаль, не до их собственной, - сквозь зубы процедила Лора. - А то бы и я порадовалась. Но ты не ответил.
- Потому что ты не спросила. Ты просто сорвала на мне свое скверное настроение. Попробуй еще раз, улыбнись. Покажи, как ты меня любишь... Ну же, это не сложно. У тебя получится.
Не говоря худого слова, Лора метнула чашку прямо в темную, вихрастую макушку младшего братика. Чашка со звоном ударилась о каминную решетку. Брызнули осколки. Янек молнией кинулся к стене, под защиту большого дымника.
- Бесценный джантийский фарфор...
- Точно, бесценный, - согласилась сестра, - потому что его не продашь.
- Не вешай нос, - Янек подошел, бесцеремонно присел на подлокотник и потрепал ее по макушке, превратив и без того ужасную прическу в сплошное непотребство. - Я тут кое-что принес. И это МОЖНО продать.
Отцепив от пояса кожаный кошелек, Янек не спеша, явно наслаждаясь моментом, распустил завязки. И, глядя прямо в глаза Лоре, с деланной небрежностью опрокинул его над столом.
...На черную полированную плиту со стуком посыпался белый град. Идеально круглые горошины падали, стучали, подпрыгивали, катились в разные стороны - некоторые даже упали на пол. Лора смотрела завороженно.
К роскоши она привыкла, а вот к деньгам - нет. Сначала завязки от кошелька были в руках отца, потом - мужа. Когда она овдовела, Виктор изучил приходные книги и заковыристо оценил деловую хватку покойного зятя - крайне низко... Овца, курица и табуретка были бы польщены - их ум отец поставил выше. И объявил, что долги покроет, но до нового замужества дочь возвращается в отчий дом.
А это были деньги. Самые настоящие, живые деньги. Здесь, на побережье, жемчуг ходил вровень с золотым имперским эром.
- Сколько? - сдавленно спросила она.
- Пять тысяч золотом.
- Этого хватит, чтобы устроить ему побег? Скажи, что хватит!
- Должно, - Янек пожал плечами, - время теперь есть. Немного, но мы справимся... Интересно, с какого перепуга проклятый герцог отсрочил казнь. Как-то не похоже на него, да?
- Не знаю, - Лора пожала плечами, - может быть, из-за плохой погоды. Что? Что ты так на меня смотришь? Откуда мне знать, что думает милорд и почему он меняет свои решения.
- Ниоткуда, - согласился Янек, сверля сестру пристальным взглядом. - Но ты это знаешь. Определенно. И это не догадки. Откуда же, Лора?
- Бездна! - выругалась она, - как сказать одним словом: "восхищает" и "бесит"?
- Люблю, - пожал плечами Янек и подарил ей быструю улыбку, мелькнувшую и пропавшую, как солнечный блик. - Это же совсем просто, Лора.
Он обнял ее и легонько прижал к себе.
- У нас есть время и есть деньги, а это очень много. Это почти все.
- Почти? - переспросила сестра. Ее голос прозвучал глухо из-за того, что она уткнулась носом в камзол брата, пахнущий кофе, немного - дорогой ароматной водой, но больше всего - дождем. Дождем сейчас пахло все. - Что же нам нужно еще? Кроме времени и денег...
- Удача, - серьезно ответил Янек, - чуть-чуть удачи. Хотя бы малость. Просто для вдохновения.
- Может быть - это поможет? - сестра завозилась, вытащила из потайного карманчика еще одну жемчужину и показала брату на ладони. Но когда он потянулся к ней пальцами - быстро сжала кулак.
- Нельзя! Только смотри. Не трогай.
- Лора! Неужели ты не веришь родному брату?
- Я была бы круглой дурочкой, если бы верила лучшему шулеру побережья.
Янек польщенно кивнул и прищурился, разглядывая жемчужину. Она была очень крупной, почти с ноготь, красивого и редкого розового цвета. Но не круглая, а овальная, с двумя наростами, похожими на ушки.
- Это барок, - тоном эксперта заметил Янек, - жемчужина неправильной формы. Откуда она у тебя?
- Она ценная?
- Нет. Сама по себе вообще ничего не стоит. Но если найдется подходящий ювелир и сумеет заправить ее в кольцо или кулон так, чтобы показать ее красоту - стоимость взлетит до небес. Потенциально - это целое состояние. И - да, барок приносит удачу. Кто дал ее тебе? Ты ведь не наделала глупостей, Лора?
- Надеюсь, что нет, - женщина сжала маленький кулачок, выпрямилась и повернулась к окну, за которым бушевала непогода и за пеленой дождя скрылись не только городские крыши, но и береговая линия.
- Все будет хорошо, - тихо, уверенно сказал Янек, обнимая ее крепче, - мы справимся. Вытащим отца и все вместе уедем отсюда. Очень далеко. Туда, где нас никто не найдет. У нас будет маленький домик у самой воды. Мы с отцом будем выходить перед рассветом, чтобы наловить рыбы на обед, а ты будешь стоять на крыльце и смотреть нам вслед, чтобы духи моря были милостивы и послали богатый улов.
Мы будем очень счастливы, Лора...
Глава 3. Горбун и кремовые розы. (Семь дней до казни)
Тяжелую дверь единственной камеры крепости Ардо всегда откатывали вдвоем. Сейчас, подчиняясь кивку сержанта, двое дюжих солдат кинулись, чтобы послужить Его Светлости, но Монтрез опередил их, взялся за дверь одной рукой, плавно потянул, кажется, почти без усилия...
Ужасающий скрип ввинтился в уши, сворачивая их в рулоны.
- Э-э... Может быть, все же, смазать, ваша светлость? - склонился комендант.
- Ни в коем случае! Пусть поет... мне ее все равно не слушать.
Герцог перешагнул порог, сделав знак остальным остаться снаружи. Дверь, с тем же раздражающим звуком, закрылась.
Обитатель камеры сидел за столом и внимательно читал толстенный фолиант, время от времени делая карандашные пометки на полях. Услышав кошмарную песню давно не смазанных петель, он и ухом не повел. Но голос Монтреза заставил его отвлечься.
Виктор Керро поднял на повелителя и своего судью серые, чуть выпуклые глаза. И, спустя мгновение, все же встал.
- Какая честь для меня, - негромко проговорил он.
Монтрез с любопытством разглядывал человека, приговоренного им к смерти. Не высокий, не плечистый, слегка сутулый, с обширными залысинами на высоком лбу. Похоже, Лора удалась в мать. К счастью для девушки.
- Доброе утро, Керро, - отозвался Монтрез.
Виктор мельком глянул в окно.
- Дождливое, - заметил он.
- Осень, - Эшери пожал плечами, - у моей кухарки ревматизм, так она предсказывает, что дождь зарядил на всю неделю. Но конец ее будет солнечным.
Виктор усмехнулся:
- А вы не чужды жестокости, ваша светлость.
- Есть такое, - кивнул Эшери, - что поделать, вы меня слишком сильно достали. Гордитесь. Это хотели сделать многие. Вам - удалось.
- Будете читать мне проповедь о том, что чужое брать нельзя? - с иронией спросил узник.
- Бездна с вами, Керро, - рассмеялся Эшери, - Ляпни я такое, в каком угодно подпитии - и надо мной будут хохотать все рыбы и осьминоги к северу от мыса Готлер. Если вам обязательно нужна проповедь перед завтраком - так вот вам проповедь: мое брать нельзя. Я за это вешаю.
- Хм. Доходчиво, - признал узник.
- Мы покончили с душеспасительной частью? У меня с собой "Шарди" этого года, соленые лепешки и кое-какая информация к размышлению. Аферист не откажется разделить завтрак с потомком пиратов? Честь не пострадает, нет? Кстати, что вы так увлеченно читали?
- С удовольствием позавтракаю в вашей компании, - слегка удивленно отозвался Виктор. - Но... чем обязан? Если в продолжение последнего допроса, то, право... мой ответ прежний и он не изменится.
- Нет, - мотнул головой Эшери, - Я усвоил, что вы тверды как Святые Древние. И пока я не пойму причин такой стойкости - давить на вас смысла нет. Бодать каменную стену забавно... Но контрпродуктивно. У меня другой вопрос.
- Слушаю, - насторожился Виктор, - и, если смогу...
Эшери бесцеремонно присел на стол, выгружая из сумки провизию: две бутылки молодого вина, мягкий хлеб, завернутый в салфетку, немного сыра, пару яблок. Виктор про себя усмехнулся - в его доме даже в худшие дни утром к столу были бриоши с шампиньонами, валендорской ветчиной и яйца Карель с соусом "мечта монаха"... Интересно, завтрак персонально для него, или повелитель и сам будет это есть? Зачем так над собой издеваться? Какой цели можно достичь таким замысловатым способом?
А Монтрез, не ведая о муках чужого разума, разломил лепешку пополам. Втянул ноздрями ни с чем не сравнимый запах только что выпеченного хлеба, оторвал луковое перышко и даже прижмурился от удовольствия. И в самом деле - кот, только не мурлычет.
- Я - владетельный сеньор, - негромко заговорил он, - и, рано или поздно, мне придется продолжить свой род. Это мой долг перед предками - и краем. И мне бы очень хотелось знать...
- Что именно?
- Как такая дрянь, как вы, Виктор, умудрилась воспитать таких замечательных детей. Верных. Преданных. Самоотверженных. И, Бездна меня забери, таких же не по хорошему упертых! В чем секрет?